Замерзший

Реджинальд сидел у себя в комнате, поджав ноги к ягодицам, образуя своеобразный крест, и смотрел на заснеженную улицу сквозь окно, как в иллюминатор большого самолета, плывущего по воздуху словно перо, подхваченное ветром. Облака были недостижимы для него, неуловимы, как силуэты ребят, играющих на улице. Все, что ему оставалось, — это наблюдать, как его сверстники дурачатся и смеются, разнося звонкие нотки своих счастливых голосов по округе. Как же он мечтал оказаться там, с ними. Услышать их смех, услышать свой собственный смех, переливающийся в одной разноцветной палитре радости. Почувствовать, как снег будет влажными каплями оседать на его коже, а вечно злой и холодный ветер обдувать лицо морозным дыханием из невидимой пасти. Он мечтал о том, как упадет без сил в белый, как молоко, снег от салок, или от войны снежками со своими друзьями. Но друзей у него не было, и никто не горел желанием заводить дружбу с застенчивым, вечно молчаливым мальчиком. Да еще к тому же у которого глаза были разного цвета, что давало понять остальным — он родился уродом. Большинство попросту не разговаривало с ним, но находились и те, кто считал себя оскорбленным в его присутствии. Николас Скамек, Брэдли Уорд, Джастин Фишер и Мэдисон Уильямс находились как раз в их числе. Проходя рядом с этой компанией, он слышал насмешки и упреки: «Эй, Разноглазый, тебе, может, пора очки надеть?», «Тебе что, краску в глаз залили, а на другой не хватило?», — говорили они в спину Реджинальду, заливаясь в приступе хохота. Если это он как-то находил в себе силы стерпеть, то пинки, подножки и подзатыльники уже не хватало духу. Однажды его учительница, миссис Грейс, нашла Реджинальда в туалете. Он сидел в углу, уперев колени к груди, и дико плакал, захлебываясь слезами и соплями в истерике после того, как Ник, Брэд, Джастин (друзья называли его Джаз) и Мэдисон поймали его на перемене и толкали, передавая из рук в руки как волейбольный мяч. Миссис Грейс позвонила маме Реджи, Агате, и попросила забрать мальчика домой, а на вопросы о том, что случилось, он только тяжело дышал и отвечал всхлипами. После всего этого он пребывал в глубоком ужасе от того, что они еще могли придумать. Как оскорбить его. Как унизить. Во вторник, перед уроком литературы, Ник схватил Реджи за шкирку, развернул к себе и предупредил его: — В пятницу тебя ждет сюрприз, Мистер Немая Глазная Радуга, — изо рта его воняло как из канализаций всего мира. От запаха у Реджи начали слезиться глаза, и он их рефлекторно зажмурил. Ник широко улыбнулся во все тридцать два, обнажая желтые зубы. — Еще увидимся, говнюк. — Закончил Ник и ушел к себе в класс. Во время урока он, то и дело, ловил на себе пристальные взгляды Брэда и Мэдисон, в которых читались вызов и угроза. «Повезло что этот мерзавец Ник и его дружок Джастин учатся в параллельном классе, этажом выше», — подумал Реджи и после звонка он как можно быстрее собрал вещи и побежал домой со всех ног, дабы не попасться в руки к Нику и его друзьям. Временами он искренне пытался понять, почему люди водят дружбу с такими как он. Лучше уж вообще не иметь друзей, чем потакать во всем такому человеку. Реджинальд не заметил, как впал в раздумья, и когда дверь со стонущим скрипом открылась, он подпрыгнул и вскрикнул. Когда он увидел, что в комнату вошла мама, волна облегчения омыла его с головы до пят. — Ой, я тебя испугала, Редж? — виновато спросила Агата. — Нет, мам, все хорошо, — ответил Редж. Мама называла его так с самого детства, он был не против, ему даже нравилось. Реджинальд звучало слишком уж официально, а Реджи — по-детски, поэтому он любил представляться просто Редж. — Я звала тебя ужинать, но ты не пришел, поэтому я решила проведать тебя. — Сказала Агата. Она вдруг почувствовала какое-то напряжение, сердце выло, билось в груди, материнский инстинкт неистово кричал: «Что-то случилось с нашим мальчиком! Ты