Я снова готов поверить

С некоторых пор Аарон Хотчнер, если позволяет время, убегает из офиса в обеденный перерыв. Если время не позволяет, тоже убегает. С Дженни станется… Он прекрасно помнит, как она нарисовалась на пороге его кабинета, а когда он – безмерно удивлённый (пропуск она не заказывала) спросил: "как?" – ведьма только плечами пожала и сообщила, что записалась на экскурсию и сбежала. - Ни к чёрту у вас безопасность, - хмыкнула Дженни в тот день и бросила небрежно: - Время обеда. С вещами на выход, специальный агент. Он знал, что однажды её поймают, и решил не доводить до печальных последствий непременного выговора: "Что ваша любовница себе позволяет, агент Хотчнер?!" А ведь, правда – безопасность здания хуже некуда. Сегодня они обедают в маленьком ресторанчике "Фиш энд чипс". Невзирая на название, здесь не подают английскую кухню. Ресторанчик завязан на рыбе и морепродуктах. Даже десерты. Еда – последнее, чего сейчас хочет Аарон. К несчастью, ночью случился перепад напряжения, электронные часы отключились, и они проспали. Это не стало бы проблемой, поскольку на работу он успевал. На работу. А вот как быть с тем, что называется "мужским утром"? Когда ты просыпаешься, а у тебя стоит и никакой душ не помогает, однако надо на работу и времени нет совсем. Даже на экстренную помощь самому себе, без участия другой стороны. Можно, конечно, втихушку вздрочнуть в туалете, но теперь, когда у него есть Дженни… Нет, это нормально, но не интересно. Остаётся только мучиться и ждать, когда грёбаный день закончится, и они останутся вдвоём. Как ни в чём не бывало, Дженни ест острый тайский карри с рыбой, ловко орудуя палочками. Подхватывает кусочек и отправляет в рот, как назло, обхватывая губами чёртовы округлые концы чёртовых палочек. Будто намеренно дразнит. И кто придумал, что секс в общественном месте – преступление? В чём его преступность? - Аарон, надо поговорить, - неожиданно заявляет Дженни, и он с трудом находит силы, чтобы оторваться от созерцания того, как она ест. – Полагаю, это не займёт много времени. Успеем к десерту. Подобные заявления всегда тревожат. Именно с них начинаются многие неприятности. Разве заранее угадаешь, что скрывается за незатейливым "Надо поговорить"? - О чём? - Не здесь. Дженни откладывает палочки, встаёт и уходит за ширму, скрывающую в глубине ресторана двери в туалет. Не зная, что и думать (а думать получается плохо), он идёт за ней. Сухо щёлкает замок. Дженни для надёжности дёргает дверь и поворачивается к нему. - О чём пого… Остаток вопроса затыкается тёплыми, горьковатыми горячими от перца и специй губами. - О твоей проблеме, - через поцелуи доносится ответ. – Её нужно срочно решить. Пока никто не пострадал. - С ума сошла?! – сбивчиво шепчет Хотч. – Мы в ресторане. - Давай, арестуй меня за непристойное поведение, - подначивает Дженни. – Заодно накажи, - и накрывает ладонью его пах. Прелесть классических брюк кроется в том, что они отлично скрывают возбуждение. Пока не застанут с поличным. Что и случилось. Хотч придушенно зашипел и инстинктивно толкнулся в её ладонь. - Времени мало, - лаская его, говорит Дженни. – Твой перерыв не будет длиться вечно, а я хочу десерт. - А если… - Случится командировка? – заканчивает она. – Тогда забить трёхочковый у тебя не скоро получится. Оно понятно, фантазии есть у каждого. Но не каждый решается их воплотить. Секс в общественном месте, где тебя легко могут застукать – одна из самых распространённых фантазий. Возбуждение, опасность бьют наотмашь, и вот уже нет сил сопротивляться, потому что у тебя стоит так, что это почти больно. А она здесь – раскрасневшаяся, взвинченная не менее, а может, и более чем ты. Оставить её без "десерта" – преступление ещё более тяжкое, чем мелкое хулиганство. Перерыв не будет длиться вечно. Сгорая от пьянящей (а ведь и не пил) похоти и капельку от стыда за свою несдержанность, Хотч рывком разворачивает Дженни. Она опирается ладонями о раковину умывальника, и её юбка лёгким облаком взмывает к бёдрам. - О, боже… - слышит она и улыбается своему отражению, и его оторопи. - Сейчас лето, - напоминает ему Дженни. – Я редко ношу бельё в тёплую погоду. По-крайней мере, низ. И ты был так взвинчен утром. Я получу, наконец, свой "десерт"? Или, как всегда, всё придётся делать самой? – и снова улыбается, когда слышит звяканье пряжки и шорох молнии. Это двойная фантазия – они трахаются в туалете ресторана в разгар рабочего дня и смотрят на себя в зеркало. Смотрят на двух расхристанных страстью любовников, которым внезапно стало плевать на всех и вся, кроме себя. Даже если застукают. На всё плевать! Пусть завидуют. Обхватив её талию, Хотч наклоняется и беспорядочно целует её шею, вбиваясь в неё резкими рваными толчками, а Дженни прогибается, чтобы он вошёл сильнее, глубже. Так глубоко, как сумеет. Только бы не сорваться в громкие стоны. Её агенту не нужны неприятности. Дженни прикусывает запястье и глухо рычит. Вот. Сейчас. Ещё чуть, чуть… Во рту появляется металлический сладковатый привкус, когда она всё же не сдерживается. Её трясёт в оргазменной лихорадке, и она с трудом слышит его тихий довольный рык, который путается в её кудрях. А потом он обессилено наваливается на неё всей своей тяжестью, едва держась на ногах. - Кажется, я прокусила запястье, - с паточной ленцой говорит Дженни, принимая от него бумажное полотенце, и замечает: - К счастью, я не красилась. Они умываются. Без толку. Раскрасневшиеся лица. Взлохмаченное буйство её кудрей… - Хочу десерт. У нас ещё есть на него время, - она поправляет сбившийся узел его галстука, смахивает несуществующую пылинку с пиджака и вздёрнув подбородок, гордо выплывает из туалета. Выждав пару секунд, Хотчнер выходит следом. Его не покидают ощущения, что все посетители исподтишка глазеют на них. Догадываются, чем эти двое занимались, но предпочитают молчать и делать вид, что всё нормально. Дженни, как ни в чём не бывало, ест десерт, а Хотчу так легко, что ему всё равно – слышали их или нет. Только настигает запоздалое раскаяние в собственной аморальности, которое, впрочем, с ноги вышибают удовольствие и сливочное расслабление. Ему хорошо, и ему глубоко фиолетово на мнение окружающих. Кажется, Дженни положительно на него влияет. Он слишком долго был зажат тисками общественного мнения. Если вдуматься, всю жизнь. А теперь, ему легко… Он невозмутимо расплачивается, оставляя щедрые чаевые. Целует Дженни и прощается до вечера. Вот только вечер не наступает. Стоит ему вернуться в офис, как его – спокойного и умиротворённого – перехватывает Джей-Джей: - Хотч, срочное дело, - и подсовывает ему папку. Дело, правда, дрянь! Не быть ему сегодня к ужину. - Собери остальных, - мгновенно сосредотачиваясь, говорит он, одновременно размышляя, что Дженни не ведьма, а самый настоящий оракул. Хорош бы он был, не соврати она его на шалость в ресторане. – Я позвоню домой и присоединюсь. Первое, что он произносит, когда слышит её голос в динамике: - Спасибо, детка. Ты меня спасла…