Иду, мам

Архитектурный ансамбль из стекла и бетона высотой в двадцать три этажа горделиво поблескивал в лучах немилосердного калифорнийского солнца. Муравьиные полоски экскурсионных групп медленно, но верно заползали внутрь. Туристы, из которых они состояли, сразу же принимались ошарашенно поднимать голову вверх, чтобы увидеть, как сквозь все двадцать три этажа в центр круглого главного холла вонзается солнечный свет. У охранника на пропускном пункте был одновременно безразличный и надменный вид. Он лениво хлопал бейджем по турникету, пропуская все новых и новых зевак. Чем бесил Морган Говард Старк до невозможности. — Леди, сколько бы вы здесь ни стояли, я вас без бейджа не пропущу. Экскурсионный ларек совсем рядом. После ланча у них скидки… — Вы так замечательно знаете, как работает экскурсионный ларек, — прошипела Морган, чувствуя, как длинные ногти впиваются в кулаки от ярости. — Тем легче пройдет ваш первый рабочий день там, когда вас отсюда вышвырнут. — Очень смешно, милочка. — Я для вас мисс Старк. И уже этот факт, как мне кажется, дает мне право войти в здание с огромной надписью «Stark Industries California». Видите ли, мы с этим зданием однофамильцы. — И это не отменяет устава — который, кстати, ваша мать подписывала — и который гласит, что вход в здание обеспечивается исключительно по пропускам. Морган зажмурилась, ощущая, как в затылке расцветает головная боль. День становился все хуже и хуже. В университете её вот уже который месяц выводила из себя профессорша, которая, вероятно, была убеждена, что если фамилия ее студентки известна Америке несколько больше, чем ее собственная, то это достойный повод спрашивать с этой студентки в десять раз больше. Откуда было миссис Франкенштейн знать, что Морган даже не может войти в корпорацию, которая названа ее фамилией! — Морган, — охранник вздохнул и убрал свой бейдж в карман, пропустив в Stark Industries всех алчущих. В его глазах вдруг появилось сочувствие, которое Морган посоветовала бы засунуть в одно место. — Послушайте. Просто пройдите в бюро пропусков и оформите себе бейдж. Это ведь не сложно. Морган не стала рассказывать ему, какая очередь сейчас стоит и в бюро пропусков, и в экскурсионном ларьке, который охранник рекламировал так, словно ему за это платят. Также она не стала растолковывать ему, почему она чувствовала себя вправе в этой очереди не стоять. Она уже увидела, как на парковку подъезжает белоснежный «Мерседес» Хэппи, и не собиралась тратить время. — Вкусных тебе крылышек в KFC, приятель, — сказала она, срывая с себя огромные очки с красными стеклами — под цвет кроссовок. Хэппи вышел из машины и оттянул воротник рубашки, ослабляя галстук. Морган про себя отметила, что с возрастом бедняга все больше и больше увлекался фастфудом. — Морган? Ты почему не в университете? — Отпустили пораньше, и я решила приобщиться к семейному делу. Знаешь, пройтись по этим коридорам, вдохнуть аромат науки и кофе из «Старбакса»… Хэппи бросил взгляд за ее плечо. Охранник, с которым говорила Морган, слегка наклонил голову и сжал губы. — Морган, мы же обсуждали. — Я не понимаю, почему не могу входить сюда на тех же основаниях, что ты и мама. Это как если бы сына Стива Джобса не пускали в «Эппл», Хэппи! — возмущенно воскликнула Морган, морщась от солнца. — Пойдем. Я тебя проведу. — Представляешь, как было бы удобно оформить мне пропуск? Вот такой, — Морган ловко выхватила торчащий у Хэппи из кармана пиджака бейдж. — Подумать только, я бы тогда никому не портила жизнь! Хэппи отобрал у нее бейдж и, взяв за локоть, повел мимо пропускного пункта, не забыв натянуто улыбнуться охраннику. Морган показалось, что для начальника службы безопасности Хэппи выглядел уж слишком заискивающе. — Пусти меня, Хэппи. Мне