treasure island

      Если взять влево с третьей авеню, пройти два квартала, то упрёшься прямо в разрушенную библиотеку.       Третья авеню — большая условность, потому что и табличек не осталось, и улиц в привычном понимании тоже. Огромные траншеи по всему городу, усыпанные битым кирпичом и стеклом, а в остальном город — огромная свалка из бетона и свай. Если поживешь достаточно, то быстро привыкнешь к местному ландшафту. Это почти как в густом лесу: новичок заплутает, опытный лесник всегда найдёт дорогу.       Под тяжелыми подошвами хрустит крошево. Прохладно, ветрено, лицо Файва закутано в плотный платок. Только он спасает от жёсткого ветра с бетонной пылью вперемешку. Здесь нечасто появляется солнце, обычно оно мутным пятном катится за облаками и пару раз в неделю проглядывает сквозь тучи. Тогда удаётся погреться не у костра, а под серенькими лучами. Файв привык к любым погодным изменениям, да и ветер — ерунда. Привык справляться со всем, даже с одиночеством. Хотя в этом заслуга Долорес — без неё он бы точно поехал головой.       Она едет в тележке позади него, смотрит по сторонам: чудом уцелевшие стены магазинов, торчащая из груды кирпичей вывеска аптеки, покорёженная арматура повсюду, куда ни смотри. Однообразно, привычно — так каждый день.       — Скоро доедем, дорогая.       Долорес и сама знает, поэтому молчит. Думает о чём-то.       Когда они на вылазке, она всегда думает о чём-то отвлечённом, но определённо важном, о чём-то, что сам Файв упускает. Иногда важные мысли теряются в уголках памяти, и Долорес любезно напоминает.       В бывшем здании библиотеки, которое они уютно — по меркам апокалипсиса, конечно — обставили, уже спокойнее, ветер не достаёт, а только зло хлопает по занавесям из парусины. Файв первым делом усаживает Долорес в широкое кресло, затем расставляет найденные консервы и пару книг, примеченных уже давно и вот подобранных из щели под плитой. Он сгружает всё прямо на землю и сам садится рядом с Долорес.       — Срок моего абонемента истек двадцать лет назад, а книги всё ещё выдают на дом.       Долорес фыркает. Ей нравится, когда Файв шутит, пусть и глуповато.       Художественная литература не особо интересуют его: он прочёл многое еще в том далёком детстве. Но Долорес считает, что для развития души, для обогащения знаний, в конце концов, просто для развлечения читать книги полезно. Если бы они помогли ему решать уравнения, Файв бы их первыми прочёл. У Долорес на всё находятся аргументы, вот и сегодня был: «Это редкая находка, тебе понравится».       Он и сам знает, что понравится. Знает, какое влияние на него оказывают воспоминания о прошлом.       Файв берёт книгу в руки, пролистывает. Любые находки для него неоценимы, но такая — сокровище, не иначе. Удивительно, как она сумела сохраниться. Красивые иллюстрации по-прежнему яркие, немного душно пахнут краской, так что Файв сможет сразу представить, каково оказаться внутри каждой картинки: вот он под жарким солнцем, а вот его волосы ворошит горячий морской ветер. Он медленно погружается в чтение давно знакомой книги, переживает и обдумывает что-то, так что каждая мысль отражается на его огрубевшем лице.       Долорес почему-то не сводит с него взгляда. Это отвлекает.       — Ну что?       Она смотрит с некоторым осуждением — и без слов понятно. Он вздыхает и притягивает её к себе так, чтобы она сумела приобнять его одной рукой.       — Ну хорошо, как скажешь, я почитаю вслух.       Собственный голос немного скрипит, но слышать человеческую речь неимоверно приятно. Он набирает воздух и начинает:       — «С самого раннего детства я больше всего на свете любил море…»