На луне тоже растут деревья

      Знаете, а ведь на луне тоже растут деревья. Несомненно, они отличаются от тех, что привычны человеческому глазу, хотя бы тем, что не впитывают углекислый газ и не производят кислород. На них нет ни одного листочка, только длинные причудливые ветви, которые отбрасывают на серую поверхность луны весьма загадочные, но в то же время изящные тени, в изгибах которых можно проследить за линией целой земной жизни. Они стоят одиноко, точно заблудившиеся среди безжизненных серых степей отшельники, которые наслаждались обществом единственного, кто сохранил разум и чистый рассудок – обществом себя самих. Деревья вели длинные немые монологи, ответом на которые всегда была лишь вязкая тишина.       Но сегодня одному такому дереву выпало счастье принимать гостей, которые иногда сюда заглядывали, долго о чём-то говорили, а после снова расходились в противоположные стороны. Дерево никогда не задумывалось о том, были ли эти гости друзьями, братьями или же извечными врагами, которые всегда готовы вцепиться друг другу в горло. Дерево просто слушало. - Старик, они ведь жалкие. Точно насекомые, съедающие планету без сострадания и сожаления. Они плодятся, множатся ещё быстрее, чем те же комары, но вреда от них куда больше, чем от этих безобидных маленьких кровопийц, - голос этот отдавал могильным холодом, был ровным и спокойным, словно его обладатель никогда не испытывал эмоций да и вовсе не понимал, что это такое за явление. Его чёрные, словно сажа, доспехи были выполнены в достаточно изящной, но выдержанной манере, и могло показаться, что голос звучал глухо из-за того, что эхом отбивался от доспехов, внутри которых не было никого. Закрытый шлем с опущенным забралом не вносил ясности в этот момент, а напротив, лишь сильнее разжигал интригу. Но из доспехов доносился голос, что отодвигало все иные вопросы на задний план. - А твоё отношение к ним не изменилось, как я погляжу, - лицо седовласого старца, сидевшего рядом, озарила лёгкая улыбка, которую можно было разглядеть за густой бородой, конец которой запутался настолько, что казалось , словно там гнездились птицы, а косматые брови скорее походили на сети, в которых путался дневной свет, - Хотя, глупо было с моей стороны надеяться на обратное, - его голос звучал мягко, словно тихий морской прибой, омывающий песок, ракушки, камни, иногда даже кости, но прибою было всё равно, что он омывает. Он просто был. Доспехи старика были слегка погнутыми в некоторых местах, их серебристый блеск затерялся, но они по-прежнему выглядели достаточно презентабельно, словно их владелец частенько выхаживал на парадах. Шлем лежал рядом. - Они ведь сами себя, поздно или рано, съедят. Казалось бы, это глупо, создавать вещи, которые помогают тебе убивать такого же, как ты. Они слепы, черствы, и заслуживают лишь одного – быть уничтоженными. Это и так ждёт их в итоге. Время никого не пощадит, - после некоторой паузы снова проговорил обладатель чёрных доспехов. Его голос эхом гулял по вакуумному пространству. - Может, ты и прав, - старик вздёрнул плечами, о чём сообщило характерное позвякивание наплечников и стальных пластин, - Даже, скорее, не «может», а прав, категорически и полностью прав. Твои слова – неоспоримая истина, - отвечал голос, подобный утреннему свету, ложившемуся на зелёные листья, прогоняя с них капельки росы. - Тогда почему ты их защищаешь, старик? Почему ты до сих пор стоишь на своём и продолжаешь, как упрямый баран, отстаивать их имя, их право на существование? Почему ты всё ещё надеешься на их спасение? – нотки могильного голоса не повысились ни на полтона. Он всё ещё оставался таким же ровным, как водная гладь в отсутствие какого-либо ветра. - Потому что я многое понял, наблюдая за ними. Зная всё это, зная, что они умрут, зная, что время или случай не пощадит никого, они продолжают бороться, продолжают бросать вызов времени и даже Смерти. Не все, даже не многие, но некоторые. Эти некоторые становятся огоньками, которые освещают всё вокруг, не жалея себя, они сражаются, сражаются, до тех самых пор, пока не умрут, что бы хоть на миг ощутить себя бессмертными, вырваться за рамки времени, увековечить своё имя и образ. И пускай эти попытки тщетны, ибо всё конечно, они имеют место быть хотя бы за эту волю, за это стремление и жажду сражаться. Может, ты назовёшь это глупостью, друг мой, но называй это как хочешь. Имена и названия не имеют значения. Важна суть, - старик посмотрел на Землю. До чего же прекрасный вид открывался с этого места, на котором они встречаются уже настолько долго, что он и позабыл, когда это всё начиналось. Земля медленно двигалась по своей орбите, и казалось, что ей абсолютно не важно, что там происходит в космосе, за пределами видимого пространства, и даже за пределами времени. Она была точкой безмятежности, точкой спокойствия и умиротворения.       Собеседник старца молчал. Из-за шлема невозможно было определить, куда он смотрит, и смотрит ли вообще. Он замер, словно попал в какую-то ловушку, из которой невозможно было выбраться. Неизвестно, сколько продолжалось его молчание, ибо здесь никто не следил за временем, в этом не было необходимости. Но вот липкую и тягучую тишину нарушил его ровный могильный голос: - Наверное, они никогда не поймут того, что на луне тоже растут деревья.