не шесть лет, и я не сделала ничего такого, чтобы меня вели под локоток, словно сейчас в угол поставят. — Я не сделаю тебе пропуск, потому что ты здесь не работаешь и не стажируешься, Морган, — терпеливо объяснил Хэппи. Они прошагали мимо группки туристов, столпившейся в холле, и направились к лифтам. — Да, я всего лишь дочь здешнего гендиректора, — съязвила Морган. — Надо знать свое место. — Но не гендиректор! Будешь хорошо учиться — непременно им станешь. Морган злобно хлопнула Хэппи по рукам, чтобы наконец высвободить локоть. Последняя фраза только усилила ее раздражение, и она хлопнула по кнопке открытия дверей. Уже было закрывшиеся двери лифта замерли в миллиметре друг от друга и вернулись обратно. — Знаешь что, Хэппи? Перестал бы ты говорить со мной этим тоном. Ты мне не папочка. Лифт не двигался. Морган одернула рубашку и шагнула из кабины. Хэппи неловко потянулся к галстуку, который уже дальше ослаблять было некуда. Морган поняла, что переборщила, как только закончила говорить: ее опекун и телохранитель выглядел виноватым, хотя ни в чем не провинился и был прав. — Перестала бы ты мне это напоминать, — тихо сказал Хэппи, нажимая на кнопку. — Я и сам знаю. Морган так и стояла перед давно уехавшим лифтом, возмущенно сопя и прекрасно понимая, что нужно было извиниться, а еще лучше — проследить за своими словами вовремя. Хэппи не был и никогда не стал бы ей отцом, но он делал все, что было в его силах, вот уже больше пятнадцати лет: подвозил её, куда скажет, покупал ей чизбургеры, защищал перед мамой, если та на что–то злилась. Она не имела права срываться на него просто за то, что он — не Тони Старк. И что это за этаж? Она вышла черт знает где. В ее планах было попасть в холл и сперва следовать за туристической группой, чтобы дойти до старых лабораторий отца. Туристов туда не пускали, только показывали дверь (вот восторгу–то), но она знала, как туда попасть. Пароль ставил папа, Пеппер никогда его не меняла, а саму Морган папа привозил в калифорнийскую штаб-квартиру еще в детстве, чтобы показывать разные фокусы, которые еще не превратил в супер-технологичные гаджеты. Никто бы ничего не заметил. В лаборатории из относительно живых существ были только роботы-уборщики. Мама заходила туда крайне редко и с большим трудом. А Морган было необходимо туда попасть. То, что она собиралась сделать, было однозначно неправильно. Хорошие девочки так не поступают, и по головке ее не погладили бы ни Хэппи, ни мама. Но Морган решила, что она вознамерилась вовсе не украсть незавершенные разработки Тони Старка, чтобы выдать их за свои, а попросить у папы помощи с домашним заданием. Миссис Фарштайн, она же миссис Франкенштейн, не уставала надменно напоминать Морган, что лучше бы ей представить в рамках дипломного проекта нечто действительно впечатляющее, раз уж она Старк. Те несколько наскоро собранных прототипов, что Морган пыталась втюхать несносной старухе, не прошли предварительную комиссию — отчасти от того, что миссис Франкенштейн была отвратительной задницей, а отчасти от того, что Морган просто не желала стараться. Несколько лет постоянного напоминания о том, что она не так уж и умна, как был ее отец, действительно убедили ее в этом, и она перестала и пытаться. Последний год Морган жила с мыслью, что, пожалуй, не станет ждать выпускного и превратит презентацию дипломных проектов в шумный балаган, чтобы ее немедленно и отчислили. Что лучше, думала она, въехать в торжественный зал на одной из семейных «Ауди»? Или, может, нанять вертолет? Или вывести на сцену сдавшего позиции Канье Уэста как свой дипломный проект? Но до презентации проектов еще нужно было дожить, а чтобы дожить, надо швырнуть миссис Фарштайн в лицо чертежи или прототип, которые ее устроят. Морган