Поздно мы с тобой поняли...

Он увидел ее сразу, как только вошел в зал через боковую дверь. И - дрогнул. Она стояла в толпе гостей в свободном голубом платье, едва скрадывавшем округлившийся живот. И, господи, как же она была хороша! Ему показалось, что она стала даже еще красивей, потому что лицо её теперь освещалось каким-то внутренним сиянием. Она машинально заправила прядку волос за ухо тем самым таким его любимым и узнаваемым жестом, и у него даже во рту пересохло от желания поцеловать ее прямо сейчас, прижаться губами к шее возле ушка, чтобы она, ахнув, обняла его тонкими руками. Она всегда так реагировала на эти его поцелуи! А Лена всё ещё не замечала его и с легкой улыбкой скользила взглядом по залу, по людям, по потолку, украшенному лепниной и люстрами. А рядом… У него даже в глазах потемнело. Рядом, вцепившись в ее руку, стоял Полуяров, его давний полусоперник, полуухажер Лены. «Полу-» потому, что он, Евгений, никогда не принимал того всерьез. Ну, какой, к черту, это соперник самомУ Левандовскому? Чушь, да и только! Впоследствии он почему-то никогда не спрашивал Лену об этом человеке. Да что там, он и думать про него забыл! Были поважнее дела, чем бывшие ухажеры. А этот бывший склонялся к ней, что-то нашептывая на ухо. И Лена, склонив голову, тоже что-то отвечала ему. И стояли они вдвоем, как чертовы голубки! У него даже руки зачесались взять этого самого Илью да и выкинуть в окно. Ну, или, на худой конец, спустить с лестницы. Чтобы он и думать забыл о Лене на веки вечные. Осуществить задуманное ему помешал никто иной, как Аркадий, который, взмахнув бровями, послал ему сигнал к началу и опустил руки на клавиши. Скрипка, альт и виолончель дружненько вздохнули и вывели первые аккорды нежной минорной мелодии. Он выбрался из своего укрытия за высоченными колонками, странно чуждыми в этом бежево-золотом зале, поднял микрофон и запел. Он увидел, как Лена, сильно вздрогнув, вскинула на него расширившиеся глаза да так и застыла. Улыбка медленно сползла с ее лица. В ее глазах не было ни горечи, ни боли, только странное оцепенелое выражение. Она смотрела на него, продолжая держаться за этого Илью Сергеевича, словно тот был неким спасательным кругом. Видимо, спасением от него, Левандовского. В груди стало так больно, что последний куплет он не спел, а почти проговорил. И вдруг понял, ЧТО он ей сказал в этих последних строчках песни: «можешь любить других, можешь совсем уйти…» В зале повисла тишина, а Лена всё продолжала смотреть на него, не отрываясь, сильно побледнев. Её вдруг заслонил от него этот назойливый Полуяров. Она же не спешила вырваться от него, а, отвернувшись, послушно отправилась, держа его под руку, в центр зала поздравить матушку с ее теперь уже законным мужем. Евгений заметил расстроенный взгляд Леси и почему-то виноватый – Никиты в его сторону. Ну, уж нет, жалости в свой адрес он не потерпит. Евгений резко развернулся и вышел в ту же боковую дверь, откуда пришел. В голове почему-то крутилась дурацкая фраза из отечественного мультика: «Поздравляю тебя, Шарик, ты балбес». Он прошел длинным коридором, огибая нарядных людей, которые толпились здесь, ожидая своей очереди. Потом в конце увидел аварийный выход и, толкнув дверь, оказался на длинном балконе. Было довольно тепло, но балкон оказался пустым в эти минуты. Всех, конечно же, занимало то, что происходило внутри здания. Никому и в голову не пришло стоять здесь в одиночестве. Никому, кроме него. Он привычным жестом засунул руки глубоко в карманы и с силой втянул в легкие приятно пахнущий осенней свежестью воздух. А что, собственно, произошло? Да, нет, ничего особенного. Просто Его Лена пришла на свадьбу с посторонним мужиком, который давным-давно наворачивает круги вокруг нее, почему-то оказываясь рядом в самые неподходящие моменты. И Лена охотно всегда идет с этим Ильей Сергеевичем, «прекрасным педагогом нашего гуманитарного колледжа». Смотрит на него с улыбкой. И здесь всё это время наверняка была с ним, прогуливалась по аллеям, сидела в кафе, ходила в филармонию на концерты. Так какого черта ты сейчас позорно сбежал с поля боя, оставив свою жену, своего ребенка на этого Песталоцци, будь он хоть трижды прекрасным педагогом?! Да потому что он и представить не мог, что кто-то может занять его место. Он все эти недели напряженно думал только об одном: как