должна узнать что! Ты должна!» — Да я просто… — не закончив фразу, он перевел взгляд с матери на окно и увидел, что ребята, которые играли во дворе, уже ушли. На белом снегу еще были видны следы подошв самых разные размеров. Снег падал с неба как песок, слоился на земле, заметая следы людей. Реджу казалось, что в раздумьях он провел всего несколько минут, но окутавшие небо сумерки говорили об обратном. Днем все вокруг было таким белым, словно мир тонул в молоке, но совсем скоро он утонет в горьком черном кофе. — Задумался, — наконец закончил он фразу. Агата села на край кровати и внимательно смотрела на сына, сидящего к ней спиной, высматривающего что-то в уличной темени. Напряжение не отступало. — Милый, что-то случилось? — как можно спокойнее, как можно мягче спросила она. — Нет, мам, ничего не случилось, — ответил Редж. Но могло случиться, и от осознания этого факта, страх стал подниматься из живота, постепенно прилипая к телу, обволакивая его. Могло случиться, потому что завтра пятница, и слова Ника все еще наводняли голову грязными потоками. «В пятницу тебя ждет сюрприз, мистер Немая Радуга». Фраза эта не сулила ему ничего приятного, и ожидать от Ника и его прихвостней можно было чего угодно. — К тебе опять приставали из-за цвета глаз? — вновь ее мягкий голос. — Ко мне пристают из-за цвета глаз, мам. — Ответил Редж с легкой усмешкой. — Что не так с твоими глазами, чудило? Чем ты болен? Это заразно? А если я подхвачу эту заразу, я умру? Эй, гляньте на его глазки-покраски. А дерьмо у тебя тоже разного цвета? — Ох, милый, прости меня… — сказала Агата, вздыхая и закрывая лицо руками. Его слова причиняли ей боль, и еще большие муки она испытывала от того, что у ее мальчика совсем нет друзей, и она ничего не может с этим поделать. Редж посмотрел на нее и вдобавок к страху ощутил глубокую вину за то, что огорчил ее. Он сел рядом, обнял маму за плечи и сказал: — Ты не виновата, мам. Ты ни в чем не виновата. — Голова ее отпрянула от рук, скрывающих лицо. Лицо было заплаканным. Она посмотрела на сына блестящими от слез глазами и улыбнулась, и Редж улыбнулся ей в ответ, и улыбки эти яркими лучами света прогнали страх, вину, напряженность из них обоих. — Спасибо, Редж, — ответила Агата, маленькие капельки катились по ее щекам. — Пойдем ужинать, хорошо? Реджи кивнул, и они вместе вышли из комнаты. *** На следующее утро Агата разбудила Реджи, наказав тому умыться, позавтракать и отправляться в школу. Реджи чистил зубы, смотря на свое отражение в зеркале как в водную гладь озера, и ему на секунду показалось, что оттуда на него взирает совершенно другой человек. Ни Реджинальд Валентайн, одиннадцати лет, а какая-то нелепая пародия на него, надвинутая маска, обтягивающая череп монстра. В эту же секунду он подумал еще кое о чем: сегодня пятница. И страх с быстротой навалился на него, словно раскат грома в сером небе, заставляя зубную щетку остановиться, а сгустки белой пены срываться с его рта в раковину. Редж стоял как вкопанный и простоял бы так все утро, если бы не голос матери, освободивший его от ступора. — Милый, завтрак остынет! — кричала Агата из кухни. — Поторопись, а то опоздаешь в школу! Реджи захлопал глазами, будто рядом с ним прогремела пулеметная очередь, посмотрел на себя в зеркало, сплюнул оставшуюся зубную пасту вместе с водой, вытерев лицо, вновь бросил взгляд на отражение и направился в кухню. Позавтракав яичницей в форме улыбающегося лица, он начал собираться в школу. Выходя из дома, до Реджи донесся голос матери: — Хорошего дня в школе, милый! *** Как только нога Реджинальда переступила из созданного козырьком дома царства тени в царство солнечного света, глаза его мигом зажмурились. Боль пронзила их как игла, впивающаяся в вену. Такая же острая, такая же резкая, тянущаяся долгими секундами. Открыв их, перед ним растянулась завораживающая картина. Как и вчера, все утопало