Стены и вереск

— Всего пятнадцать миль на север от побережья Линдона, а море нынче спокойно. Придется сделать небольшой крюк, но ты не переживай… Лаэрет болтала, снаряжая лодку. Она вообще была говорлива, как море у берега, где почти никогда не бывает полной тишины. Грохот могучих валов или тихий шелест легких волн по гальке — но море всегда говорит.  — И зачем только тебе понадобилось на остров, где никто не живет? Я сама не была там, но Нимгиль, мой друг, ходил туда двадцать весен тому назад. Рассказывал — красиво… Стоит разрушенная крепость, и среди ее камней растет вереск и гнездятся птицы. Так что ты там ищешь? Ее собеседник промолчал. Он, в отличие от Лаэрет, за все время их знакомства сказал лишь несколько фраз. О том, что его зовут Ванво*, что ему надо на остров Тол-Химлинг, и что он может за это заплатить. Лаэрет не потребовала платы, она согласилась и так — слишком уж сильное любопытство вызывал незнакомец. Она была почти уверена, что он назвался совсем не тем именем, которое получил при рождении. А еще Ванво одет был в простую видавшую виды походную одежду, не носил ни драгоценностей, ни богато украшенного оружия. Были при нем только меч, простой, но искусной работы, маленький сверток с вещами, да арфа в потертом кожаном чехле. Но отчего-то Лаэрет казалось, что этот эльда из пришедших с Запада и высокого рода, да еще глаза у него сияли ярко, как у нолдорского короля из Митлонда, которого Лаэрет довелось несколько раз видеть. Только у того короля взгляд был ясный и открытый, а у Ванво такой, будто пряталось за этим светом нечто недоброе. То ли тоска, то ли боль, а может даже злость и ненависть. Но новый попутчик обходился с Лаэрет ласково, ничем не докучал и с интересом слушал, что она рассказывала. Сам только предпочитал отмалчиваться.  — Ты не ответил, зачем тебе на Тол-Химлинг. На этот раз фалмарэ решила проявить настойчивость.  — Не знаю, — тихо, так что его слова были едва различимы в голосе волн, отозвался Ванво. Лаэрет на это удивленно обернулась, аж опешила и притихла, тогда он пояснил:  — Просто тянет меня туда. И снова умолк, глядя на море. Дальше все шло так же, как и началось, и за время плавания Лаэрет привыкла. Фалмарэ рассказывала о лодке и о море, о своем родном рыбацком поселении к северо-западу от Митлонда и просто обо всем, что видели глаза или подсказывала память. А Ванво молчал и слушал. Слушать он, впрочем, умел как-то особенно. Он казался отстраненным и даже редко оборачивался на Лаэрет, но та все равно ощущала, что каждое слово для него значимо, и он все запоминает. Иногда она не выдерживала и засыпала Ванво вопросами, даже тогда, когда поняла, что его ответы будут скудны и туманны. Просто странному эльфу захотелось увидеть пустой остров с развалинами. Оказалось, Ванво умел управляться с лодкой не как фалатрим, но все же вполне сносно, так что у Лаэрет появился еще и помощник, и это делало плавание легким и приятным. Небольшого и скалистого острова Тол-Химлинг они достигли на закате. Остров вздымался вверх отвесными склонами, темный, почти черный на фоне алеющего неба. Скалы казались неприступными, они выступали прямо из воды, возносясь на большую высоту, а на самой вершине виднелись развалины древней крепости. Даже сейчас, наполовину обрушенная, цитадель Химринга выглядела могучей и величественной. Такой, что Лаэрет смотрела на нее во все глаза и не могла унять внутреннего трепета. Она даже замешкалась, и течение чуть было не отнесло лодку прямо на скалы, но, к счастью, фалмарэ искусно ушла вбок, огибая остров. Она искала искала место, где можно причалить. А Ванво с тех пор как показался остров, даже ни разу не посмотрел в ее сторону и не произнес ни слова. Поэтому когда он вдруг заговорил, фалмарэ вздрогнула от неожиданности и чуть было не выронила весло.  — Забери немного к западу, — подсказал он. — Там проходила дорога, и склон более пологий.  — Ты раньше бывал здесь, верно? — спросила Лаэрет, налегая на весла.  — Может, и так.  — Жил в этой крепости, а теперь хочешь снова ее увидеть? Но Ванво снова погрузился в молчание. Над островом уже сгустились мягкие сумерки, когда между двух отвесных скал показалась древняя дорога. Через брусчатку проросли трава и мох, но путь на вершину холма был еще узнаваем. Здесь Лаэрет и Ванво вместе вытащили лодку на берег, спугнув устраивающихся на ночлег птиц. Морская вода пока еще отдавала накопленное за день тепло, а каменные громады защищали от ветра, так что фалмарэ предложила лечь спать прямо здесь, чтобы утром подняться в крепость, но Ванво отказался. Лаэрет не слишком хотелось шагать полночи, это нолдо, хотя и греб столько же, не казался уставшим. И все же он настаивал, что наверху ночевать будет куда удобнее, Лаэрет пришлось сдаться. И действительно, дорога оказалась не такой длинной, как можно было опасаться. Сперва они так и шли по ущелью между двумя скалами, а затем неожиданно, как из врат, вышли на широкий, довольно крутой склон, весь поросший вереском. Ночная темнота, успевшая полностью вступить в свои права, скрывала цвета, но не запах. Лаэрет даже остановилась, вдыхая его полной грудью. Хотелось раскинуть руки и упасть в эти заросли, но фалмарэ знала, что лежать, скорее всего, будет не слишком мягко, да и мять такую красоту не хотелось. Ванво же наклонился и с какой-то особой нежностью погладил соцветия, а после пошел дальше, поманив за собой спутницу. До крепости отсюда было недалеко, и вересковая пустошь тянулась до самых стен, некоторые маленькие кустики даже выглядывали из щелей между могучими каменными блоками. Когда-то подогнанные друг к другу так плотно, что между ними не пролезло бы и лезвие ножа, они выкрошились, вода, ветер и корни растений медленно, но неумолимо разрушали их. Впрочем, кое-где стены ранила не природа. Лаэрет могла разглядеть глубокие выщербины, которые, как ей казалось, оставляли камни из вражеских осадных орудий. Крупные вмятины были и на распахнутых створках окованных стальными листами ворот. Если камень сдавался под гнетом времени, то металл держался стойко. Гладкие листы и искусная чеканка потеряли свой блеск из-за древней копоти и оседавшей веками пыли, но остались неподвластны ржавчине. Фалмарэ видела промятые в нескольких местах восьмиконечные звезды — по одной на каждой створке. Ванво положил руку на ворота — с каким-то особенным теплом, будто здоровался со старым другом. А затем уверенно, явно зная, куда направляться дальше, зашел внутрь, и Лаэрет следовала за ним. Во внутреннем дворе большая часть построек превратилась в руины, лишь главная башня гордо и непокорно грозила небу своим каменным шпилем. Ветер нанес сюда частицы земли, и из них возникла почва, а почва дала жизнь вереску. Здесь его росло ничуть не меньше, чем вокруг крепости — целый цветущий ковер, устилающий и камень, и давно истлевшее дерево, и даже чьи-то кости. Лаэрет не понимала, как это началось. Она просто стояла посреди двора, и ее ноги утопали в соцветиях вереска, а потом вокруг зазвучала музыка. Она лилась отовсюду, словно каждый камень подпевал ей, каждая звезда мерцала ей в такт, и даже тихий свист ветра вплетался в нее. Перед глазами фалмарэ вставали образы, такие яркие и зримые, будто Лаэрет жила внутри них, будто действительно видела своими глазами историю цитадели Химринга от первого до последнего дня. Руки эльдар возводили эти стены и башни, сила и отвага эльдар хранила крепость от натиска врага, а сама крепость щитом встала между Великим Врагом и мирными землями Южного Белерианда. Она выдержала огонь и не пала под ударами черных орд, а после все же была разрушена. Но спустя время поднялась вновь, и вот — заброшена. Больше десятка веков стояла она пустой, лишь вереск укрывал ее многоцветным ковром, да птицы гнездились в трещинах камней. Теперь она часть истории, тень, оставшаяся в памяти живущих, перевернутая страница хроники. Равно как и одинокий нолдо, пришедший ее навестить. Последние ноты отзвучали, но Лаэрет еще долго стояла, забыв как шевелиться. Наконец она обернулась и увидела, как Ванво сидит на широких ступенях перед входом в главную башню, и руки его лежат на арфе.  — Это… это было… это было так… Фалмарэ смутилась и умолкла. Впервые за долгое время, может быть, за всю свою жизнь, она поняла, что ей не хватает слов, а если и могли бы найтись подходящие, то они никак не приходили на ум. Она не знала, что сказать.  — Я рад, что тебе полюбилась моя песня, — Ванво мягко улыбнулся.  — А это была твоя крепость, да? — догадалась Лаэрет. На это Ванво тихо и горько рассмеялся и покачал головой.  — Это была крепость моего брата. Я всего лишь хотел спеть в этом месте. А теперь, — он поднялся, — давай займемся костром. Ночи здесь прохладные. ---- *квен. исчезнувший, потерянный