Зимний вечер

      Девушка оцепенела: за параллельным тротуаром, в переулке, забитом темнотой и тошнотворным запахом местных вертепов, кто-то встревожено закопошился. Лед тихонько взвизгнул под весом взявшегося из ниоткуда прохожего.       Не успев ничего толком разобрать, Тина крепче сжала рукой палочку, бросилась по своим же следам и нырнула за угловую витрину магазина. Сердце затрепыхалось в груди, стало громко и жалобно биться о ребра; девушке показалось, что одного это будет достаточно, чтобы выдать её с потрохами. -Экспеллиармус,- глухо сказал мужчина и пустил красную молнию в кирпичную стену: трещины тонкими ручейками побежали к земле, сопровождаемые моросящей крошкой.       Всё тело девушки подалось назад с такой энергией, будто бы её и правда кто-то оттолкнул. Время заблудилось, утонуло в вязком воздухе и, кажется, совершенно остановилось. Вдалеке яростно завыли пожарные сирены и звоном разнеслись в голове каждого бессонно жильца окрестностей. Между тем, мужчина покинул переулок, повернулся к девушке спиной и, сцепив руки, устремил задумчивый взгляд на конец тротуара, явно выжидая кого-то.       Более подходящего момента и представиться не могло: Тина вышла из-за угла, выбросила вперед острие палочки, словно дуло пистолета, и уверенно прошептала: -Петрификус тоталус.       Заклинание выбило землю из-под ног мужчины; он повалился на землю и как-то лихорадочно вздрогнул, будто холодный ветер наконец-то его разобрал.       Порпентина убедилась, что вокруг не осталось ни одной живой души, ни одного любопытного глаза или уха, и сразу же после этого бросилась к преступнику. Только-только глаза девушки добрались до порядочно измятого лица, как два голоса рассекли воздух переулка и спугнули её. -..Томпсон? Смотри, это он! Томпсон!- едва слышно залепетал парень, тон которого выдавал чрезвычайное волнение. -Уходим,- отрезал его компаньон.       Тина подавила дыхание и сильнее вжалась в шершавый запорошенный кирпич. Непреклонная тишина повисла в воздухе, время будто бы заново остановилось по своему облюбованному обыкновению. Приглушенный хлопок вовремя разбил беззвучие улицы: ожидание начинало болезненно сдавливать пульсирующие нервы. Девушка покинула свое укрытие и с облегчением обнаружила переулок не только пустым, но и расстроено затихшим из-за этого. Быстрым взмахом палочки она подняла тело мужчины в воздух и трансгрессировала к дверям МАКУСА.       Навстречу ей вышел огорошенный сторож, тщетно пытавшийся пригладить завихрившуюся шевелюру. Это был безобидный мужчина почтенного возраста, бояться которого было совершенно незачем, но уважать стоило, хотя никто и не знал наверняка, за что. Одним видом он вызывал к себе непреодолимый интерес, что тоже не поддавалось никакому объяснению. -Добрый вечер, мистер Фустон,- вежливо, но несколько раздраженно начала Тина. -Добрый,- сиплым голос ответил мужчина и застыл. -Зовите дежурного, ну же!- воскликнула девушка и принялась сверлить взглядом сонного Фустона.       Как добросовестного мракоборца, её поражало то, что такую невероятную безалаберность по имени Генри Фустон могли допустить до работы в МАКУСА. Но как искреннего и любознательного человека, это происшествие не могло не радовать её. При необходимости Фустон всегда был готов помочь делом и словом, а для любопытствующих у него всегда была припасена парочка историй об учебе, переезде в Штаты и Первой Мировой – здесь уже на вкус слушателя.       Скоро Тина очнулась от своих размышлений и поняла, что оказалась наедине с незадачливым преступником. Заклинанием девушка надела на Томпсона наручники и прислонила его спиной к стене. Затем она начала обыск в надежде на любую новую улику: законопослушность гражданина вызывала немало вопросов. -Что это вы там рыскаете?- нарочито громко начал дежурный, но узнав девушку перед собой, осекся,- Тин.. мисс Голдштейн? -Ахиллес? Все трое застыли в легком недоумении. -Очередная жертва в цепких лапах правосудия?- его голос звучал так, что нельзя было понять, язвит он или говорит серьезно,- Что ж, хоть кто-то покажет девушке, что слоняться одной по ночному городу – не лучшая идея, да, мистер..? -Томпсон,- оборвала бодрую речь коллеги Тина и протянула ему найденные водительские права. Он кивнул в ответ и как ни в чем не бывало принялся изучать их. -Я могу идти? -М-м.. да, почти. Тина удивленно приподняла брови. -Этот проходимец будет на вашем счету, мисс Голдштейн, - спокойной проговорил он и, помолчав немного, вкрадчиво добавил, - до завтра. -До завтра, - повторила Тина и направилась к дверям.       Едва-едва холод прикоснулся к коже девушки, как она нырнула во мрак и через мгновение очутилась на лестничной площадке своего дома.       Непередаваемое умиротворение овладело ею в этом тихом, не подпускающем к себе света углу: казалось, что на мили вокруг нет ни одной живой души. Ни одна мысль, ни одна смутная идея, даже проказник – ветер не проберутся сюда. В момент, когда внутренний счетчик времени сбился окончательно и безнадежно, Тина пришла в себя. Ритмично ударяя подошвами по темно-бурому паркету, она вошла в квартиру и затворила дверь. Никакой реакции не последовало. Девушка разулась, сняла плащ и тихо-тихо зашагала по направлению к спальне. Что-то в лице Куинни, обнаруженной ею спящей, приковало к себе взгляд Тины: безмятежность выражения, которое не было обременено ни памятью, ни чувством. Свежее и чистое, оно возвращало Порпентине спокойствие, которого она никогда не хотела лишаться. Одиночество неизменно оставалось предпочтительным состоянием Тины; сон Куинни, избавивший её от ненавистных расспросов и догадок, был приятной неожиданностью, на которую она надеялась, но ни в коем случае не рассчитывала.       Вслед за Порпентиной город неохотно погружался в сон. Редкие пешеходы и автомобили всё ещё тревожили его, их неуклюжие движения и беспричинная спешка любого бы сбили с толку. Если в этот поздний час оказавшийся на улице решит напрячь слух, то непременно поймет, что спикизи никогда не засыпают окончательно. Полицейские патрули могут этому поспособствовать, но даже из-за них жизнь только замирает, но никогда не прекращает по-настоящему своего хода.       Прошедший день забирал с собой последние минуты и не было ему никакого дела до того, жалел ли об том кто-то. Он уходил, как и любой другой день – беспечно и безвозвратно. Тина уже не думала о том, сможет ли уместить его в своей голове и привести в надлежащее состояние. Всё было оставлено на долю следующего дня, который казался слишком далёким, чтобы о его приходе следовало беспокоиться.