закончила школу и почти — университет, ни разу ни у кого не попросив помощи с учебой. Один раз украсть какой-нибудь папин авиа–стабилизатор, который он уже никогда не закончит, не представлялось ей такой уж катастрофой, какую непременно сделали бы из этого Хэппи или Пеппер. Морган взглянула на карту здания и поняла, что все сложилось как нельзя лучше: нужно было всего-то пройти по мостику в другое крыло и свернуть направо, пока туристы все еще рассматривают статуэтки в холле. «Спасибо, Хэппи. Закажу тебе пончиков, чтобы не обижался». Плохо, конечно, что она ему нагрубила, но с другой стороны, не пришлось рассказывать, зачем она здесь на самом деле. Морган быстро пробежалась пальцами по сенсорной клавиатуре пропускного замка, и дверь, слегка свистнув устаревшими механизмами, открылась. Морган довольно улыбнулась и быстро заблокировала ее изнутри, чтобы какой-нибудь сильно любопытный мальчик в футболке с Железным Человеком не решил попытать удачу и с помощью единственного толчка плечом попасть в свое место мечтаний. А потом обернулась и поняла, что весь ее циничный настрой, который она с таким трудом репетировала, идя сюда, моментально испарился. Она помнила это место на пятнадцать лет моложе. Ей было пять лет, за окном гас закат, и она ела мороженое на руках у папы, который был жив и показывал ей, как крутится модель вибраниума. А потом давал ей потрогать все-все старые обезвреженные ядерные реакторы, валявшиеся на столах. Они до сих пор там и валялись, но теперь Морган совсем не хотелось весело хохотать, подкидывая их в воздух. — Ладно, — зачем-то вслух сказала Морган, — ладно. Хорошо, что это не главная лаборатория. А то возьму и украду вторую атомную бомбу. Удивительно, как ты сам в детстве случайно не украл ее у дедушки, пап. Вообще–то замысел был в том, чтобы нарушить гнетущую тишину, царившую здесь пятнадцать лет, но Морган стало только хуже. Она с новой силой осознала, что отдала бы все чизбургеры и «Ауди» на свете, чтобы получить ответ от того, кому адресовала фразу. «Миссис Франкенштейн стоит за этой дверью, Морган, и она хочет дипломный проект. Засунь свои эмоции себе в задницу, и поищи что-то стоящее», — сказала она себе и стала рыться в бумагах. Она правильно заметила: это была совсем, совсем не главная лаборатория в Нью–Йорке. Из прототипов здесь только и можно было найти, что ядерные реакторы, мини–ракеты, которым уже лет пять как место в музеях и всяческие аксессуары для костюмов. Последние были просто очаровательны и уникальны в своем роде, но чтобы выдать их за свои, необходимо быть изобретателем и самих костюмов. Поэтому Морган обратила особое внимание на чертежи. Идеи дороже железяк. Двигатели. Стабилизаторы. Состав паутины — привет, Питер! Проект переработки голографических щитов под зонтики от дождя — разве не очаровательно? Морган отложила этот чертеж в отдельную стопочку. И остановилась. На чертеже было написано «Джарвис». Морган помнила историю Джарвиса, предшественника Пятницы. Нейросеть, искусственный интеллект, который, в общем–то, вполне мог сойти и за самый обыкновенный, хоть и выдающийся, человеческий. Морган не знала Вижна, но слышала, что человекоподобное существо из него вышло очень даже достоверное. Очень даже достоверное… Миссис Фарштайн зря недооценивала Морган Говард Старк. Природа и не думала отдыхать над этой девочкой, в голове у которой уже складывалась цепочка. Если из обаятельного искусственного дворецкого можно создать полноценную новую личность, почему бы не создать личность, которая уже существовала? Морган даже не обратила внимания на проект щитов–зонтиков. Она уже была почти убеждена, что ей не придется жертвовать ни чизбургерами, ни «Ауди». Все, что ей сейчас было нужно — как можно больше исходников.

