Под гнётом журналистов

Съёмочный день закончился позже обычного, поэтому все собирались домой. Небо приобрело тёмно-фиолетовый цвет, что приносил краски обыденности сквозь окна. Эмма стояла у зеркала, стройная, красивая, она любовалась собой в зеркале, расчёсывая волосы. Она думала лишь о том, как в скором времени прославится. Эмма предвкушала поклонников, письма, подарки, интервью, фото. Невольная улыбка появилась на её лице, и на мгновенье она подумала, что самая счастливая во всем мире. — Эй, ты долго планируешь красоваться? — прервал мечты грубый голос, что заставил девушку подпрыгнуть. Она обернулась: в проёме стоял высокий мужчина, который опирался на дверной косяк. — Я тебя тут сейчас закрою и можешь чесать свою голову столько, сколько пожелаешь. — Нет, нет! — прикрикнула девушка и побежала в сторону двери, складывая вещи в сумку. — И почему вы такой злюка? У вас что, обе ноги не те? — девушка усмехнулась. Дэвид свёл брови и озадаченно на неё посмотрел. Она уже оказалась рядом и пыталась протиснуться в проход, в котором он стоял и не двигался. — Что, прости? — Две ноги, — улыбнулась девушка. — Всегда встаёте не с той. — Очень остроумно, — фыркнул Дэвид, подперев дверь ногой и вставляя туда ключ. — Лучше бы так на сцене блистала своим умом, а то помимо груди и пышных губ в кадре ничего нет. А подобных вещей в Голливуде избыток. Дэвид закрыл дверь и протянул ключи Эмме, которая уже пылала злостью. Она лишь сердито осматривала режиссёра. — Отнеси на ресепшн, — тихо произнёс он. — Нет, — Эмма, осматривая мужчину, который с непониманием смотрел ей прямо в глаза, уже не контролировала свою злость. — Я вам не служанка! — Эй, не путай понятия, девчонка, — Дэвид не на шутку обозлился. — Ты не Джоли, чтобы я перед тобой скакал. — Так значит, вы перед кем-то скачете? — подхватила Эмма. — Нет. Это образное выражение, — прошипел Дэвид, и Эмма уже стала понимать, насколько сильно она вывела из себя мужчину. И это ей приносило только радость. Он схватил её руку и силой сцепил пальцы. Не сказать, что это было самое прекрасное прикосновение мужчины в жизни Эммы, но сердце отчего-то кольнуло и щёки залились краской. Его пальцы показались ей такими мягкими, тонкими и приятными, что даже делая столь грубый жест, он не приносил ей боли. Но как только она осознала, что Дэвид с силой вложил связку ключей в её ладонь и сразу отпустил, все приятные мысли о его мягкой коже заменились злостью, что так быстро настигла её нутро — Отнеси ключи и можешь быть свободна, Эмма, — прошипел он и, развернувшись на каблуках своих остроносых туфель, последовал в сторону кабинета. — Вы... Вы... — Эмме не хватало воздуха и слов, чтобы ответить мужчине. — Просто негодяй! — Не очень обидно, так ты меня уже называла, — монотонно проговорил Дэвид, не оборачиваясь, но после этого пелена злости лишь захватила Эмму ещё больше. — Педик! Дэвид громко закашлял и остановился. Он стоял около десяти секунд и не оборачивался. Десять секунд страха. Принятия ситуации. Десять секунд самобичевания для Эммы. — Я имела в виду, что странно, что вас не радуют пухлые губы и пышная грудь! Эмма попыталась исправить положение, но выходило с трудом. Руки тряслись в ожидании того, что Тарино повернётся. И когда он, наконец, это сделал, внутри что-то зажгло от страха. — А ты не думала, — Дэвид приближался, делая медленные шаги, — что пышная грудь и пухлые губы, — он оказался совсем близко и взял в пальцы прядь волос Эммы, накрутив их на палец. Внутри что-то сжалось, живот загорел, — не вызывают во мне интереса? — он выпустил её волосы из пальцев, продолжая стоять близко. Глаза в глаза. — И мне очень жаль, если это всё, чем ты можешь похвастаться. Дэвид, довольный своим ответом и тем, что утёр нос самоуверенной актрисе, пышащей юношеским максимализмом, отвернулся и уже быстрым шагом направился по коридору. Звук его каблуков бил Эмму по голове, принося неприятную боль. И все, что сейчас, казалось бы, от него осталось, это небрежно лежащая прядь, что он презренно сбросил на её плечо, и запах его дорогих духов. Она, кажется, впервые в жизни поняла, что острый язык — не лучшее оружие, и что есть другие люди, у которых он куда острее. Как же она жалела о своих словах, и как страдала от мысли, что завтра он не пустит её на съёмки. — Какая же я дура... — вздохнула она. — Но он... он... тот ещё индюк! — Эмма топнула ножкой и сжала кулачок. Надо же было себя хоть как-то оправдать. Девушка наклонилась и подняла ключ. Она поняла, что в этой схватке проиграла.

