Часть 1
19 мая 2019 г. в 15:06
Тяжелые будни слились в один бесконечный день, который дробился на паузы трехчасовым сном. Лица людей размывались в нечеткие бежевые пятна, а информация в голове покинула свои упорядоченные полочки и свалилась в одну общую кучу, беспрерывно циркулирующую в сознании.
Стригой просто вылавливал нужные фрагменты, а после снова кидал их обратно, даже не стараясь понять, о чем он только что думал и говорил.
Он не мог сконцентрироваться ни на чем. Перестал ориентироваться во времени. Тупая боль вкупе с желанием разбить своему счастливому ученику лицо истощали.
Конечно, Вордак победил. Одним махом прекратил вражду между кланами, стал Единым Карпатским Князем, получил власть, силу, статус, блистательного учителя и, что самое прискорбное, Каве Лизард.
На одном из вечерних занятий Стригой просто не выдержал и вышел из тренировочного зала, бросив что-то про неотложные дела. Полудух даже не обернулся, чтобы посмотреть на удивленное лицо Алексея. Его сил и выдержки хватило лишь на перемещение в свой кабинет, где он, Рик, заперся на все замки, сделавшись невидимым для обитателей замка.
Первое, что сделал Стригой оказавшись в своем кабинете –это наложил пару заклинаний для лучшей шумоизоляции. Затем он поджег кресло, разбил стеклянный книжный шкаф и с трудом удержался от того, чтобы не выкинуть стул из окна.
Из груди вырвался громкий крик, наполненный нечеловеческой болью.
Все, что так долго копилось внутри, усталость, зависть и гнев, с каждым днем все больше и больше заполнявшие и без того сломанную душу, черной бурей выплеснулись наружу. Под сильными руками Стригоя ломалась мебель и разбивалось стекло.
Он остановился только когда понял, что из целых вещей остались рабочий стол, который он чисто физически не смог бы поднять, и кожаный диван.
Диван…
Тот самый диван, где они испытали жалкое подобие близости в первый и последний раз.
Она была такой испуганной и настороженной, но так доверчиво прижималась к нему.
Да, он обманул ее и навел чары, но как по-другому он мог побороть свой страх. Страх быть отвергнутым.
Стригой помнил, как увидел ее в первый раз.
Такую забавную, с растрепанными волосами. Она неловко ежилась под напором холодного ветра, стоя на крыше оперного театра.
Мужчина тогда подумал, что ему опять придется нянчиться с внеочередной амбициозной стервочкой, которая раздвинет перед ним ноги, стоит ему лишь упомянуть свой титул.
О, как же он ошибался!
Чего он так долго ждал, целый год, наблюдая за тем, как она сначала страдала от неразделенной любви, а затем пряталась по углам с Патриком. Насколько же нелепо выглядели их «отношения». Карпатская ведьма и английский домашний мальчик. Возможно, парень действительно испытывал к ней глубокие теплые чувства, но он не мог дать ей ничего взамен. Ни приключений, ни пьянящего чувства свободы.
Это все было в руках у Стригоя, однако он спохватился слишком поздно, когда на горизонте вновь замаячил сын уже почившего Карпатского Президента.
И как бы сильно полудух не старался настроить Каве против него, тем самым задушив былые чувства, он не смог.
Не смог впечатлить ее властью и силой, не смог очаровать ее галантными манерами и жизнью в светском обществе, не смог превзойти Алексея Вордака только в одном.
В чувстве привязанности.
Проведи она вдали хотя бы еще один год рядом с полудухом, не зная о его статусе и планах, она смогла бы полюбить. Стереть из своей памяти образ светловолосого юнца.
Конечно не без помощи Рика. Сначала он бы начал действовать осторожно, нежно изучая ее тонкую и хрупкую натуру, позволяя ей находиться рядом с ним столько, сколько она пожелает. Затем он бы начал ненавязчиво оказывать ей знаки внимания, пробуждая ответные чувства. А потом они бы вместе окунулись в пучину наслаждения. Он мог показать ей, что значит быть желанной и любимой женщиной. Его женщиной. И когда он уверился в ее окончательной и всепоглощающей ответной любви, он был бы готов на все. Вернуться с ней в Карпаты, показать ей Чародол, побывать в любых уголках двух миров.
Ему лишь нужно было немного времени, которым он не обладал.
Сейчас, лежа в одиночестве на кожаном диване среди обломков мебели, Рик Стригой снова ощущал в своей груди растущую волну гнева.
Ну почему он, правитель Чародола, богатый князь, чуткий любовник и искусный стратег, обладая практически всеми благами мира и неограниченной властью, оказался абсолютно беспомощным под взглядом зеленых глаз!?
Потому что он хотел поверить. Снова поверить, что он не чудовище. Что его можно любить за то малое, что осталось глубоко внутри. За те редкие проявления искренних чувств, погребенных под тяжкой ношей долга.
И она была той самой и единственной, которая могла ему это дать. Рик полюбил ее не за «смазливую мордашку», как однажды выразился Мстислав Вордак, а за ту искру нежности и тепла, которая достраивала его душу до чего-то целого. За искру, о которую он мог согреться.