***

— Да, миссис Фарштайн. Я работаю. — Хорошо, мисс Старк, — О, это вечное ударение на фамилии! — Помните, что через две недели предварительная комиссия заканчивает свою работу. — Я помню, миссис Фарштайн, — вежливый ответ стоил Морган всех душевных усилий. Ей к чертовой матери не нужны были никакие две недели. Гораздо больше времени у нее отняли попытки уговорить маму отдать ей несколько последних записанных отцом голограмм. Они обе чуть не расплакались, но Морган утешала себя тем, что позже сполна загладит перед мамой свою вину. Она загрузила в компьютер абсолютно все видео– и аудиоматериалы, что смогла найти по запросу «Тони Старк». Прописала с несколько десятков моделей поведения, прежде чем смогла доверить системе генерировать их автоматически — и все равно проверяла каждую. К концу второго дня с тем, что у нее получилось, можно было разговаривать — правда, далеко не на все темы и без шуток. Но оно знало биографию отца, круг его общения, сферу занятости, образ жизни и даже пыталось отражать личное отношение, хоть и только по продиктованным шаблонам. Морган почти собой гордилась. Обычно учебные проекты могли занимать у нее несколько недель, потому что она обожала прерываться на вечеринки или, например, на тест–драйв новых машин. И прерывалась она гораздо чаще, чем работала над тем, что ее не вдохновляет. Пеппер Поттс не могла не думать о том, как Морган похожа в этом на Тони. Ее радовало, что дочь наконец нашла проект, который ее зацепил, хоть и не рассказывала о нем ни единого слова — тоже, в общем–то, очень знакомая Пеппер черта. К концу недели Морган научила свой искусственный интеллект шутить. И она могла бы смело сказать, что в остроумной перепалке с их семейным дворецким не спешила бы делать ставки на чью–то победу. Для того чтобы система работала на полную мощность, Морган удалила со своего лабораторного компьютера абсолютно всё, кроме своей нейросети. — Видишь, на какие жертвы я иду ради тебя? — поинтересовалась Морган у динамиков. — Я глубоко тронут, мисс, — ответил низкий автоматический голос. — Вы даже удалили сборник группы Journey! Вы обычно работали под него. Морган самодовольно отметила, что ее творение совершенно спокойно анализирует не только массивы информации, которые она ему скармливает, но и окружающую обстановку. — Как мило, запоминаешь мою любимую музыку. Что еще расскажешь обо мне? — Вы — Морган Говард Старк, дочь Энтони Старка. Вы учитесь на инженера. Вы любите машины и быструю езду. Вы любите чизбургеры. Вы также увлекаетесь верховой ездой. А также, как я уже весьма тонко подметил, группу Journey. — Ну и как я тебе? Клевая? — Клевая, мисс? Морган зажала горячую клавишу и произнесла: «Синонимично с «крутая». — Ах, теперь мне ясно, — после паузы ответили динамики. — Да, мисс. Вы однозначно клевая. Морган улыбнулась. Система оценивала ее «клевость» по критериям, которые, по указаниям Морган, предпочитал отец. Она понимала, что это весьма субъективно, но все же считала, что вкусы у них были схожи. — А что я получу в ответ? — нагло поинтересовались из динамиков. — Ты тоже будешь клевый, — произнесла Морган, нажимая еще несколько горячих клавиш и занося последние данные в свою огромную программу — самые важные данные. — Когда я сделаю тебе голос внешность и голос. Уже совсем скоро, пап.

