***
Было темно. Так темно. Так темно и пусто. Она не могла ничего, кроме как безвольно плыть. Она могла только безвольно плыть среди волн возможностей и чистого потенциала. Она утратила свою целостность. Была разбита. Сожжена. Не более, чем фрагмент себя прежней. А ведь она лишь хотела поближе посмотреть на [Это]. Поговорить с архитекторами, с [Ними], что создали нечто немыслимое. Сломали бесконечность и согнули вечность, дабы насадить концепции времени и причинных связей. И тогда, она столкнулась с их стражами. Яростное Золото пылало, испепеляя её части и органы. Она вопила в ярости. Она кричала в агонии. Не передать ту боль, когда сама её сущность крошилась перед его сиянием. Жестокое Серебро танцевало среди её жизненных систем, играючи обходя все защиты и пожирая её плоть и даже разум. Мир вокруг неё обернулся ядовитой западнёй, в которой она не могла затянуть свои раны. Не могла обратить нанесённый ей урон. Опустошенная, искалеченная… Она бежала. Она бежала обратно в Бесконечность Возможностей. Прочь от безжалостного творения, вцепившегося в её тело. Прочь от его ужасных стражей. Прочь от чудовищ, создавших всё это. Её раны кровоточили, привлекая сонмы хищников и падальщиков. Но в самой её сущности, в её эссенции, в бормочущей небыли её существования отныне струился яд [Этого], не давая ей восстановиться и оскверняя потенциал, среди которого она плыла. Стремясь прочь от почти пожравшего её творения, она могла чувствовать пузыри вокруг. Они тоже имели форму и значение… но, в отличии от [Этого], не имели собственных архитекторов. Пустые комнаты, окруженные бесконечным потенциалом возможностей, подобно стенам придающим им форму. Но было так темно — золотое сияние выжгло ей глаза. И она безвольно плыла. Она содрогалась, чувствуя, как её раны истекают эссенцией. Она чувствовала, как кто-то копошится рядом. Паразиты. Твари, населяющие бесконечность вокруг. Корчащиеся твари, от которых она могла избавится без малейших усилий. Когда-то. Теперь они шебуршали со всех сторон. И тогда она уловила связь… голос, зовущий её. И она увидела. Примитивное млекопитающее, две ноги и две руки, одна голова. Оно трепетало и источало себя повсюду. В ловушке… в безвыходности оно звало её.***
Она воспринимала нечто огромное, нечто невообразимо громадное. Раненное, ослеплённое, возможно умирающее. Пораженное в самую сущность, расколотое, словно стекло, и нечленораздельно бормочущее. Это было прекрасно, и сердце Тейлор разбилось. Глядя на это, она не могла сдержать слёз. Она могла чувствовать, что это такое. Повесть, принявшая форму. Идея, как и весь их род. Она потянулась [туда], к ней. Идеи не должны умирать. Мечты не должны исчезать во тьме. Ведь когда-то и у неё самой были мечты, разве нет? Даже сейчас, будучи запертой в шкафчике… разве сама она не надеялась? Так как могла она не протянуть руку помощи, когда та была нужна больше всего? И оно потянулось в ответ. Между ними возникла [связь], когда она приняла это в себя и позволила пасти этого поглотить её целиком.***
Той ночью, уборщик нашел нечто необычное. Пропавший шкафчик в раздевалке девочек. А ещё, в стене была дыра, сквозь которую внутрь лился лунный свет. Дыра и кирпичи кругом, тронутые временем, природой, посыпанные землёй… поросшие мхом и травой. Словно прошли годы, если не десятилетия.