Под гнётом журналистов

Надо же как меняется мир в одну минуту. Наконец, этот мерзкий вечер разочарований ушёл и можно было насладиться совершенно иным миром. Откуда здесь эти пальмы? И почему по песку ходят пингвины? Да кого это теперь волнует? Здесь же так круто! Музыка стала громче, люди стали веселее. Всё вокруг стало веселее, и даже ноги, что подкашивались, несли сразу к танцполу. Хотя тело очень бы хотело рухнуть на травку, чтобы насладиться этим разноцветным, мерцающим небом. Но Энтони Вуд, держащий под руку, этого не хотел. Он вёл Эмму куда-то через дом и, кажется, мимо толпы. Но ей было всё равно: она даже не видела лиц и не могла подозревать, сколько времени уже прошло. Но она точно знала одно: здесь и сейчас было весело! И Эмма могла бы, конечно, подумать о том, как круто, что здесь нет заносчивого, гнусного, мерзкого и такого красивого Дэвида Тарино! И могла бы подумать, что этого правильного, добродушного итальянца тоже нет. И никто ей не указ, никто не докапывается до неё со своим никчёмным мнением и не навязывает свои взгляды. Но она не думала, об этом, она просто была счастлива. Но не долго. Мир стал терять краски: все цвета куда-то расплывались, никто не держал её под руку. Было лишь острое жжение во рту и этот мерзкий привкус. Эмма пыталась разглядеть всё вокруг, но окружение было мутное. Один цвет накладывался поверх другого и не было никакой видимости. Слух тоже был приглушён, и она лишь издалека слышала визги и музыку. Ничего больше. И вот оно: немеет челюсть и поток рвоты вырывается наружу. — Ну же, давай! Слух становится лучше, помещение обретает краски, и, еле как открыв глаза, она понимает, что у туалета, прямо склоняется над унитазом, а ей невыносимо плохо. — Ещё! Давай, девочка! Кто-то гладит по голове и в тоже время держит пучок её волос. Она ощущает это напряжения в голове, но поднять глаза не решается. Она уже чувствует стыд, хоть и ещё не до конца пришла в себя. Новый поток рвоты, и она вытирает рот рукой. Боже, какая мерзость. Тень за её спиной мелькает, и крепкая хватка опускает волосы. Силуэт присаживается рядом, и Эмма замечает остроносые туфли и тяжело выдыхает, понимая, что это Дэвид. Как же ей было стыдно, как же ей было мерзко от самой себя. Как же хотелось сейчас закрыться где-то, чтобы он её никогда больше не видел. Но бежать было некуда, да и её состояние точно бы не позволило. — Давай, пей, — Дэвид поднёс стакан к её рту и залил ей воды, видимо думая, что она всё ещё не в сознании. Его взгляд был озабочен, она заметила это, когда он насильно вливал воду ей в рот. — Нужно избавиться от этой дряни. Ну, милая, — проговорил он. — Дэвид... — прошептала Эмма, еле как открывая глаза. — Наконец-то, — он отбросил стакан и снова схватил её волосы, открывая рот. Но рвота не шла, Эмма даже пыталась её вызвать двумя пальцами. — Не можешь? — прошептал Дэвид, проводя ладонью по спине. Эмма отрицательно качнула головой. — Хорошо. Он подхватил её под бёдра и под голову и поднялся вместе с ней, держа на руках. Она лишь медленно, аккуратно обхватила его за шею и не могла ничего сказать. Дэвид пошёл в сторону выхода, минуя толпу и докопавшегося Вуда. Он был зол, неимоверно зол. На встречу вышел Джино. Итальянец и правда был озадачен, он был безумно взволнован, когда увидел, в каком состоянии находилась Эмма. — Трезвый? — спросил Тарино. — Более чем. — Вези нас ко мне.