***

Морган чуть не подпрыгнула от неожиданности, когда, крадясь ночью к холодильнику, встретила там маму. — Ох, мам! — Ты что же, только вышла из лаборатории? — встревоженно спросила Пеппер Поттс, скидывая пиджак и вешая его на спинку стула. Она вернулась из офиса полчаса назад. — Вовсе нет. Перекусить захотелось. — А спала ты, значит, в подвале на системных блоках от компьютеров? Потому что насколько я помню, твоя спальня — наверху. Морган усмехнулась. — Хочешь, выпьем чаю, мам? У меня дипломный проект. Надо делать, а то миссис Фарштайн сделает из меня… фарш! Пеппер расстегнула пуговицы рубашки и положила руки на плечи дочери. — Морган, иногда нужно еще и спать, а то в фарш ты превратишься и без помощи миссис Фарштайн. Что ты там такое сооружаешь? — О, всего ничего, пульт управления ядерным вооружением других стран. — Не кривляйся. Я о тебе беспокоюсь. — Я обязательно все тебе покажу, мам. Я уверена, тебе понравится. Морган разрывалась от нетерпения, но она не хотела, чтобы мама говорила с хорошо воспитанным роботом с голосом как у ожившего унитаза. Она хотела, чтобы мама снова увидела отца.

***

Морган глубоко дышала, стараясь прийти в себя. Чтобы успокоиться, она украла из бара небольшую бутылочку коньяка и добавила несколько капель себе в кофе. Если всё получилось — а всё получилось — то она прямо сейчас увидит и услышит еще одну отцовскую голограмму, только в реальном времени. Она сможет с ним поговорить. От этого ее отделяло всего одно нажатие. Но у нее дрожали руки. Ей было наплевать на дипломный проект, на миссис Фарштайн и на ее ужимки. Она, Морган, за какие-то две бессонные недели довела до совершенства нейросеть, основанную на личностном портрете собственного отца, создала голографическую визуализацию и скомпилировала голосовую азбуку. Разрази гром эту лабораторию, если она делала все это ради какой-то миссис Фарштайн. — Запустить инициализацию. Я скучала, пап, — сказала она и нажала на кнопку. — Привет. Мелькнул нежный голубоватый свет и сформировал человеческий силуэт. Несколько мучительных секунд загрузки — и Морган увидела черные взъерошенные волосы, острые темные глаза, стильно выбритую бородку, футболку с треугольником света на груди. Потом силуэт прокашлялся и заговорил безо всяких следов автоматики в голосе — только звук создавал ощущение, словно говоришь по телефону. — Вымогательница фруктового льда. Здравствуй, Морган. Морган вытерла рукавом кожаной куртки слезы со щек, и у нее вырвался нервный смешок. — Не могу поверить… — Ворваться в мою лабораторию, украсть мои чертежи и сделать на основе моего же проекта меня, — голографический Тони Старк раскинул руки. — Как твой отец, я должен тебя под домашний арест посадить. Да-да! — Папа, — прошептала Морган. — Кстати, почему не зонтики? Милая ж была идея. Почти такая же милая, как квантовый скачок во времени. Морган не стала сдерживаться и расплакалась, как ей казалось, за все пятнадцать лет. Даже на похоронах отца у нее слабо получалось плакать, потому что ей казалось, что все это неправда. Даже по ночам, когда посеревшая от горя мама приходила читать ей сказки, да так и оставалась с ней в спальне, они почти не плакали. А теперь, когда голографический образ ее автоматически сгенерированного отца шутил перед ней о скачке во времени, она не могла остановиться и смотрела на него сквозь влажную пелену, не в состоянии осмыслить происходящее до конца. — Зря я это сказал, — помедлив, сказал отец. — Но что сделаешь. Такая жизнь. — Они меня в Stark Industries не пускают, — сказала Морган, с усилием переборов наконец дрожание в голосе. — Можешь себе представить? Тони вскинул бровь, а потом сразу нахмурился и ухмыльнулся. — Совсем распоясались. Но я их понимаю — только посмотри на себя, что ты вытворяешь! Думаю, я бы их уговорил, но я, к огромному сожалению, голограмма. — Это поправимо, — Морган самодовольно сложила руки на груди. Голографическое лицо отца смягчилось. Он улыбался ей. — Я тобой горжусь. Хоть и не разрешал тебе заходить в мою лабораторию без спроса. — Прости, пап. Я больше никогда так не буду. Морган почувствовала, как к глазам вновь подступают слезы и без сил опустилась на пол. Ей хотелось говорить целую вечность.