1:0 в пользу Тарино.

***

Альберт, когда заканчивался день, всегда заваривал себе чай с мятой. Делал он эту процедуру просто необходимой, ежедневной. Восхитительные ароматы трав ласкали его ноздри. И этот же вечер не был исключением. Наконец, избавившись от всех дел, проблем, бумажек, он заварил чай и удобно устроился на диване, взяв в руки газету. Но его прервали. Мужчина тяжело выдохнул, поставил чашку на столик и произнёс: — Входите. В дверях появился Дэвид, из его глаз буквально пылали искры, а температура в комнате, кажется, повысилась. Альберт обернулся. Он догадывался, что это будет Дэвид. — Ну и? — произнёс он, беря бокал обратно в руку и делая глоток. — Что у тебя опять случилось? — Я не буду с ней работать! — громко произнёс Дэвид, встав напротив и скрестив руки на груди. — Истерики не в твоей компетенции, — тихо произнёс Альберт, не отрывая глаз от газеты. И это было второе оскорбление за день. Сначала педик, потом истеричка. Кого они из него делают? — А я и не истерю, — монотонно произнёс мужчина, подавив в себе все бушующие чувства. — Она невыносима. — Дэвид, дорогой, — Альберт, наконец, оторвался от газеты. — Что ты мог не поделить с такой умницей и красавицей? «Неужели я один вижу, какая она на самом деле?» — пронеслось в голове у Дэвида. Альберт продолжил: — Она прекрасная девушка! Присмотрись к ней. Говорю, как наставник, — Альберт помедлил и на губах появилась ухмылка. — А ещё у неё много поклонников. Будешь так медлить, уж точно отберут. Зрачки Тарино округлились, пальцы крепко сжали ткань своего же пиджака. — Что за бред, Альберт! — произнёс он, насмехаясь над словами. — Таких, как она, здесь пруд пруди. И это самое последнее, что меня могло бы интересовать в этой жизни. — Вот и прекрасно! — мужчина поднялся, отряхнулся и тяжело вздохнул. Он хотел скорее закончить этот диалог, чтобы допить свой чай и поехать домой. — Тогда ты не будешь против, если я вас двоих отправлю на премию. — На какую ещё премию? — скривился Тарино. — Твою, — Альберт натянул улыбку. — За «Отчаянные». Тарино моментально изменился в лице: презрение, злость и удивление в одночасье сделали его лицо совсем странным. — А она здесь зачем? — Как? — Альберт сделал глоток. — Для журналистов вы — пара, дорогой. Соизвольте вместе появиться на публике. — Не могу даже в своей голове представить, что я... — Дэвид скорчил лицо. — И эта... — Не продолжай, я понял, — перебил Альберт. — Но рейтинг ожидания «Города Грёз» вырос с тех пор, как вышла новость о том, что Эмма играет там первую роль, — брови режиссёра поднялись в удивлении. — Если хочешь ажиотаж вокруг своей работы, будь добр потрудиться. — Я понял, — уголки губ Дэвида неестественно поднялись. Он пожал руку собеседнику, который был только рад тому, что выпьет свой любимый свежий чай, и удалился из кабинета.