Полудух был уверен, что любовь Каве Лизард могла быть сравнима лишь с любовью его матери. Такая же всепоглощающая, всеобъемлющая, нестерпимо чистая и утерянная навсегда.
Конечно, он не привык отступать, разучился быть мягким, он был способен на жестокость. Одна капля яда и единственное препятствие между ними исчезнет.
Но он не мог причинить ей такую боль.
Даже легкая дымка мысли о том, что его любимая будет страдать рвала его омертвевшее сердце на части. Он представлял ее большие печальные глаза полные слез, бледное лицо, исхудавшее тело и трясущиеся руки и не мог себе этого простить.
Он хотел быть для нее опорой и защитой, самым близким и верным, но никак не острым кинжалом, пронзающим податливую плоть.
Стригой прикрыл глаза.
Волна гнева медленно отступала, оставляя после себя ощущение полной опустошенности.
Напряженные мышцы постепенно расслаблялись, позволяя сполна прочувствовать боль от осколков стекла, впившегося в ладони. Резко накатила усталость и апатия.
И если раньше у него было припасено надежное средство на такие случаи, то сейчас Стригой не мог им воспользоваться.
Не мог представить на этом диване никакую другую девушку кроме Каве Лизард.
В его распоряжении были все, стоило только щелкнуть пальцами.Чакла упрекала своего ученика за излишнюю неразборчивость, но у Рика хватало терпения максимум на неделю. Затем пассия сменялась.
Полномочия Чародольского Князя позволяли Рику выбирать самых дорогих и разнообразных куртизанок. С некоторыми он просто спал, с другими позволял себе сыграть партию в шахматы.
Но стоило только Стригою попытаться найти ту, в чьей сущности способны слиться воедино ум, красота и непорочность (даже среди куртизанок бывают исключения, не надо скепсиса), как он натыкался на ограниченность женской натуры.
Он забывал, что для них он всего лишь удачная сделка, часть повседневной рутины. Просто чуть более удачная сделка, чем всегда.
Чего он только не видел в мыслечувствующих лентах этих женщин. Кто-то радовался представившемуся шансу переспать с князем, кто-то старался подсыпать ему в еду приворотное зелье или яд. Находились и полностью равнодушные особы.
Рик Стригой был одинаково вежлив со всеми. Он не винил их за эти низменные желания. Он просто черствел и терял веру.
Конечно, абсолютного прощения заслуживала только одна. И сейчас она металась в экстазе под крепким телом другого мужчины.
И он сам это допустил. Сам позволил ей уйти.
Идиот!
Он думал, что поступает благородно. Думал, что делает самое искреннее и важное для ее счастья, переступая через себя.
Жаль, что лишь по прошествии некоторого времени он понял, что его «благородство» скорее выглядело как белый флаг капитуляции.
Да, он был рад изредка видеть счастливую девушку во фрагментах мыслечувствующей ленты Алексея Вордака. Стригою льстила мысль о том, что Каве в какой-то мере обязана ему своим счастьем.
Но он не мог смириться с тем, что она не принадлежала ему.
Он сам запретил себе видеться с ней, даже думать.
Но каждый вечер, когда все огни в окнах Несамовитова замка гасли, Стригой запирался в своем кабинете и под покровом ночи совершал свой самый страшный грех. Он извлекал из личного хранилища шелковое зеленое платье. То самое, которое было надето на Каве в отражении злосчастного зеркала, украденного Вордаком у драконорогов по приказу Чародольского Князя.
Да, Рик Стригой, полудух, правитель Чародола как гнусный воришка стащил его у девушки.
Густая волна стыда затапливала его с головой, когда он думал об этом. Он до смерти боялся, что хоть кто-нибудь узнает об этом. Какой позор! Рик даже зашторивал окна, чтобы два лунных глаза не могли наблюдать за ним.
Оставаясь один, в кромешной темноте, окруженный тысячью магическими щитами, с бешено колотящимся сердцем, он садился на кожаный диван, на то самое место, где однажды, откинувшись на спинку, лежала она, и зарывался носом в складки изумрудного платья, глубоко вдыхая оставшийся на них запах. Запах женского тела. Ее тела.
Ах, если бы их только не отвлекли в ту ночь.
Стригой миллионы раз прокручивал в голове всевозможные сценарии развития событий.
Как он нежно целует ее в шею, плавно спускаясь по оголенной коже. Она доверчиво прижимается в нему в ответ. Ненужная одежда оседает где-то на полу. Он предельно мягок и нежен с ней, стремясь подарить ей заслуженное наслаждение. Чтобы она изгибалась в его руках и громко стонала. Цеплялась за его плечи и в экстазе царапала его спину, моля о большем и зовя по имени.
Он мечтал о том, как она обессиленная упадет на его грудь, мелко подрагивая. Он будет целовать ее губы, собирая с них тихие стоны, шепча признания в любви. Он перенесет ее на руках в спальню, а на утро она проснется княгиней.
Стригой не сдержал ироничного смешка.
Насколько он был жалок, пытаясь склеить из нереализованных фантазий и разрушенных планов счастливую жизнь, которую, как ему хотелось верить, он заслужил.