love is the worst feeling.

      После того, как Марк уже начал чуть ли не засыпать за рулём, наши герои решили разбить лагерь. Хорошо, что у Дориана была палочка, так что разбить лагерь не было такой уж большой проблемой.       Этой большой проблемой как раз было кое-что другое.

***

       «Ты шутишь? И ты всё это время считал нас парочкой?! И как тебе только в голову это могло прийти?»       Я вновь и вновь прокручивал слова Моники. Теперь попросту не выходит из головы то, что она считает меня чокнутым!       «Произошло недопонимание».       Да, Моника, только вот для меня это самое недопонимание обернулось почти смертью, может даже почти клинической. Я хочу умереть.        — А тебе не кажется это слишком жестоким?! — воскликнул я, пнув рядом стоящий пень. Хотя тут же спохватился: нога заныла от боли.       Ты права, я ничего не могу в одиночку. Абсолютно права. И чем я только думал? Да, Дориан, действительно, и ведь тебе нужно рассуждать об этом уже тогда, когда всё произошло, и изменить уже ничегошеньки нельзя!       А ведь верно: я всё ещё пылаю от стыда, хотя прошло уже какое-то время. Пара дней, если мне не изменяет память. Не верится, что это было для меня таким большим ударом! Хотя, оно и понятно… Что бы делал кто-нибудь другой, оказавшийся на моём месте, когда твоя любимая девушка берёт и при всех ваших друзьях отвергает тебя! Думаю, никому не было бы приятно, как минимум. Но ведь нужно это как-то пережить, так? Ха-ха, сказать легко, а попробуй сделать.       Я отряхнул пень, и вот, уже сидя на нём, продолжаю рассуждать, хотя до сих пор не вижу в этом особого смысла.       И что я должен делать дальше? С того дня я ведь и вправду даже в глаза ей не посмотрел. Перед другими приходилось улыбаться, несмотря на пустоту внутри. Надеюсь, очень надеюсь, что никто из них не догадывается, насколько мне плохо! Или наоборот надеюсь, что мне кто-то поможет?       Обратить это в шутку уже не получится, нужно было делать это раньше, ещё когда всё только-только начиналось. Или вообще не говорить такой дребедени, это ведь правда странно! Мечтай теперь, Дориан, чтобы всё более-менее разрешилось! Ну хоть чуточку, пожалуйста. Я же готов за это хоть свою душу продать.       Конечно, можно использовать стирающее память заклинание, но, во-первых, это было бы очень и очень эгоистично, а во-вторых, нужно быть честным с собой, так что учитывая даже мои способности к магии, я могу неслабо накосячить, а такая перспектива меня совершенно не радует: задеть случайно не те воспоминания кого угодно из друзей — такое себе.       Конечно же, да, можно вечность сожалеть о том, что ты сказал, но так ли это поможет? В конце концов, можно поговорить с Моникой и как-то наладить ситуацию. Слова же помогают, так? В какой книжке я это прочёл? В любом случае, поговорить с ней мне придётся.       Обрадовавшись, что мои мысли хотя бы свелись к чему-то, я собрал хворост (за этим, кстати, я и ходил вглубь леса) и вернулся в лагерь. Моника, конечно, в палатке. А, нет, она, кажется, выходит.