***

— Эмма, ты тут? — Дэвид постучался в дверь гардеробной, ответа он не услышал и, потоптавшись на месте, открыл дверь и вошёл в помещение. — Эй! — громкий женский визг, Дэвида хватил испуг, но, заметив, как Эмма прикрывала платьем свою наготу, усмехнулся и закрыл глаза, отвернувшись. К сожалению или к счастью, ничего разглядеть он не успел. — Может, вы выйдете? — Я все равно ничего не вижу, — Тарино самодовольно улыбался, стоя спиной к девушке. И его улыбку увидеть она не могла. — Я стучал. Не виноват, что ты глухая. — Хам! — бросила она. — И что вообще вам нужно? — Надо сходить на часик в ресторан, — Дэвид осмелился повернуться и окинуть взглядом девушку, что стояла в облегающем розовом платье. И как такое происходило? Это же обычная тряпка, а на ней сидело так, словно это была самая дорогая вещь на планете. — Что? — подняла девушка брови. — Зачем? — Покрасоваться перед журналистами, — он выждал паузу. — У «Города Грёз» очень высокий рейтинг ожидания. И раз этому способствует наше сотрудничество... — Сотрудничество? — Эмма усмехнулась. — Для всех мы пара, а не сотрудники, мистер Тарино. — Ты готова? — Дэвид стоял смурной. — Здесь пару шагов, там нас точно словят. — Да, только чур потом вы отвезёте меня домой, — девушка соблазнительно подмигнула и проскочила мимо Дэвида в дверь, который закатил глаза и, сделав глубокий выдох, последовал следом за ней. Пара вышла у винного ресторана, который был известен в округе тем, что был единственным со стольким количеством разных вин. Поэтому здесь часто собирались жители Лос-Анджелеса, звезды Голливуда, гости города и, конечно же, журналисты. И Дэвид был не промах, он не зря выбрал это место, зная наперёд, что там всегда поджидали поклонники и фотографы. — Сиди, я тебе открою, — произнёс Дэвид и вышел из машины. Обойдя её, он открыл дверь и протянул свою руку девушке. Эмма улыбнулась, невольно думая, что вся эта его галантность была искренней. Он даже смог натянуть улыбку, а она была такой редкостью на этом хмуром лице. Она вложила свою хрупкую руку в его крепкую ладонь, и Дэвид с дрожью сжал её. Почему? Они вошли в ресторан, и несколько людей мигом с удивлением повернулись в их сторону. — Давай-ка сделаем вот так, — улыбнулся Дэвид и взял руку девушки, переплетая её пальцы со своими. Эмма лишь промолчала. Разум был затуманен, сотни мурашек покрыли кожу от его холодного прикосновения. Они прошли за столик. Ресторан выглядел довольно приятно: длинный богатый бар, винный шкаф во всю стену, архитектура, выполненная в коричневых тонах. В глаза девушки сразу попалась стена, что была украшена десятком старых фотоаппаратов. Она в изумлении открыла рот. — Эмма, веди себя так, будто мы каждый день так ужинаем, — холодно произнёс Дэвид, осматривая меню. — Красное, белое? — Белое. — Кислинка или сладость? — Сладость. — Тогда «Совиньон-блан», — произнёс он. — А вот я буду Темпранильо — сугубо мужской выбор. — Мне здесь неловко, — произнесла Эмма, как только официант их покинул, приняв заказ. — Здесь все пялятся. — Ты выбрала профессию актрисы, теперь привыкай, — монотонно произнёс Дэвид, осматривая вид за ней. — Мне неловко, что приходится сидеть здесь с вами. — А с кем бы хотела? — Дэвид поднял брови. — Например, с