***

Холодный душ, горячий душ, холодный душ, горячий душ. Как приятно он обволакивает тело. Как приятно кто-то массирует голову, пахнет шампунем. Мужским шампунем. Эмма открывает глаза, кажется, она снова была недавно в отключке. Силуэт стройного мужчины, что массировал её голову и видел её полуобнаженной. Хотя его это, кажется, никак не волновало. Она в наслаждении закрыла глаза, отдавая ему всё свое тело, зная, что он никак плохо с ним не поступит. И правильно, он лишь достал её из ванной, замотал в полотенце. И, крепко обняв за плечи, привёл в спальню. Эмма была уже окончательно в себе. Тёплый, махровый халат мягко упал на плечи. И перед девушкой возник бокал с тёплой жидкостью. — Выпей, — протянул он. — Это зелёный чай. Лучшее лекарство. Он ласково убрал прядь мокрых волос за её ухо и устало выдохнул. Положив руки на колени, Эмма сделала глоток и с наслаждением закрыла глаза, понимая, что с ним всё её ватное состояние окончательно улетучилось. И сейчас внутри не было ничего, кроме этого бешенного стыда. Она боялась поднять глаза на мужчину, но чувствовала, как он смотрел на неё. — Дэвид... — Не надо, — проговорил он и плюхнулся спиной на кровать рядом с ней. — Представляю, как тебе сейчас неловко. Не мучай себя этими разговорами. — Тогда просто спасибо, — она тоже прилегла. — Я правда не знаю, как это произошло. — Зато я знаю, — сказал Дэвид, и Эмма услышала нотки раздражения в его голосе. — Как? — Когда буду уверен — обязательно скажу. — Мне холодно, — прошептала еле слышно Эмма, закутываясь получше в халат. Дэвид промолчал. — Можешь обнять меня? Эмма повернула голову в его сторону и увидела, как он нахмурился. Девушка не поняла, как ей вообще могло прийти такое в голову, но сейчас ей не хотелось ничего, кроме этого. Дэвид придвинулся ближе и положил одну руку под голову девушки, а другую сверху, и ласково провёл по спине. Она слышала его сбивчивое дыхание, что доходило до её уха. А сердца обоих так сильно тарабанили, что уже слились в унисон. Купер ещё ближе прижалась к нему и полной грудью вдохнула его аромат. Как же она любила этот запах, как же он сводил её с ума. — Пора спать, — перебил её мысли Дэвид. — Можешь остаться в этой комнате. Он стал убирать руку со спины, но она её перехватила. — Можешь остаться со мной? Она подняла на него свои карие глаза. Он бы хотел, он бы очень сильно хотел. Она так сводила его с ума, она была такая горячая, эти её пухлые губы, карамельный вкус. Он терял любые мысли рядом с ней. Он не знал, как себя вести. Дэвид осматривал её, не двигаясь и не убирая руки, ведь она так крепко со страхом её сжимала. И казалось, что прошла уже целая вечность, как он не двигается в этом размышлении, пытаясь подавить силу сердца и послушать свой разум, как неожиданно на губах появился карамельный вкус. Дэвид в шоке, но послушно пропускает её острый язычок к себе и отвечает. Оба тела возгораются в желании, оба они понимают, к чему это ведёт. — Нет, — он хватает её за плечи именно в тот момент, когда она уже гладит рукой его пресс, который нащупала под рубашкой. — Ни тебе, ни мне это нужно. — Ты снова решаешь за меня? — Эмма нахмурила брови. — Или это просто отмазка? — Отмазка? — удивился Тарино. — Скажи это ему, — он указал пальцем на пах, где брюки явно приподнялись. — Все эти слухи, все эти игры, съёмки, приёмы — не то, что нам нужно. Обоим. — Что ты имеешь ввиду? — Что это помешательство, — Дэвид сел и стал застёгивать рубашку. — Мы настолько здорово играли влюблённых, что сами в это поверили. И на самом деле, я думаю, что друг друга также абсолютно не интересуем, — Дэвид уже поднимался. — А сейчас наделаем глупостей, потом будем жалеть. И кому это надо? — Мне... — прошептала Эмма, чувствуя внутри себя огромный ком обиды. — Мне надо! Для меня это может и не игра вовсе, а ты уже опять всё решил! Как всегда! Дэвид обеспокоено сел рядом. — Эмма, я тот самый мерзкий, противный козёл, что нагрубил тебе в клубе, затащил тебя за решётку, полил тебя грязью, каждый день ругался и оскорблял. И с этим человеком ты хочешь провести ночь? — А я та самая... — Та самая противная, глупая актриска, которая сделает всё ради