На крыльях надежды

      И пока Дженк привыкал не на словах, в на действиях к новому мироощущению, к осознании себя в роли отца за тонкой стенкой Недим горел пламенем сожаления и неспособности предотвратить случившееся. Он метался по коридору из угла в угол не в состоянии сидеть на месте. Ногти впивались в ладони от силы, с которой он сжимал кулаки. Судьба наказала его за высокомерие, ударив его лицом в ту же грязь, что и Дженка. Недим не смог простить своего кузена, наказывая его молчанием, сокрытием правды. И теперь он, подобно своему брату, стал причиной несчастного случая. Бедная девушка прямо в эти минуты боролась со смертью на операционном столе. Конечно, Недим не хотел этого, не планировал так жестоко поступать с Джерен, хотел лишь лишить ее фамилии Карачай, так как знал, о ее ценности для неё. Какой бы жестокой она не была к Недиму, как бы она не брезговала им в прошлом, но того, что случилось на ипподроме никто не заслуживает. Рок надсмехался над Недимом, заставляя принять горькую правду. Он всего лишь маленький человек, ошибочно поверивший, что с недавних пор управляет не только своей жизнью, но и окружающих. «Не зарекайся. Не смей судить грешного, не испытав грех на себе» — теперь Недим осознавал правдивость этих слов, проверив на собственной шкуре. В свершении своего правосудия он перешагнул невидимую черту и теперь понимал, почему Дженк самоистязался на протяжении многих лет. Теперь и Недиму выпала доля нести такой же крест. Вины и сожаления. Он никогда не забудет случившееся, как бы не старался. Не забудет пронзающий насквозь уши вопль девушки. Этот крик будет сниться ему в ночных кошмарах до конца жизни. Какой бы самовлюбленной, эгоистичной Джерен не была, но ее дочка не должна быть обделённой материнской любви. Джерен не заслужила такого наказания. Как и Дженк, который только-что подошёл с малышкой на руках узнать есть ли новости от Джемре. Не в состоянии больше держать эту тайну в себе, осознав свою несправедливость по отношению к кузену, Недим решил не молчать больше.  — Дженк, я-я должен тебе признаться, — парень вновь запинался практически через каждое слово, чем сильно взволновал брата.- тот с-случай, когда мне б-было шесть, а тебе в-восемь лет. Я скрыл от тебя п-правду.       Напоминание о прошлом отразилось болючей гримасой на лице Дженка. — Прости, брат, — начал искренне извиняться парень, но Недим перебил его. — Ты не сбрасывал меня с того окна, — эта фраза прозвучала громко и чётко, но значение слов не сразу дошло до сознания парня, — н-не знаю почему ты так считаешь, м-может это вбила тебе в голову твоя мать? Я не знаю причины, почему она так с-с тобой поступила, но ты никогда не толкал меня из окна. — Дженк стоял как вкопанный в землю, единственной реакцией было отрицательное покачивание головы из стороны в сторону. — Т-твоя вина лишь в том, что ты предложил мне п-поиграть в прятки, — Недим со скорбным лицом подходил все ближе к Дженку, — я решил с-спрятаться на подоконнике за занавеской. Окно было открыто из-за летней жары, — слезы катились с глаз долой у обоих парней. Перед глазами Дженка проносились воскресшие из памяти роковые детали происшедшего. — Увлёкшись игрой, т-ты рывком вбежал к комнату, а я на другом конце пошатнулся и выпал из окна. — Недим, содрогаясь всем телом, стоял напротив кузена и держал его обеими руками за плечи.  — П-прости, что скрыл это от тебя, прости, что не сказал тебе раньше. Я виноват перед тобой. Я хотел, чтоб ты чувствовал свою провинность. — Нет, это я виноват перед тобой. Это ты меня прости, — Дженк не ощущал ни злости, ни облегчения. Как не крути, итог был таков, что Недим провёл почти двадцать лет в инвалидном кресле из-за его матери, из-за его трусости. И не важно, был то несчастный случай или вбитая несознательному восьмилетнему ребёнку в голову ревность к отцу. Они просили прощения, перебивая друг друга и крепко обнимая обнимая. Когда изможденная после длительной операции Джемре вышла в коридор, то увидела прислонившихся лбами двух кузенов с ребёнком между ними. Два брата поддерживали друг друга, а ее сестра сейчас лежала на хирургическом столе без сознания. В памяти всплыло мучительное воспоминание, как и они с Джерен в детстве любили друг дружку. Как младшая сестрёнка, разбив коленки, рыдала и как Джемре, смазывая ее ранки йодом, дула на болючее место и плакала вместе с ней. В детстве все было намного проще, существовали сказки, чудеса и мама была волшебницей. А мир взрослых людей другой, не такой, как рисует детское воображение. Жестокий, холодный, постоянно испытывающий, истерзающий, калечащий слабых. И большинству плевать, что чувствует ближний, нуждается ли в чём-то? Будь то объятие, напутственное слово или любовь. Джемре хотелось быть сильной, потому стёрла вновь нахлынувшие слезы и сообщила новости. — Операция прошла успешно, но вероятность того, что она будет ходить крайне мала, — Джемре очень устала во время операции и ее изможденный вид не вызывал сомнений в необходимости отдыха, и самое главное поддержания. Парни подошли ближе и поочередно обнимали. Никакие слова не могли помочь в эту минуту, лишь молчаливое, полное поддержки крепкое объятие. Джемре взяла с рук Дженка свою племянницу. — Я пообещала твоей маме, что позабочусь о тебе пока она не выздоровеет, — она гладила маленькие пальчики и изо всех сил старалась не плакать, чтоб не нарушить сон малышки. Девушка перевела взгляд на Дженка и в памяти возник последний разговор с сестрой, прежде чем ей вкололи анестезию. — Ты позаботишься о моей дочери? Будешь любить ее как свою? — дрожащим голосом говорила Джерен, — Она ни в чем не виновата. Это все я. И Дженк, он никогда не любил меня, не интересовался мной. Ты всегда была в его мыслях, не я, — все медленнее проговаривала девушка. — Только ты можешь привить Дженку любовь к дочери. Пообещай. Лишь твоё милосердие растопит лёд в его сердце, — и сестра потеряла сознание, томно закрывая веки. Джемре качала на руках младенца и лишь молча переводила взгляд с доверенной ее матерью девочки на Дженка и обратно. Как быть дальше она не знала, лишь сильнее прижимала к своей груди племянницу, пока к ним не подошли встревоженные мама с Дживаном и вновь подступающие к горлу слезы.