Джино... — произнесла девушка. — А теперь он точно больше не позвонит. — Габардини? — Дэвид усмехнулся. — Не думаю, что он сильно будет переживать. Пойдёт в объятья манекенщиц. — Что вы имеете в виду? — Эмма обозлилась и напрягла свой лобик. Дэвид, заметив тревогу, накрыл её руку своей ладонью. — То, что сказал. Габардини не лучший пример мужа, он далеко не однолюб, — Дэвид уже смаковал вино, что только что принесли. — Тебе следует быть внимательнее в выборе мужчин. — А вы не ревнуете, мистер Тарино? — Эмма усмехнулась, убирая свою руку из-под его ладони, и откинулась на спинку кресла. — Не имею такой привычки, — Дэвид лукаво улыбнулся. — Давай просто быстро перекусим и не будем раздражать себя этим нелепым свиданием. — Полностью с вами согласна! — произнесла Эмма, доставая из сумки флакончик антисептика. — И я вымою руки, — произнёс Дэвид, поднимаясь. — Надеюсь, не успеешь накосячить. Эмма недовольно фыркнула и, сложив все принадлежности в сумку, стала осматривать помещение. Все оборачивались и перешёптывались. Она решила избавиться от чувства неловкости и, высоко задрав подбородок, выпрямила спинку и уже более спокойно стала осматривать всё вокруг. — Вот так молодец, девчонка, — перед глазами возникла темнокожая женщина с блокнотом в руках. Эмма узнала в ней журналистку. — Сначала сдала с потрохами, а потом прыгнула в койку. Сердце Эммы заколотилось с бешеной силой, она испугалась, что вот-вот придёт Дэвид и услышит всё, что эта журналистка говорила. Эмма стала со страхом оглядываться. — Уходите, пожалуйста, вы уже получили, что хотели!.. — произнесла Эмма. — Что вам ещё от меня нужно? — Ничего, — она противно улыбнулась и отошла в сторону, увидев на горизонте Дэвида. — Только скажу пару слов вашему спутнику. Дэвид вышел озадаченным. Он напряг лоб и приподнял одну бровь, осматривая журналистку. Сердце Эммы колотилось с бешеной силой и она думала, что не выдержит. — Можно я вас двоих сфотографирую для журнала? — женщина широко улыбнулась. Дэвид смягчился и одобрительно кивнул, протянув руку Эмме, что уже во всю покраснела. — Пойдём, дорогая, — Дэвид положил руку Эмме на талию и притянул к себе резким движением, что она даже немного пошатнулась, но всё равно стояла, как деревянная. — Просто расслабься. Разрешаю до меня дотронуться, — прошептал Тарино ей на ухо и, пользуясь случаем, сжал её бедро. Девушка протянула руку к Дэвиду и приобняла его, наклонив к нему голову. Пару снимков. Её ноги подкашиваются, руки мужчины предательски трясутся. Журналистка покидает их, ехидно подмигивая Эмме. В ресторане пара просидела ещё почти час. Они обсуждали кино, будущее картины, Альберта и ещё пару людей с площадки. И даже забылось на мгновенье, что они друг друга ненавидят. Холодность Дэвида почему-то показалась ей на секунду его украшением, а он наконец заметил, что радужка у Эммы склоняется к жёлтому оттенку.

***

— Завтра не опаздывать, — произнёс Дэвид выходящей из машины девушке. — И выучи уже сценарий. — Хорошо, Дэвид, — Эмма кивнула. — И знаешь, этот вечер был несколько лучше, чем я его представлял, — Тарино натянул улыбку — Согласна. Девушка тоже улыбнулась и пошла к своей квартире. Она не знала, почему в душе было тепло. И эта мысль не давала ей покоя.