убедить Лену вернуться, что сделать, чтобы вызвать у нее восхищение, восторг, снова увидеть ее любящий взгляд. Никаких… кавалеров возле нее он просто не ожидал. Какие кавалеры, она же Его Лена и ничья другая! Кулаки сами собой сжались в карманах. И немедленно разжались. Вообще-то у твоей обожаемой тещи сегодня день свадьбы. И это не дело вносить сумятицу в ряды молодоженов и сочувствующих. Надо вернуться и отправить этого педагога… в гуманитарный колледж! Женя решительно тряхнул головой и твердым шагом направился к двери, взявшись за ручку. Ручка щелкнула, печально обвиснув в его руке. Дверь даже не шелохнулась. Только этого не хватало! *************** - Лена, выходи за меня. - Что?! – в один голос спросили Лена и Леся. Полуяров от неожиданной своей храбрости вдруг запнулся и отступил немного назад. - Лесик! Лесик! – послышалось сбоку, и на них налетела Фима. – Ты чего здесь? Пойдем-пойдем, ты же Раду еще не поздравил. – Она вцепилась в его руку и утащила в сторону. Лена и Леся с открытыми в изумлении ртами переглянулись, и Лена спросила: - Не поняла? Что это было? Леся в раздражении дернула плечиком: - Что-что! Замуж тебя, мама, позвали. Только как же дядя Женя?! Лена тут только очнулась: - Женя, господи! Да куда же он… - Елена Николаевна, хотите, я поищу? – сунулся к ней из-за плеча Леси Никита. - Нет, нет, Никита, вы идите к маме. Сейчас надо будет зал освобождать. Организуйте тут, а я сама. Мне надо будет с ним… - Та-ак, - возле нее нарисовалась Клава с довольной улыбкой. – Ну как тебе мой пельмяш? По-моему, он был просто бесподобен! - Да, как всегда, - нервно усмехнулась Лена и попыталась сбежать. - А где он кстати? – недоуменно оглянулась Клава. - Не знаю! – всплеснула руками Лена. – Увидел меня рядом с …Ильей Сергеичем и… ушел куда-то. Но это же просто ...недоразумение! Неужели не понятно? - Серьезно? – ёрнически прищурилась Клава. – Таки недоразумения всё же случаются, и всё не так, как кажется? - Клава, ну что ты издеваешься?! Я уже сто раз поняла, что была не права! Только где теперь Женю искать? - Ну, что же, гости дорогие! – радостно возвестила Ираида, держа под руку своего новоиспеченного мужа. – А сейчас приглашаем вас на теплоход, где продолжим праздновать! Гости шумною толпой двинулись к парадным дверям, Лена же вырвавшись, наконец, от назойливой Клавдии, быстрым шагом пошла к боковому выходу, куда, по ее мнению скрылся Женя, и где она твердо намеревалась найти его и всё объяснить. Она прошла по длинному коридору, подергала дверь аварийного выхода. Та была заперта. Лена, помедлив, оглянулась и бросилась к еще одной лестнице. Выбежав на улицу, она посмотрела налево, направо: это была торцевая сторона здания. Сверху послышалось какое-то шуршание. Лена подняла голову и обомлела: на балконе второго этажа, зацепившись за решетку снаружи, спиной к ней стоял Женя и, кажется, собирался спрыгнуть вниз. Горло ее вдруг сжалось, и она смогла только сдавленным шепотом пискнуть: - Женя, нет… Женя, не слыша ее, продолжал осторожно передвигаться по наружному козырьку к колонне, и она, сглотнув комок в горле и набрав в легкие воздуха, крикнула изо всех сил: - Женя! Не делай этого! От неожиданности тот вздрогнул, нога в стильной туфле вдруг поехала на осыпающемся карнизе, и он повис, уцепившись за решетку балкона. На ее крик из-за угла прибежали Никита с Лесей, за ними, отдуваясь, примчался Сан Саныч, следом подтянулись все гости. Женя, чертыхаясь, подтянулся на руках и, крепко утвердив ногу на козырек, смог развернуться лицом к собравшейся внизу толпе. - Женя, я прошу тебя! Прости меня, пожалуйста, за всё! Я люблю тебя, Женя! – взывала к нему Лена, сжав руки возле груди в мольбе. - Лен, ты чего? – с недоумением спросил тот. – Просто дверь на балкон захлопнулась, и я хотел спуститься по колонне... - Это… правда? – сквозь слезы переспросила Лена. - Ну, конечно! – рассмеялся Евгений. – Сейчас я… - с этими словами он развернулся, чтобы, наконец, осуществить спуск. - Женя, нет! Евгений Николаич! Женька! Евгений! – заорали все хором, а Никита крикнул: - Подождите! Я сейчас выломаю эту дверь! Елена Николаевна, не волнуйтесь только, вам вредно, - и он умчался за угол. Пока Женя перелезал обратно через перила на балкон, дверь, наконец-то, распахнулась, вбежал Никита, помахал сверху всем, после этого они оба скрылись в проеме, чтобы через