На осколках чувств

      Ее глаза неотрывно следили за темнеющим городом. Внутри бурлили странные чувства, а противоречия и сомнения страшными волнами накрывали с головой, отгораживая от рутинной реальности. Она полностью ушла в себя, не замечая никого и ничего вокруг. Мир до нее долетал отдаленными отголосками; сознание, покрытое пеленой белеющего тумана, улетало далеко от этих мрачных улиц, покрытых людской ненавистью, противостоянием преступности и бескорыстных защитников. Темный, поглощенный липким, тягучим мраком. Любой, чья нога ступит на территорию города, увязнет в его грязи, в его тьме, в его холоде и бесправии, без шанса быть однажды спасенным. Ступив раз на запретную землю, невозможно уже потом отделаться от этого странного, всепоглощающего чувства, что надолго, практически навсегда завладевает душой человека. Даже если единожды в сердце, сквозь самое мельчайшее отверстие, просачивается тьма, черными нитями оплетая беззащитную, ничем не прикрытую душу, убивая и подчиняя себе ослабевшее людское сердце, отречься от мрака уже невозможно. Многие, раз переступив опасную грань, постепенно опускаются в глубокий, неизведанный омут, а беспросветная глушь появляется внутри души, опусташая и уничтожая все то, что осталось от человека, некогда живущего в привычной, рутинной реальности. Зияющая дыра, чернеющая в груди, захватывала все большее пространство, выжигала остатки чувств, что продолжали изредка саднить где-то глубоко внутри.       Но она — та, что с самого детства близко знакома с этим городом, всегда понимала — Готэм может лишь отнимать, жестоко забирая самое дорогое, порой то, что некогда было смыслом всей жизни, смыслом существовать в этом далеко не идеальном мире. И она прекрасно понимала человека, с которым однажды ее свела судьба. Человека, так внезапно ворвавшегося в ее спокойную на первый взгляд жизнь. Человека, изменившего и перевернувшего все ее существование. Человека, заставившего ее ненадолго забыть обо всем, погрузиться полностью в тот мирок, который, казалось, существовал лишь для них, жил и разрастался в глубине их сердец. Он заставил ее взглянуть на привычные ситуации совсем под иным углом, найти новое в неизменном течении жизни. Помог ей поверить в то, что обычная реальность может избавиться от привычной монотонности и тьмы, частично изменив свои серые краски, меркнувшие на фоне новых, незабываемых впечатлений. Этот человек в один момент заставил все привычные стереотипы исчезнуть, позволяя увидеть в людях необычные черты, то, что обыкновенно сливалось с некими предубеждениями, крепко засевшими глубоко внутри. И он был единственным, кто своим немым присутствием изменял привычный ритм ее девичьего сердца, покрытого тонкой коркой льда, которую еще никому не дано было растопить, и оно, получив некую свободу, избавившись от отягощавшего груза, стало биться чаще. А сама девушка испытала то, что могла лишь мысленно представить ранее из прочитанных некогда книг. То странное ощущение тепла и защищенности среди города, будто наполненного преступностью и бесправием, тьмой и хладнокровием практически ко всему. Но жила она без права прикоснуться к его руке тогда, когда ей этого не хватало; без возможности опустить голову на его мощное, покатое плечо; не имея шанса в полной мере понять его. И одно она знала наверняка: он — недосягаемая цель, до которой не добраться так просто, не удержать рядом с собой, не прикоснуться, не преодолев большое расстояние между ними, пропасть, что продолжала оставаться внутри, не позволяя подойти ближе. Она не достойна этого юноши. И, возможно, никогда не будет. Только… что же это за человек на самом деле? Неужели некоторые тайны продолжат жить между ними, не разрешая в один миг понять и принять друг друга? Или стоит секретам открыться, как пропасть разверзнется больше прежнего? А может, эта встреча вовсе не судьба? Нелепая случайность, что столкнула их однажды? Хотя, если девушка правильно понимала, сама судьба и есть беспрерывная цепочка случайностей. Что же в самом деле означала эта встреча?       Оставив пустые попытки докопаться до истины, девушка, на чьих губах играла горькая усмешка, отстранилась от окна, шагнув в сторону своего компьютерного стола, откуда слышался тихий гул работающего процессора. Совсем не замечая, как одна одинокая фигура, словно едва различимая тень, скользнула по крышам в противоположном направлении, исчезая вдали, сливаясь с темным, кое-где ржавым металлическим покрытием многочисленных крыш, и так невовремя вспоминая о быстротечности времени. Первоначальные два часа для него растянулись в долгие четыре, не позволяя втиснуться в строгие временные рамки.