роли, — он выдавил улыбку, видимо показывая, как ему на это всё равно. — Но вместе с тем безумно аппетитная, и лишь поэтому я сейчас чуть не совершил ошибку. — Лишь поэтому? — Эмма подскочила, но головная боль её подвела, и она присела обратно. Он схватил её за руки, которые сразу же были отброшены. — Не трогай меня! — Ты снова поддаёшься эмоциям. — И зачем таскаться со мной? — прикрикнула она. — С глупой, противной актрисой? Сдохла бы от передоза и никто бы не вспомнил! — Ты и правда очень глупая! — Дэвид начинал злиться. — Что ты хочешь от меня?! — Хочу, чтобы признался! — В чём? — Что я тебе нравлюсь! — крикнула Эмма. — Хватит вести себя, как мудак, признай это наконец! Глаза Дэвида округлились, а брови поднялись. Что эта девчонка себе позволяет? — Эмма, я... — Дэвид поднялся и отряхнулся, осмотрел комнату. Он будто не хотел уходить, но не знал, стоит ли это делать. — Признайся! — крикнула она. — Ты снова ведёшь себя, как ребёнок, — монотонно проговорил Дэвид, идя к выходу. — Признавайся! Эмма спустила халат с плеч, сидя на кровати. Он слегка упал, не успев оголить её грудь, но формы уже появлялись на горизонте. Дэвид сглотнул, осматривая острые ключицы и этот невинный взгляд. Эмма медленно спускала халат, в наслаждение наблюдая за его желанием и ожидая, что он сдастся. О да, он сдастся. От такого нельзя отказаться. Её плечи уже совсем оголены, ещё пару сантиметров и из халата появится очертание соска. Дэвид хмурится, сжимает кулаки. — Твоя взяла. Он отошёл от двери и на ходу скинул рубашку, стремительно направляясь к девушке, что смотрела на него с самодовольной улыбкой. Он с жаром падает на постель, хватая её голову и прижимая к себе, безостановочно целуя. Эмма покрывается тысячей мурашек, когда Дэвид жадно хватает её за бедро и сжимает. Тела обоих горели. Всё желание, что так долго держал в себе Дэвид, вырвалось в резких, болезненных, но безумно приятных для них двоих действиях. Поцелуй сливал их воедино. — Стой, — Эмма уперлась руками в грудь, Дэвид недоуменно отстранился и нахмурился, увидев её игривый взгляд и то, что она стала завязывать свой халат. — Я хотела признания, а не этого. Дэвид тяжело вздохнул, не скрывая разочарования, поправил брюки и поднялся. Он сел на пол, подпёр рукой щёку и стал сверлить её взглядом. Сначала хмурым, но заметив, как лучезарно и самодовольно она улыбалась, он не сдержался и усмехнулся. — Я не лягу спать, пока не скажешь. — Эмма, — тяжело вздохнул Дэвид и взял её хрупкие ладошки в свои. — В нашей войне точно есть один проигравший, — он засмеялся. И его щёки покраснели. Дэвид Тарино смущён? Вот так ситуация. — И? — Эмма улыбалась так широко, что Дэвида эта улыбка приводила в ступор. — И этот проигравший точно я, — он опустил голову вниз. — Да, признаюсь, 1:1 в твою пользу. — Спасибо, Дэвид, это именно то, что я хотела узнать, — Эмма отпустила его руки и стала залезать под одеяло. Мужчина недоуменно за всем следил. — Ну, ляжешь спать со мной или пойдёшь на холодный диван? Дэвид улыбнулся, поднявшись с пола, и залез на кровать. Он обнял Эмму, прижав к себе сильнее. — Завтра рано вставать. У нас съёмки. — Съёмки будут позже, — проговорил Дэвид, мягко проводя пальцами по её рукам. — Завтра у меня дела. Надо навестить друга.

***

Дэвид проснулся пораньше. Будит Эмму пока не хотелось, поэтому он медленно отстранился от неё. Присел, потёр глаза, потянулся и очень тихо переоделся. Конечно, Дэвид торопился скорее оказаться в доме у Вуда, чтобы выяснить некоторые детали прошедшего вечера. Возможно, Дэвид был зол. Хотя, он точно был зол, и как бы не хотелось ему это признавать, он боялся, что не сдержится от желания ударить друга по лицу. Утренние процедуры в виде умывания, душа и горячего кофе были закончены, поэтому на всех порах Дэвид мчался в особняк к другу. Утреннее солнце слепило как ненормальное. Оно отражалось от чёрного капота и заставляло Тарино жмуриться. Но продлилось это, к счастью, не особо долго. Не медля ни секунды, Дэвид влетел в гостиную дома, где, как и догадывался, спал Вуд в объятиях двух девушек. От громкого звука они подскочили и, увидев злого Тарино, стоявшего в