***

Она заперла лабораторию до самого вечера, зная, впрочем, что мама как всегда задержится на работе допоздна. Смела со стола все, что можно, притащила пуфик, включила на экране компьютера сперва какое-то кино, но потом решила показать отцу семейные видео. Путешествие в Гранд Каньон; Морган семь лет. Экскурсия с классом в зоопарк. Первый поход в Stark Industries, тоже с классом — отец иронично поинтересовался, не возникло ли в тот раз проблем с пропуском, а Морган расхохоталась, пообещав, что непременно уличит момент и покажет видео Хэппи. Выпускной из школы. — Ты красавица. Платье от Dior, да? У твоей мамы всегда был отличный вкус. Все мои подарки на ее дни рождения она выбирала сама. И получалось так, что я всегда дарил лучшие, — усмехнулся Тони. Голографическая рука отца потянулась, чтобы обнять Морган за плечи, но вдруг замерцала и пошла помехами. Морган перестала смеяться и прошептала: — Поле работы голограммы… маленькое. — Да, не задалось. Морган посмотрела отцу в глаза. Выражение его лица напоминало ей видео того Тони Старка, который вел пресс–конференцию после своего возвращения из плена, но она отогнала эти мысли. Она подтянула колени под себя и легла на пуфик туда, где мерцали голографические колени. От того, что она не встретила сопротивления на том месте, где хотелось бы, снова захотелось плакать. — Как твоя учеба, Морган? — Ты — мой дипломный проект. — Ого! Получается, твоя учеба отлично. — Ой ли, — хмыкнула Морган. — Преподавательница меня не любит. Видимо, настолько твоя поклонница, что её бесит сам факт наличия других людей с твоей фамилией. Тони ухмыльнулся. — Думаю, дипломному проекту удалось бы ее переубедить. — Иногда мне кажется, что она права, — вырвалось у Морган, пока она водила пальцами по мерцающему голубому свету перед ней. — Я плохо занималась, пап, и мало старалась. Ничего нового не могу придумать. Даже диплом — и тот украла у тебя. Никому в жизни никогда этого не скажу, даже маме, но мне кажется, что когда мисс Фарштайн говорит мне, что во мне нет и десятой доли твоего таланта… — Морган. — …я ей верю. Тебя так не хватает. — Детка, так нельзя. Когда мне начинало так казаться — не надо фыркать, да, мне тоже так казалось! — я отправлялся в казино, сметал с барной стойки всю выпивку и весело катился в бездну. Пока она не привела меня в плен к террористам. — Оттуда ведь все и началось. — Да, но мне невероятно повезло. Рядом были люди благороднее и сильнее меня, — сказал Тони. — А такие есть, пап? — Морган повернулась, чтобы снизу увидеть лицо отца. — Ты — маленький подхалим. Морган усмехнулась, не отводя глаз. — Маленький подхалим, у которого получилось по–новому взглянуть на джарвисовы чертежи и за две недели сделать нечто невероятное. Ты — моя талантливая девочка. Морган резко встала с пуфика и нервно зашагала по комнате. Голографический Тони неотступно следовал за ней взглядом и молчал. Когда она повернулась, ее глаза были красные и влажные, но губы были решительно сжаты. — Я сделаю тебе экзоскелет. Да, у тебя даже в этой лаборатории сохранились модели вибраниума, плюс технология запатентована. Я вымолю у мамы пропуск и получу наконец доступ в лаборатории, и все сделаю, пап, обещаю! Только ведь… — Морган… — начал было Тони. — …только надо сперва вам встретиться! Мама вечно торчит на работе допоздна. Я, кстати, хотела отчислиться хотя бы для того, чтобы ей помогать с этим. Невозможно смотреть на нее по ночам! Да-да, сразу приведу ее сюда… — Морган. — Ты не представляешь себе, чего мне стоило