***

      Она взглянула на мерцающий бледным светом монитор. Привычные новости Готэма в режиме онлайн практически никогда не выключались. Несколько новостных программ беспрестанно обновлялись в многочисленных вкладках браузера. Все новое она всегда желала узнать вперед всех, жажда быть первой, в курсе всех новостей, бурлила в крови девушки. Многочисленная информация, сохраненная в довольно обширной базе данных, постоянно пополнялась новыми сведениями. Как и в этот момент — она всего несколько мгновений назад узнала об очередном происшествии в центре Готэма. Она быстро оценила обстановку, выявляя некоторые важные факты. Во-первых, группировка была явно непрофессиональной, их неосторожность и неорганизованные действия говорили сами за себя; во-вторых, они явно были не в курсе, что это здание находится под особым контролем, потому обычный взлом отмычкой повлек за собой проблемы в виде сработавшей сигнализации; в-третьих, их численность не превышала пяти человек, и они явно не договаривались о своих следующих действиях; в-четвертых, у них было одно огнестрельное оружие, да и то, судя по обстоятельствам, не заряжено, иначе стали бы они защищаться, пользуясь только собственной силой? Или, возможно, просто ждут чего-то, медлят? А эта неосторожность и беспечность — фальшь? Момент, когда вмешается полиция, точно должна запечатлеть видеокамера, доступ к которой она уже получила. Девушка ахнула, резко отпрянув от экрана — в следующую секунду произошло сразу три вещи: фигура, облаченная в черное с росчерком ярко-синего оттенка, ворвалась в кадр; люди в момент перешли на новые позиции, быстро перегруппировавшись; громкая звуковая волна, сопровождающая выстрел, прокатилась по закрытому помещению, эхом отражаясь от высоких бетонных стен, на секунду оглушив всех пристуствующих. Девушка облегченно выдохнула — юноша с легкостью уклонился от внезапно пущенной в него пули, которая пролетела в нескольких сантиметров от его лица, лишь чудом не задев кожу. Несколько минут у него ушло, чтобы разобраться с незадачливыми преступниками, скрутив руки каждому за спиной и плотно фиксируя веревкой. Хоть парень и стоял к ней спиной, она была уверена — на его губах пролегла победная ухмылка. Слегка кивнув головой, парень покинул помещение, теперь оставалось дождаться полиции.

***

      Ложь, скрывающая его истинное лицо. Ложь, по его словам, оберегающая ее. Загадочность его личности будоражила воображение. Желание знать правду проникало сквозь тонкую оболочку, вгрызаясь в ее нежную плоть, отравляя кровь, быстро разгоняемую по венам бешено колотящимся сердцем. Зачастую оно лишь подогревает интерес. В воображении проносятся призрачные образы, лишь будоража и без того разыгравшееся воображение. Только, когда те самые дымчатые силуеты, подкрепленные знанием истины, из призрачных становятся реальными, многое может существенно измениться, перевернуться, демонстрируя сглаженные до сего момента острые грани действительности. И образы эти часто расходятся с реальностью. А пока точка невозврата еще не пройдена, есть маленький шанс на спасение.       И что именно делать в этой ситуации, девушка даже отдаленно не представляла, боясь сдвинуть не в том направлении и без того шаткую грань. Но сдаваться и идти на поводу случайностей, даже не пробуя сопротивляться, она никогда не могла, да и вряд ли когда-нибудь станет. Опускать руки еще рано, она обязательно попробует изменить ситуацию, найти выход из этого крайне запутанного лабиринта, достучаться, наконец, до реальности, избавившись от мира собственных грез и надежд, которые просто должны в один миг стать настоящими.

