Поздно мы с тобой поняли...

С Ольгой они засиделись допоздна: уже было обо всем говорено-переговорено, но они никак не могли расстаться. Лена только в этот вечер поняла, как же ей не хватало её дорогой подруги: такой любящей, верной, внимательной. Которой одной можно рассказать обо всём, что тревожит. О Леськиных закидонах, о маминой нервозности, даже о Женьке, ведь нелегко радикально менять свою жизнь в сорок лет, хотя давным-давно всем известно, что в этом возрасте она только начинается. Выслушать Ольгины рассказы, что там, в Тетюшеве делается, и снова хотя бы мысленно вернуться туда, где она прожила всю свою жизнь и вот уехала, чтобы начать всё заново. Она и не осознавала даже, что, оказывается, здорово скучала всё это время по своему родному городу. И это тоже где-то подспудно мучило её. А с приездом Ольги, с их долгими разговорами вся эта муть вымылась из души, и даже дышать стало легче. Да к тому же Женька должен был позвонить, когда доберется. Она ждала, пока её деятельный муж долетит, пока позвонит из аэропорта. И он, конечно же, позвонил. Позвонил сказать, что его ждет вертолет. И лететь ему еще где-то час. А вот как там будет со связью, он не знает. Лена, услышав тревогу в его голосе, бодро заявила, что никаких причин для волнения она не видит. Чтобы летел он спокойно, что у них с Ольгой всё здесь хорошо, не о чем волноваться. Что буквально через неделю приезжает Леся, а за ней ещё решила увязаться Ираида Степановна, чтобы помочь молодым с обустройством, а дочери – с хозяйством. Женя помолчал в трубку, потом с досадой заключил, что, дескать, зря он послушал свою жену, не стоило ему уезжать. Лена торопливо стала увещевать его, используя весь свой дар убеждения, для чего пришлось вспомнить приемчики из своего доблестного трудового прошлого, когда она умела убедить в чем угодно прожжённых и неуступчивых поставщиков. С Женькой, правда, этот номер не прошел. Он сдержанно выслушал её и со вздохом сказал, чтобы она не нервничала. Со связью он вопрос решит. В конце концов, на объекте есть спутниковая связь, и номер он Леночке непременно сообщит. Так они и расстались оба в растрепанных чувствах. Ольга тут же уловила перемену в подруге и попыталась поднять той настроение. Это ей с успехом удалось, и Лена вновь почувствовала облегчение от того, что можно вот так сразу, не отходя от кассы, выговориться, выплеснуть на другого человека всё, что так давит изнутри на сердце. Она уже и не рада была, что уговорила Женьку лететь. Но Ольга тут же фыркнула в ответ и безапелляционно заявила, что нечего тут предаваться унынию. Жила же она без Женьки столько лет. Мужчине надо заниматься делом, а не сиднем сидеть на одном месте и душить диван в объятиях. Так что упаднические настроения немедленно надо прекратить, а наслаждаться обществом подружки! Лена повздыхала, но Ольгин оптимизм был настолько заразителен, что разошлись они по спальням уже вполне умиротворенные и довольные жизнью. *************** С Ольгой жизнь заиграла яркими веселыми красками. Целыми днями они болтали, занимались обустройством детской уж по которому кругу. И гулять ходили, и в магазины выбирались, и с Мариной Ольга познакомилась и ревниво на неё поглядывала, но природный легкий характер позволил ей принять эту новую приятельницу Лены. Женька, добравшись до своего Энкора, постоянно звонил ей по спутниковой связи, и это, кажется, примирило его с тем, что он уехал от Лены в такое время и так далеко. Но слыша веселый щебет своей жены с периодическими взрывами смеха из-за комментариев Ольги на заднем плане, вроде немного успокаивался и примирялся с тем, что она так от него далеко. По приезду на Энкор он вломился в работу по самую макушку, успевая за день сделать какой-то фантастический объем работы. Вахтовый поселок поражал своим размахом: посредине тундры, продуваемой всеми ветрами и закованной в жесткий панцирь снега, стоял целый небольшой аккуратный городок из ярко-оранжевых, желтых и голубых вагончиков, внутри которых были все бытовые удобства. На объекте тоже было все устроено разумно, с