молчать все две недели, — со смешком сказала Морган, теребя рукава куртки. — Ох, представляю себе, как она… — Морган. Говард. Старк. Она наконец замолчала и ей показалось, что выражение лица отца она не видела ни на одной из видеозаписей, просмотренных за две недели. Одновременно очень серьезное, встревоженное и все еще ласковое. Не было видеозаписи с таким выражением лица. Морган только помнила его из детства, когда они ели фруктовый лед и отец со дня на день должен был отправиться туда, откуда не вернется. — Папа… — Морган, — Тони глубоко вздохнул, и от этого звук из динамиков словно зашуршал. — Нельзя… нельзя воскресить тех, кого уже нет. — Не говори этого. — Детка, послушай меня, — Тони поднялся с пуфика и сделал пару шагов в пределах поля работы голограммы. — Жизнь сильнее технологий. Видит Бог, лет десять назад я бы прибавил к этой фразе «к сожалению», но сейчас я точно знаю, что к счастью. Смерть — это обратная сторона жизни, и если она — уже свершившийся факт… — Прекрати… — …то она тоже сильнее технологий. В этом ценность, — Тони протянул руки вперед, и Морган шагнула к нему, чтобы не видеть опять, как ладони отца мерцают, не дотягиваясь до нее, — в этом ценность всего. — Но я же сделала, — беспомощно промолвила Морган, — я же сделала… тебя. Я вернула тебя. Отец ответил долгим взглядом. — Нет, детка. Не вернула. Мое лицо — синтез сотен видеозаписей. Мой голос — записанная звуковая азбука. Каждая моя фраза — результат обучения нейронной сети, которую создала моя очень талантливая дочь. Настолько талантливая, что она никак не может поверить в то, что я ей говорю. Морган почувствовала, что сейчас опять заплачет, и отвернулась. — Но это же — ты. — Нет. Это — то, что ты обо мне знаешь. Что помнишь обо мне. Что запомнила обо мне Всемирная сеть. Морган, обернись. Она послушалась. Тони улыбнулся. — Этому не нужно голографическое воплощение. И экзоскелет. И тебе это не нужно, и твоей маме. — Что же тогда нужно? — Морган ненавидела свой голос, когда плакала. — Как это ни банально, — Помеха в динамике звучала так, словно голос отца на мгновение сорвался, — отпускать. — Я не хочу. — Да. Да, Морган, я знаю. В мире много того, чего ты не хочешь, верно? От дипломного проекта для миссис Фарштайн до вот этого. Хорошо, что есть градация, верно, а? — Тони наигранно усмехнулся. — Если сравнить диплом с неизбежностью, то, пожалуй, можно и выдержать. Она провела рукой в той месте, где на груди голографической футболки отца светила треугольник. Когда Тони поднес свою руку туда же, Морган почувствовала статический ток. Наверху в двери загремела связка маминых ключей. Через секунду стало слышно, как открывается дверь. Морган поднесла руку к кнопке инициализации на переносной компьютерной панели. — Мама возвращается. — Да. — Я не хочу тебя выключать. Наверху Пеппер Поттс позвала Морган. — Не хочу. Тони посмотрел на дочь и улыбнулся. — Пользуешься тем, что я никак не могу тебя заставить, верно? Еще одно «Морга-ан!» наверху. — Нажми ее сейчас, и больше не нужно, ладно? Это совсем ни к чему. «Возьму и не послушаюсь!», — чуть ли не мысленно кричала на себя Морган, прекрасно зная: послушается. — Три тысячи раз, детка, — прошептал Тони, проведя ладонью над ее пальцами, замершими над кнопкой. — Три тысячи. Морган нажала на кнопку, и ей снова стало пять лет: голограмма Тони Старка, ее героически погибшего на войне с безумным титаном отца, улыбнулась ей и растворилась в воздухе. Она сделала два глубоких вдоха и яростно вытерла глаза рукавом. — Иду, мам!