***

      — Барбара… — его тихий, вкрадчивый баритон, внезапно прокатившийся по полупустой комнате, она могла бы без труда различить среди голосов тысячи других парней. А интонация, присущая, казалось бы, только ему, не сравнится ни с одной другой в целом мире. Чувственность, с которой были произнесены эти слова, заставила ее вздрогнуть. По телу пробежала резкая волна неукротимого желания, внезапно накрывшая с головой и опустившая ее в жаркий, пленительный омут. Целиком, без остатка, без шанса на какое-либо спасение, распаляя каждую клеточку тела. Чувство, что она испытывала только в его присутствии, когда его большие ладони нежно касались ее кожи, когда его мягкие, слегка потрескавшиеся от сильного ветра, губы сперва едва уловимо, будто дразня, касались ее уст, а затем более напористо, самозабвенно целуя ее мягкие и такие нежные губы. Мягкий и едва уловимый поцелуй медленно перетекал в глубокий, французский. Она ненадолго отдавалась ему полностью, подчиняясь его желаниям. Реальность на несколько мгновений отступала, давая возможность насладиться моментом близости.       Помещение было погружено во мрак, темный и словно обволакивающий все тело, проникающее в подсознание, обостряя и без того яркие чувства, ощущения долгожданной близости. Отблески автомобильных фар темноту словно ножом разрезали, яркие полосы света на стену бросая. На долю секунды. А затем... Снова тишина, темнота и он.       — Барбара... — хрипло выдохнул он, отстраняясь от девушки, вглядываясь в ее глубокие зеленые глаза, немного потемневшие от нахлынувшего желания, со слегка расширенными зрачками, во мраке которых он видел расплывчатое изображение себя.       — Ты что-то хотел? — проговорила она, пристально глядя в его голубые глаза, такие чистые, родные, искрящиеся добротой и заботой, могли сравниться с блеском лазурита под яркими лучами солнца. Казалось, ничего не могло бы быть лучше этих невероятных очей.       — Нет, ничего, — он отрицательно кивнул головой, отведя взгляд в сторону. Смелость. Смелость, от которой не осталось и следа. Которая покинула его в такой ответственный момент. От нахлынувшей волны негодования он прикусил язык; гневные мысли захватили всё его существо. «Черт возьми!» — мысленно простонал юноша, в безмолвном молчании сжимая плечи девушки, пытаясь найти утешение и вернуть самоконтроль. Никакие злодеи, бесчисленное множество раз покушавшихся на нарушение общественного порядка, не действовали на него подобным образом. Близость девушки одновременно успокаивала и будоражила все его сознание. Он не знал, почему именно она вызывает в нем такие чувства, почему в нем клокочет целая буря, вызванная противоречивостью чувств и эмоций, бушующих внутри, почему по телу прокатывается странная волна, стоит ему коснуться ее обнаженной кожи, словно ток мелкими электрическими разрядами проходит сквозь все его существо, не убивая, лишь доставляя сладостную эйфорию, тягуче медленно расходясь по венам.       — Барбара, — он медленно наклонился к ее губам, прикасаясь мягким, нежным поцелуем, — я уже должен идти, извини...       Девушка распахнула глаза, удивленно глядя на его лицо, медленно обдумывая услышанное. В ее голове за несколько секунд промелькнуло множество самых различных мыслей.       — Почему же ты всегда уходишь? Почему не доверяешь мне? — недоуменно всматриваясь в его яркие голубые глаза, пролепетала она, опустив руки на его покатые плечи. Пальцы её ладоней скользнули вдоль его предплечий, медленно достигая кистей его рук, и судорожно сжали его ладони, обтянутые плотной черной тканью костюма, оберегающего от многих повреждений.       — Извини, я должен идти, Барбара, у меня действительно есть дела на сегодняшний вечер, — спокойный шепот волнами прокатился по полупустому помещению, эхом отражаясь от стен и тихими отголосками достигая ушей девушки. Из полуоткрытых уст Барбары вырвался судорожный вздох, полный некой обречённости и горечи.       — Я все понимаю, все понимаю... — проговорила она, отпуская его ладони, даруя свободу птице, что жаждет поскорее распахнуть крылья, броситься навстречу неизведанному, вдохнуть долгожданный глоток свободы, почувствовать, как быстрые воздушные, стремительно бегущие вдоль поверхности бесчисленных крыш, потоки перебирают тёмные волосы, холодят оголенные участки кожи.       — Пока, Барбара...       Его темная фигура в считаные мгновения слилась с темным ночным небом, исчезая вдали, там, куда не достает взор обычной девушки. Девушки, чей тихий шепот застыл в помещении, медленно растворяясь в пустоте, тонущий в горьком безмолвии опустевшей комнаты, едва уловимыми отголосками возвращаясь к ней.       — До скорой встречи, Дик Грейсон...