В двух словах

— Я умру за тебя! — порывисто заявляет Кэтрин, когда все ее красивые слова и всегда безотказно работающие приемы разбиваются о глухую и непроницаемую стену холодного отчуждения, что воздвиг между ними Стефан. Сальваторе изменился за все эти годы, что они провели порознь — наверное, это все проклятый Клаус и его пагубное влияние, но Стефан стал жестче и несгибаемей, безжалостней и отстраненней, чем тот милый и влюбленный в нее юноша, о котором она так долго грезила и ради которого рискнула всем, возвращаясь в Мистик-Фоллз прямо под носом у первородных. Кэтрин пытается держать себя в руках, но ей хочется разочарованно вскрикнуть и разразиться проклятиями, когда губы Стефана растягиваются в насмешливой полуулыбке. — Умрешь за меня? — переспрашивает он, и арктический лед его взгляда промораживает Кэтрин насквозь, повергая в состояние, отвратительно близкое к отчаянию. — Что ж, я бы взглянул на это, Кэтрин. После всего, что ты сделала со мной и моим братом, это было бы справедливо. Особенно учитывая то, что я однажды за тебя умер. — Неужели в твоем сердце совсем нет места для меня? — этот заискивающий взгляд с поволокой был отработан десятилетиями, но Стефан не дрогнул. Кэтрин дернулась, словно от пощечины, когда он произнес: — Ты не заслуживаешь места в моем сердце, Кэтрин. Знаешь, чего ты заслуживаешь в самом деле? Того, о чем так высокопарно и небрежно рассуждаешь. Смерти. Сталь, прозвучавшая в голосе Стефана, всколыхнула в душе Кэтрин внезапный и очень острый приступ паники. Она не смогла побороть желания оглядеться, чтобы убедиться, что в гостиной поместья Сальваторе они одни, и задохнулась от ужаса, когда поняла, что в дверях библиотеки стоит Клаус и смотрит на нее почти ласково, а на губах его играет безмятежная улыбка. — Стефан… — выдохнула Кэтрин, понимая, что сбежать на этот раз ей не удастся, ведь сейчас она одна против первородного и того, кто ненавидит ее так сильно, что готов принести в жертву. — Стефан, что ты наделал?.. — Всего лишь дал тебе шанс доказать свои слова поступками, — Стефан обернулся к замершему в ожидании Клаусу и сделал приглашающий жест рукой: — Ну же, старый друг. Не заставляй леди томиться в ожидании. — Привет, милая, — улыбка приближающегося Клауса была лучезарной и оттого еще более ужасающей, Кэтрин буквально приросла к полу, парализованная осознанием того, что вот так бесславно и даже жалко закончится ее история, и палачами ее станут два самых важных человека в ее жизни: тот, кого она искренне любила и тот, кого искренне ненавидела. Кэтрин Пирс всегда выживает — на этот раз ее девиз не сработал.