несколько минут появиться из-за угла с радостными улыбками. Леся бросилась к Никите на шею, а Женя подошел к Лене, которая стояла, слегка покачиваясь на ослабевших ногах. - Женя, я… Прости меня за всё, - бормотала она, вцепившись дрожащими пальцами в лацканы его пиджака. - Ну, что ты, Леночка, ну что ты, - тихо смеясь, отвечал он, поглаживая ее руки. – Всё хорошо! - Никаких других мне не надо, и уходить я не буду, и дочку тебе рожу. - Лена, ты простила меня? Ты вернешься? - снова и снова спрашивал он, а она кивала, судорожно всхлипывая. Слезы против воли текли из глаз, и Женя, подавшись к ней, тихонько шепча на ухо милые глупости, сцеловывал с ее щек соленые светлые капельки, притискивал к себе жадными руками, И она в конце концов шепнула ему прямо в ухо, отчего у него немедленно замерз позвоночник: - Жень, ты меня задушишь. Тогда он чуть ослабил объятия и всё смотрел в её голубые глаза в мокрых ресницах. Смотрел на её губы и, примерившись, вновь прижался к ним. И тут сбоку налетела Клавдия и со смехом забубнила, чтобы они прекращали тут на глазах у изумленной публики изображать интермедию «горько», потому что свадьба сегодня вовсе даже не у них, а они сами, дураки, виноваты, что так тянут, ни у кого уже нервов нет ждать, когда же они поженятся. И они, смутившись, отлепились друг от друга. Но Женя не смог совсем быть без нее, поэтому тут же схватил ее за руку и притянул к своему боку. И они пошли к гостям, которые смеялись, переговаривались, в общем, старательно делали вид, что ничего тут не происходит эдакого. Наконец, все расселись по машинам, молодожены – в карету, и отправились на теплоход «Петрович», где их уже ждали накрытые столы. Свадебное веселье закружило их. Они вместе с гостями танцевали, поднимали тосты, и Женя снова пел. А потом они сбежали от всех на палубу, и он кутал ее в полосатый плед, стопку которых обнаружил возле выхода. А она, уютно устроившись в его объятиях, тихо смеялась и говорила, что видела однажды во сне, что они вот так стояли на палубе, и он ее обнимал и укрывал пледом. Он же притворно сердито ворчал, что она мало того, что в его сердце заняла всё место, но и в сны его проникла. И что он тоже видел этот сон. А Лена хохотала и говорила, что он все выдумывает, чтобы сделать ей приятное такой романтичной историей. Они не успели до конца выяснить, кто у кого подсмотрел сон, как на палубу высыпали остальные гости и молодожены, и Оля закричала, что сейчас будет салют. И с островка, мимо которого они медленно проплывали, вдруг как жахнуло, и в небо взлетели светящиеся кометы, и там распустились невиданных размеров цветы. Все небо осветилось яркими всполохами разноцветных огней, и все заорали от восторга, как дети. Веселье близилось к концу, и теплоходик, осторожно развернувшись, двинулся к причалу. Женя, чмокнув ее в макушку, ушел кому-то звонить и снова что-то устраивать и улаживать, а возле её правого локтя вырос Илья Сергеевич: - Лена, я… - Илья. Не нужно ничего говорить, - с виноватой улыбкой положила она ему ладошку на локоть. – Я очень… благодарна тебе за всё. Но я …я его так люблю. - Да я понял, Лена. Просто мне показалось, что тебе нужна помощь. Что ты расстроилась из-за его появления там, в ЗАГСе. Вот и хотел так… поддержать тебя. В этот момент к ним подбежала Нина, бывшая секретарша Левандовского и, взяв Илью Сергеевича под руку, заторопилась: - Илья Сергеич, могу я вас похитить? Леночка, ты простишь нас? Тот вдруг смутился и, неловко кивнув Лене, с улыбкой отправился за Ниной, что-то со смехом шептавшей ему на ухо, и вместе с ней смеялся, даже плечи тряслись. Лена с улыбкой покачала головой, глядя им вслед. - Что-то случилось? – к ней подходил Женя, закончивший свои организационные дела. - Нет, если не считать того, что, кажется, Илья Сергеич попался. - Ну, вот и хорошо. Надеюсь, Ниночка выбьет из его головы все мысли о чужих невестах, - хитро усмехнулся тот, а Лена ахнула: - Твоих рук дело? - Чего это – моих? - обиженно протянул Левандовский. – Просто Нина,… ну, …по привычке стремится угодить своему бывшему боссу и улавливает малейшее движение бровей этого самого босса. А то, как я отношусь к твоему Илье Сергеичу, ни для кого не секрет. - Никакой он не мой, - возмутилась Лена. - Конечно не твой! – усмехнулся тот, целуя ее в висок. – Он теперь Ниночкин. И вряд ли она выпустит его из рук!