Взгляд на тысячу ярдов

В мутных, стеклянных глазах далёкие дали. Что он там увидел, за грохотом взрывов и выстрелов, пара из крови и смога из пушек врагов? Может, летит в вышине, свободный от страха и ужаса, цепью стянувшего разум и тело защитника, в мутный кисель превращая остатки солдатского мозга? Может, бежит по траве, скрывшей с годами намеренья павших и прочих? Ружья, знамёна и ножны, шлема и повязки-вместе с победою, мёртвым что не достаётся? С ними их женщин,-любовь и стремления, с ними детей их-надежду и след, вслед им родителей-корни и преданность. Что же осталось ему, поглощённому бегством от сущего-ненависть только лишь. Пламя, горнило, извечное, алчное, выгорит род человеческий в нём без сомнения, искры распустятся знаменем смерти, другие стога загорятся, теряя в агонии смысл войны. Бойня вокруг, без цели и имени, не омрачённая мыслью о благе. Смерть ради смерти. Но что уж о том горевать, ведь под одеждой осколки теряются, сыплются градом с другой стороны, руки затвор передёрнули скоро, роднее чем молот и ложка уж ружья и штык для солдата, а мушка в зрачке отпечаталась намертво. Что уж теперь горевать, когда кровь на руках, на виске, на глазах, и в боку, но палит, и валит, и валит рука, как деревья в лесу лесорубы, хоть канули звуки, во взгляде остался лишь бледный кусок-всё равно перекрестие ловит курок.