в белом снегу, огромным одеялом укрывающее все, что только можно: крыши домов по обе стороны улицы, дожидающихся хозяев автомобили, кроны деревьев, с которых, то и дело, пикировали вниз кусочки снега. Реджи все еще думал о Нике Скамеке, но увиденное им подняло ему настроение и он зашагал в сторону школы. С каждым шагом под ногами звенел чавкающий звук, такой приятный для ушей, как мурлыканье кошки. «Хрум, хрум, хрум». Зайдя в здание школы, в груди Реджа постепенно начало возрастать волнение, подмышки стали мокрыми от исходящего от него пота. Он часто озирался по сторонам, выискивая омерзительную четверку, ожидая худшего. Ступал осторожно, выверивая каждый шаг, словно боясь наступить на невидимую для глаз мину. Как и всегда, Реджи ловил на себе пристальные взгляды окружающих, но ему было плевать. В голове все еще осталось громкое эхо слов Ника: «В пятницу тебя ждет сюрприз, мистер Немая Радуга». В классе он не обнаружил опасности в виде Мэдисон и Брэдли, и по дороге к классу его никто не толкнул, не отвесил оплеуху, не поставил подножку, что было очень странно. Ника и его свиты нигде не было, будто испарились. Они были теми еще задницами, но школу никогда не пропускали. Они не появились ни ко второму уроку, ни к третьему, ни к четвертому. Шел уже пятый, Редж размышлял о том, куда пропали его враги? Да, пожалуй, их можно было так назвать. И вдруг ощутил неописуемый прилив радости, растекающийся обжигающими волнами по всему телу до такой степени, что кончики пальцев на ногах начало колоть. Смех вырывался наружу словно фонтан гейзера, он подавил его, но, Господи, как же он норовил вырваться. «Сюрприз, ну конечно же! Вот он!» — думал Реджи, краснея, — «Они наконец-то оставили меня в покое, по крайне мере на сегодня. Это и есть сюрприз!» Улыбка растянулась на его лице до ушей. Пусть они и будут обзывать и шпынять его, но сегодня, сегодня он получил глоток свежего воздуха. На Реджа посмотрела девочка, Джинни Стюарт, сидящая в соседнем ряду, увидела его, улыбающегося во все тридцать два, как ей думалось, без причины, и подумала: «Вот же придурок». *** Редж вышел из школы, когда небо начало потихоньку темнеть. Ушел он самым последним, так как миссис Грейс попросила его помочь ей прибраться в классе и было неловко отказывать единственному человеку, который не видел в его цвете глаз ничего плохого. Ступая по заснеженной дороге к тропе, где слой снега был минимальным, Реджи поскользнулся на льду, скрывающийся под толщей снега в несколько сантиметров. С огромным трудом ему удалось сохранить равновесие и не упасть. Переведя дыхание, он зашагал дальше и не заметил четыре тени, слившихся со стеной по левую сторону от него. Тени черной тучей последовали следом за мальчиком, держась на расстоянии. Черные силуэты перешептывались, небо за их плечами заволокло пленкой надвигающихся сумерек. Темный пар дыхания, пропитанный злобой и ненавистью вылетал в воздух, тут же исчезая и появляясь вновь. Тень, воинственно шедшая впереди, шепнула другим трем, идущим рядом: — Ну все, пора устроить сюрприз, Разноглазому. — Тени захохотали и зашагали быстрее, нагоняя медленно приближающуюся фигуру. *** Реджи топал домой в бодром расположении духа и подумывал над тем, что ему на ужин могла приготовить мама. Может, макароны по-флотски с фаршем и томатной пастой? Или картофель, запеченный в беконе? Он был так голоден, что съел бы все сразу и попросил бы добавки. Именно в этот момент, раздумывая о еде, сзади послышались монотонные шаги. Реджи обернулся и потерял дар речи, челюсть отвисла как в мультфильмах, когда персонаж встречает недоступную ослепительную красотку. За ним шли Ник Скамек, Брэд Уорд, Джаз Фишер и Мэдисон Уильямс. Ник, увидев ошарашенное лицо Реджа, зловеще улыбнулся и крикнул: — А вот и сюрприз, Разноцветный! Иди сюда, поиграем! Разряд животного ужаса ударил по Реджу искрящими молниями, и он бросился