***

«Ты шутишь? И ты всё это время считал нас парочкой?! И как тебе только в голову это могло прийти?»       Боже мой, господи! Как я вообще могла такое выкинуть?! Я скорее всего невероятно обидела его! Тут же кому угодно плохо станет.       На самом деле, мне тоже стыдно. И даже очень. Зачем я это сделала? Теперь я могу позволить себе лишь исподтишка глядеть на него, а он за последние пару дней даже внимания на меня не обратил. Ходит и улыбается, будто ничего не произошло и он просто игнорирует меня.       Сейчас я не понимаю что делать дальше и как с ним быть. Между нами будто бы пропасть, расширяющаяся с каждым днём. Сказать что это плохо — не сказать ничего. Это как в «Ромеро и Джулии»! Дориан, вроде как, нравится мне, но с другой стороны я понимаю, что мы из абсолютно разных миров, и хоть я и могу варить разные зелья, летать на метле и (может быть немножко) колдовать, но это не делает меня ведьмой. И вдобавок к этому, у меня же есть Уилл, так? Я же вообще не должна проявлять симпатию к кому бы то ни было, кроме него!       Дориан, глупый Дориан! Он даже извинился. А за что? За то что вывел меня? Пожалуй, это я виновата и должна извиняться. Это просто ужасно. Я поступила так отвратительно, что я не могу даже описать этого.       Любовь к тому, кого не можешь, не должна и не имеешь права любить — самое отвратительное, страшное и жгучее чувство. В книжках всё кажется таким простым, но затем ты встречаешь реальность. Такой, какая она есть — жестокой и бесчувственной. Я ненавижу его и себя за то, что люблю. Почему это всё со мной происходит? Почему я, принцесса, схожу с ума по какому-то волшебнику?       Ладно, хорошо, может он и не «какой-то там», может я и непременно краснею в его присутствии, может быть, я немножко… да что тут таить — далеко не немножко — люблю его. Люблю настолько, что вот уже вторую ночь подряд плачу в подушку. Если подумать, то даже сейчас.       Кажется, будто Дориан совсем другой, не такой как Уилл, будто он и должен любить меня, а я — его. Но перед этим… Почему бы нам не разобраться в наших отношениях и не разъяснить всё от начала и до конца? Может, так и правда будет лучше. И я смогу оправдаться! Надеюсь, он не зол на меня. Это последнее, чего бы мне хотелось сейчас. Где он, кстати? Нужно выйти и поискать.

***

      Моника осторожно высунулась из палатки и сразу увидела Дориана, стоящего у костра. Она рвано выдохнула и решила подойти к Витте — был поздний вечер, так что сейчас за ними вряд ли кто будет следить, да и вокруг уже никого не было, видимо, готовились ко сну.        — Дориан, нам…        — Нужно поговорить, — он твёрдо завершил фразу, на что Моника могла лишь кивнуть, — Только отойдём отсюда, хорошо?       Они спустились к ручью, что был аккурат за палаткой Моники. Полминуты они просто молчали, не в силах даже поднять свои взгляды друг на друга. В один момент они столкнулись взглядами, так что молчать было бессмысленно.        — Прости! — в голос сказали они оба, от чего неловко засмеялись.        — Знаешь, я не должен был этого говорить, просто ляпнул не подумав и…        — Я тоже. Прошу, прости меня, я не хотела так тебя обидеть.        — Я понимаю, — Дориан грустно улыбнулся, — Ты… правда хочешь выйти замуж за Уильяма?        — Я не уверена, — по щеке стекает слеза, Моника еле держится от того, чтобы не разрыдаться, — Просто я должна. Я не думаю, что сейчас действительно хочу этого. Возможно, это из-за тебя. Я не знаю, — сглотнув и выдержав паузу, она продолжила, — Что насчёт моих чувств к тебе — думаю, что я люблю тебя. Но не знаю, смогу ли начать встречаться с тобой прямо сейчас.        — Ну, в любом случае…       Он легонько сжал плечи краснеющей Моники, после чего приблизился к ней и поцеловал. В этом поцелуе, казалось, изначально не было ничего, кроме горечи из-за их собственных чувств, но постепенно они вошли во вкус, Дориан опустил руки ей на талию, а сама Моника положила руки ему на плечи. Сейчас во всём ощущалась нежность: в журчании ручья, стрекотании сверчков, да и в целом казалось, что она витала в воздухе. Наконец они разобрались хотя бы в чём-то и могли насладиться друг другом хотя бы эти жалкие пару минут.       Дориан отстранился и взял руки Моники в свои.        — Я люблю тебя. Может быть, любовь — это не так страшно.