проёме, заторопились. Он подождал, пока они оденутся, и присел на диван. Обнажённый Вуд, накрывшийся лишь пледом, тёр глаза. — Какого чёрта, Дэв? — жмурясь, смотрел он. — Это я тебя хотел спросить, — Тарино откинулся на спинку. И Вуд сразу заметил, что в поведении друга было что-то не так, но что именно — пока вспомнить не мог. Зато он точно знал, что последние часов десять определённо провёл под кайфом. — Ну и? — Энтони усмехнулся. — Что я натворил в этот раз? Надеюсь, никого не убил? — Это не смешно, Тони. Если ты думаешь, что я замну этот конфликт, то ты глубоко ошибаешься, — рявкнул Дэвид. — По-твоему это нормально, что ты воспользовался случаем, чтобы накачать наркотой девушку своего лучшего друга и затащить её, мать твою, в постель? Глаза Вуда округлились, а в памяти стали всплывать воспоминания, как он таскал Эмму за собой по всему дому. Но девушка лишь хотела веселиться, и поэтому затащить её в одну из комнат у него не вышло. — Дэвид... Я думал, что ты с Кристи... — Я? — грозно спросил Тарино. — Да с чего мне сдалась эта грымза? Ты же прекрасно знал, с кем я встречаюсь! Весь мир об этом знает, чёртов ты ублюдок! Энтони, наконец, поднялся и сразу же схватился за голову. Виски предательски заболели, и он немного пошатнулся, хватаясь за голову. Восстановив баланс, он натянул брюки и проследовал на кухню. Дэвид пошёл за ним. Пока Энтони хозяйничал, приготавливая себе кофе, Тарино сидел за барной стойкой, осматривая друга. — Я не знаю, как мне поступить с тобой, — тяжело выдохнул Тарино. — Иногда мне кажется, что ты не мой лучший друг, а сын-подросток, который вечно косячит. И которого я постоянно прощаю за все его поступки. Плюс постоянно помогаю вытаскивать его из задницы. — Что ты хочешь от меня, Дэвид? — Вуд разозлился. — Извинений? За то, что я хотел трахнуть очередную шлюшку? За то, что накачал её? Да какая тебе разница, если ты её бросишь через пару недель, как и всех остальных! — Вуд активно жестикулировал, пока Дэвид весь пылал от ярости. — Да, конечно, вы пока медийная пара, но что это меняет? Что это меняет в тебе? Что это меняет в ней? — Что ты несёшь, Вуд? — То, что тут и идиоту понятно: ты хочешь, чтобы все отстали от твоего звания холостяка. Поэтому и выбрал молодую, симпатичную шлюшку, которая и поможет тебе поднимать рейтинги и которую можно будет потрахивать, — Вуд засмеялся. — А ей так вообще наслаждение! Поймала такую крупную рыбу! Сам Дэвид, мать его, Тарино! И лучшие фильмы, и лучшие машины, и куча бабок в достаток со славой! — Кажется, я понял, в чём дело, — Тарино схватился за голову и долго выравнивал дыхание. Вуд застыл, ожидая ответа. Возможно, он даже боялся, что Дэвид что-то понял. — В последний раз ты вёл себя, как конченный ублюдок, когда была Аманда. — О, нет! — замахал руками Тони, явно понимая, что его раскололи. — Вот давай только Аманду сюда не будем приплетать. — Вуд, ты влюбился, — Тарино скрестил руки, его лицо не выражало ни одной эмоции, что ещё больше стало напрягать друга. — Тема закрыта, — рявкнул он. — Ты влюбился в Эмму, Тони? — Тарино встал, подошёл ближе и выставил вперёд указательный палец. — Так вот знай, что к ней у тебя нет никакого пути. Вуд ударил его по пальцу. — Это решать не тебе, мистер Зазноба. — Эй, Тони, ты действительно думаешь, что ты завоюешь девушку, которую накачал наркотой? — рявкнул Дэвид. — Ты хоть знаешь, что с ней сейчас? Тебя вообще это волнует? — Волнует! — крикнул Вуд. — А тебя? Что ты тогда здесь делаешь, если она твоя? — он выделил последнее слово. — А она спит у меня, — самодовольно хмыкнул Дэвид. — Какого чёрта? — лицо Вуда исказилось, и он сделал пару шагов вперёд. — С того, что по твоей вине я полночи вытряхивал из неё эту дурь. — Так вот как это называется! — Вуд разозлился не на шутку. — Да мог бы развлекаться с этой овцой Кристи, а из Эммы я бы и сам ночью что-то бы да выдолбил, если б не ты! — Вуд так яростно кричал, что на крики сбежались горничные. Дэвид жестом указал им идти, и испуганные женщины разбрелись по своим делам. — Закрой рот, Вуд, — Дэвид пошёл к выходу. — У нас война, брат! — крикнул Энтони. — И не смей играть фальшиво! Мы всё равно друзья!