бежать. — За ним! Хватай его! — прорычал Ник, и четверка вихрем метнулась следом. Ноги при беге судорожно дрожали, и Редж испугался, что может упасть или поскользнуться, но выбора не было, поэтому он бежал изо всех сил. «Нет, нет, нет, не может быть! Господи, нет!» — думал он. Сердце бухало в груди, выжигая сердце, готовясь взорваться грибовидным дымящим облаком. Позади, пыхтя и урча, бежали его преследователи; снег летел из-под подошв и оседал на тропе. На секунду оглянувшись, Реджи увидел бегущую позади всех Мэдисон, и спустя мгновение ее фигура кубарем полетела вниз, ударяясь о поверхность земли. Брэдли и Джастин услышали громкий истеричный визг и, остановившись, обернулись. Они увидели Мэдисон, лежащую на земле, рыдающую как маленький ребенок, у которого забрали вкусную конфету. Кровь потоком лила из носа, смешиваясь со слезами. Ник даже не оглянулся на них. Гонка продолжалась, и он намеревался ее выиграть. Злость и ненависть к этому маленькому куску дерьма придавала ему сил, и он ускорился, догоняя свою цель. — Ты труп, Валентайн! — Прокричал он. Голос его прозвучал как гром среди ясного неба, и звучал он совсем близко. Реджи вновь обернулся и увидел черную, как глаза ворона, тень, нависшую над ним. Тень взметнулась, расправляя крылья, которые оказались руками, и прыгнула на него, поваливая на белую дорожку. — Заставил меня… бежать за тобой… урод поганый… — тяжело дыша произнес Ник, разворачивая к себе мальчика. — Нет! Отстань от меня! — просопел Реджи. Слезы холодными каплями бежали по его лицу, а ветер делал их еще холоднее. От увиденного Скамек почувствовал отвращение. Более мерзкой картины ему в жизни видеть не доводилось. Он сжал пятерню, превращая ее в кулак, и направил ее прямиком в заплаканное лицо Реджинальда. Укол тупой, мучительной боли пронзил переносицу мальчика, он взвыл, закрывая лицо руками. — Заткнись, урод! — прорычал злобный голос. — Умолкни, говорю! — лицо его было подобно бешеному быку, увидевшему красный платок. Маленькие струйки пара валили из его ноздрей, и глаза, о боже, эти глаза! Реджи готов был поклясться, что эти глаза горели ярким красным пламенем. Глаза Дьявола во плоти. Посмотри в них — и сразу превратишься в россыпь пепла. Ник услышал позади шаги, обернулся и увидел Мэдисон, бредущую к ним с запрокинутой к небу головой; от холода кровь быстро засохла на ее лице, но несколько пятен вывели снегом Брэд и Джаз, придерживающие ее за локти. Они остановились подле Ника, восседающего на Редже. — Эй, Никки, слушай, кажется, у Мэди сломан нос, — голос Брэда дрожал как паруса во время шторма, испуганный взгляд переключался то на Ника, то на девушку. — Что нам делать? Ник слез с мальчика, предварительно ударив его в переносицу и добавив под дых, чтобы тот не убежал, и вплотную приблизился к Мэдисон. Кончиками пальцев он опустил ее лицо к себе и посмотрел на нее. Губы были испачканы в крови, как и нос, как и скулы. Волосы прядями свисали на лицо, закрывая глаза. Она хныкала. — Поднимите его, — сказал Ник могильно спокойным голосом, все еще смотря в глаза Мэди. Когда Реджи, скулящего как щенка, поставили на ноги, Брэд и Джастин услышали то, от чего их глаза округлились, заставляя переглянуться в испуге. — А теперь раздевайте. *** В доме Валентайнов раздался звонок. Агата, сидевшая в гостиной, повернула голову к телефону, висящему на стене, и леденящие кровь пальцы беспокойства дотронулись до ее сердца. Уже темнело, а ее сынишка еще не вернулся из школы. Она подумала, что пойдет искать его после разговора. Она сняла трубку, руки немного подрагивали, но Агата не обратила на это внимания. — Добрый вечер, миссис Валентайн! Это Сарита Грейс, школьная учительница Реджинальда. — Донесся голос из трубки. — Здравствуйте, миссис Грейс. Где Реджи? С ним все хорошо? — Ответила Агата. Губы у нее стали сухими, как пустыни в Антарктике. — Простите, пожалуйста, что заставила