учетом и холодов, и метелей и буранов. Все помещения связывали переходы. Между вагончиками были установлены невысокие стойки, между которыми протянулись канаты. Если задувала метель, можно было ходить по улице, держась за эти канаты. Левандовский поднимался рано, делал по привычке зарядку. Пробежки, правда, не устраивал. Однажды, выскочив за дверь, попытался растереться снегом. Из природного упрямства процедуру закончил, но потом долго отогревался в душе и в итоге едва не опоздал на планерку. Все дела, которые он наметил, были закончены в первую же неделю. С материка уже звонил выздоравливающий Климов, и Евгений стал планировать свой отъезд. Осталось только встретить вахтовиков, проследить за их размещением и инструктажем и считать свою миссию выполненной. Он позвонил Лене вечером и сказал, что хотел заявиться сюрпризом, но что-то подсказывает, что им надо сюрпризы отложить до лучших времен. Лена так сильно обрадовалась его сообщению, что он в очередной раз отругал себя за эту дурацкую командировку, будь она хоть трижды нужная. Он вдруг явственно осознал, как же она скучает без него, не смотря на то, что там рядом Оля, и Клава, и Майя. После того, как отложил телефон, долго сидел в задумчивости, потирая лицо ладонями. В этот день – день его отъезда домой – он проснулся рано от странного поскрипывания. Было полное ощущение, что какие-то огромные медведи разыгрались за стенами гостиничного вагончика и стукаются мягкими боками в металлические стены. Пиликнула рация, и ему сообщили, что из-за метели все рейсы отложены на неопределённый срок. Он выругался сквозь зубы. Потом оделся и отправился позавтракать. Сумасшедший ветер будто только и ждал, когда он выйдет из дверей, набросился на него, попытался содрать куртку. У него это не получилось, и тогда он, озлобившись, попытался сбить Евгения с ног. Тот вцепился в канат и, напрягая руки, медленно отправился по направлению к светившемуся сквозь белое марево метели зданию, где была столовая. В столовой уже были его несостоявшиеся попутчики, мрачные и раздраженные: у всех были планы в Москве, всем этот отложенный рейс был совершенно некстати. Правда, в процессе завтрака под воздействием ароматного кофе и волшебных блинчиков с припеком от уютной краснощекой поварихи Арины народ приободрился, повеселел и уже не так мрачно смотрел на жизнь. Левандовский пообщался с кураторами, сходил еще раз к руководству, потом вернулся к себе и попытался позвонить Лене, которая, конечно же, ждала его приезда сегодня. Телефон кряхтел, пыхтел и хрюкал, но связь устанавливать решительно отказывался. Тревога поддавливала изнутри, и он, чтобы отвлечься, общался по рации со своим инженером по охране труда, который прилетел сюда вместе с ним. У инженера бумажной работы было полно, он готовился к приезду партии вахтовиков и готовил целую кучу документов для инструктажей и допусков к работе. Левандовский снова натянул свою непродуваемую куртку, плотнее надвинул шапку и выскользнул из уютного тепла вагончика, чтобы посмотреть, что там наработал его сотрудник. Главное было занять себя работой, чтобы не думать, не думать, не думать… ***************** Лена проснулась оттого, что её будто что-то толкнуло. Она полежала некоторое время, приходя в себя и вспоминая сон. В нем её Женька бежал по взлетной полосе следом за поднимающимся в воздух самолетом и махал руками, пытаясь его остановить. Лена потрясла головой, повернулась с трудом на другой бок, пытаясь заснуть, но сон словно ветром сдуло. Она осторожно спустила ноги с постели, нашарила мягкие тапочки и поднялась с постели. За окном, подсвеченный слабыми садовыми фонариками сыпался мягкими крупными хлопьями снег. Открывающаяся из окна спальни картина заснеженного сада была такой фантастически красивой, что Лена невольно застыла у окна, любуясь этим настоящим произведением искусства. Уснуть она так больше и не смогла. Вместо этого достала планшет и, уютно устроившись в подушках, решила пересмотреть все свадебные фильмы их семейства: сначала Лесин, потом мамин, и в конце свой. Когда пошли