вас беспокоиться. Реджинальд помогал мне прибираться в классе. Пять минут назад я отправила его домой. Уверена, что с ним все в порядке. — ответила она, — У вас очень умный мальчик. — добавила Сарита, в надежде принести в сердце матери частичку облегчения, и у нее вышло. Агата выдохнула, закрыла глаза и сказала: — Спасибо вам, я уже начала думать, что он не был в школе или попал в беду, или еще что-нибудь такое. — Это нормально, что вы волнуетесь, но уверяю вас, он уже идет домой. Ну что ж, я вас предупредила. Извините еще раз за беспокойство. Хорошего вам вечера. — Ничего страшного, спасибо вам. Хорошего вечера. — Агата повесила трубку и пошла в кухню разогревать ужин сыну. *** Реджи стоял по щиколотку в снегу. Босой. На брошенную в сугробы одежду падала белоснежная пыльца, засыпая ее, затягивая в себя как зыбучие пески. Невидимый дух холодного ветра прошелся по спине Реджи — он вздрогнул и затрясся еще сильнее. Зубы клацали, цокали, бились друг о дружку, отбивая сбивчивый ритм страха. Побелевшее от холода тело закрывали лишь семейные трусы и тонкая майка без рукавов. Мурашки огромным стадом пленили кожу, выстроились в ряд как солдаты на площади. — Что? Я не слышу тебя, осел! Говори громче! — Выкрикнул Ник. Мэдисон стояла позади него, испуганная и шокированная. Лицо ее сияло кроваво-алыми пятнами. Брэдли и Джастин тупо таращились на Реджи, чья фигура тряслась как осиновый лист. На каждую попытку образумить Ника, он приказывал им заткнуться, поясняя это тем, что он вершит справедливость. — П-п-пож-ж-жалуйста… — попытался сказать Реджи, но вышел только слабый шепот. Посиневшие и потрескавшиеся губы покрыла корка льда. — П-прошу, — добавил он уже громче, пуская еле заметную струйку пара. — Я сказал: говори громче! — Прорычал Ник. — Так, чтобы я слышал, козлина! Реджи попытался пошевелить пальцами, но едва смог их почувствовать. Они то горели, то снова леденели, их будто сдавливало прессом все сильнее и сильнее. Он подумал о маме. Ему было уже все равно, что кричал ему Ник, он видел перед собой только ее лицо и голос, говоривший ему: «Те, кто осуждают тебя, никогда не поймут той красоты, которой ты наделен, милый». Вспоминая эти слова, голову Реджи заволокло облаком боли, дышать стало тяжелее, сознание уплывало, но через пару секунд возвращалось обратно. — М-м-мама… — Просопел он. — М-м-мама. Ник хотел было открыть рот и сказать очередное оскорбление в адрес этого жалкого мальчишки, как перед их глазами он ничком упал в снег, поднимая в воздух снежную пыль. Четверка завороженно наблюдала с разинутыми ртами, оцепенев от ужаса. — Проверьте что с ним, — сухо приказал Ник, — Живо! Брэдли и Джастин медленно подошли к телу, боясь, что он резко подскочит и схватит их за шею ледяными пальцами. Они опустились на колени, переглянулись и развернули тело лицом к небу. — Охренеть… Никки, мы убили его! Твою мать, мы убили его! — Затараторил Джастин. — Что нам теперь делать, а?! Что нам делать, Ник?! — Поддержал его Брэдли. — Заткнитесь оба нахрен, хорошо?! — Взревел лидер их компании властным голосом, но нотки страха услышали все. Он подошел к телу, заглянул в лицо Реджи и тут же отступил назад. — Уходим отсюда. — Что?! — Спросил Брэдли. — Уходим! Давай, пошел! Пошел! — Ник схватил его за воротник куртки, дернул вверх поднимая его с колен, проделал то же с Джастином. Мэдисон все еще стояла как вкопанная и смотрела куда-то вдаль, будто перед ней ничего не было. Ник подбежал к ней, затряс ее за плечи и сказал: — Мэди, малышка, нам нужно уходить. Слышишь? Надо уходить! Их ладони скрепились, переплетая пальцы, и с каждым шагом четыре силуэта, четыре тени отдалялись прочь от тела, покоящегося в снегу. Во время паники никто не заметил слабое облако воздуха, поднявшееся изо рта Реджа. Они думали, что он мертв, но мальчик был все еще жив, когда Ник уводил своих друзей. Это было последнее облако в его жизни.