первые кадры с Олесей и Никитой, выпускающими голубей, она вдруг осознала, что не могла пересматривать этот фильм после Лесиного расставания с Никитой. Как же хорошо, что её дочь приняла все-таки верное решение. После финального аккорда и всплывших в центре экрана двух переплетенных золотых колец Лена смахнула неожиданные слезы и нажала на следующий файл со свадебной церемонии своей матушки и Сан Саныча. Когда дошло до песни, которую исполнил Женя, сердце стукнуло о ребра и заколотилось в волнении. Она вспомнила тот день, неожиданное появление Жени, которого она подспудно ждала с самого прихода Никиты перед поездкой в загс. И его эскападу с балконом, когда она решила, что он готов совершить какой-то безумный поступок и спрыгнуть с балкона, приревновав её к Илье, так ей тогда сказалось. И потом долгие его уговоры уехать с ним и выйти за него замуж. Лена всё вспоминала и вспоминала, и потом открыла следующий файл - уже со своей свадьбы. Она с улыбкой смотрела на себя, на Женьку, такого красивого и торжественного, на своих родных и близких, вспоминала те удивительные мгновения их свадебной церемонии. Потом на экране появился её романтичный муж и, пристально глядя на неё, запел своим глубоким выразительным голосом: «Я прошу тебя, сумей забыть все тревоги дня…» Тут уж она не удержалась и начала тихонько всхлипывать и даже немного подвывать, так ей захотелось к нему. За дверью что-то зашуршало, в проеме возникла заспанная встревоженная Ольга и хриплым со сна голосом спросила: - Лен, ты чего? Тебе что, плохо, да, Лен? - Дичего мде де плохо! – буркнула Лена, трубно высморкавшись в платок. Оля прошлепала к кровати и уселась с краю, схватив её за кисть руки и пытаясь нащупать пульс. Лена попыталась её остановить, но не тут-то было. - Ничего не понимаю, - пробормотала Ольга. – По-моему, у тебя пульса никакого нету. - Оля, ну что ты несешь? – махнула на неё рукой Лена. – Просто ты еще не проснулась. Давай забирайся ко мне и поспи ещё. Ольга, ни слова не говоря, обошла кровать и рухнула с другой стороны, сладко засопев, едва её голова коснулась подушки. Лена убавила звук на планшете до минимума, чтобы снова не разбудить Ольгу, и досмотрела до конца, потом отправилась умываться. Ничего, утешала она себя, глядя на свое отражение в зеркале ванной комнаты. Недолго осталось ждать. Уже сегодня вечером Женька явится на пороге, обхватит ей своими большими нежными руками, поцелует куда-то возле ушка. А она будет прижиматься к нему, немного ещё чужому и незнакомому, от которого она странно отвыкла за эти несколько дней. Она даже вздохнула прерывисто, представляя его рядом с собой. Лена осторожно спустилась с лестницы в столовую, где в окнах уже брезжил рассвет, и Майя, заслышав, что она встала, накрывала на стол. Женя сколько раз предлагал Лене перебраться на первый этаж, но она упорно считала, что ей полезно потихоньку раз в день ходить по лестнице вверх-вниз для тренировки. Она уже заканчивала завтрак, как в кармане затрепыхался телефон. - Лена! – Женькин голос едва пробивался сквозь шумы, хрипы и всхлипы многих сотен километров между ними. – Лен, алло! - Женя, да! Я слушаю, Жень! – с силой гаркнула она в трубку. - Лен, не слышно ничего. Я сегодня не прилечу. Метель. Аэропорт закрыт, алло! Лен…, - связи оборвалась, и в трубке повисла тугая тишина - Алло! – растерянно позвала она в замолкшую трубку, но тщетно: связь оборвалась окончательно. Горло сжала вдруг немотивированная обида – обида на метель, на непринимающий аэропорт, даже на Женьку, что он бросил её тут одну-одинёшеньку и улетел на свой Дальний Север. Непрошенные слезы вдруг высыпались горохом из глаз. - Елена, что такое? – встревоженно захлопотала вокруг неё Майя, поднеся воды. Лена сделала глоток, и ей полегчало, горло перестало болезненно сжиматься. Зато в животе вдруг возникла тянущая боль, и она подняла на Майю встревоженные глаза. - Что? - Кажется, …началось, - неуверенно протянула Лена, прислушиваясь к себе. Майя выпрямилась и решительными шагами направилась к телефону, где лежали все необходимые номера.