Разумное решение

      Лондонская квартира полковника Брэндона располагалась на тихой, мощеной булыжником улочке, вдали от шумных магазинов и роскошных особняков — всего того, ради чего посещали Лондон миссис Дженнингс и ей подобные. Но не Марианна. Она оставалась здесь ради сестры, желая всем, что в ее силах, способствовать счастью Элинор, раз уж собственное ее счастье погибло навеки. Быть может, ради этого ехала она и теперь к полковнику Брэндону. Если бы ошибка Марианны обрекла на одиночество лишь ее самое — она еще могла бы вернуться к матери, чтобы оплакивать свою горестную участь в кругу родных и близких; но больше всего боялась она теперь разрушить надежды Элинор на брак с человеком, которого сестра любит и уважает — с Эдвардом Феррарсом. Если возможность такого брака еще не окончательно разрушена, то Марианна сделает все, чтобы убраться подальше от глаз света и не стать камнем преткновения для тех, кого любит более всего на свете: матери и сестер.       Таковы были ее мысли, когда слуга ввел их с Элинор в дом. С такой решимостью стояла она перед дверями, ведущими в комнаты полковника Брэндона. Она вынесет любые унижения, любые упреки, любые суровые взгляды или жестокие слова, пока остается надежда на счастье для сестры.       — Милая Элинор, думаю, мне стоит поговорить с ним наедине.       — Ты уверена?       — Да, совершенно уверена.       — Что ж, пусть будет так. Я останусь здесь, за дверью, на случай, если тебе понадоблюсь.       Полковник Брэндон ждал их, однако при появлении Марианны, казалось, на мгновение растерялся, словно не знал, как теперь ее приветствовать. Но, овладев собою, поклонился ей в своей обычной манере — с безупречной любезностью, но сухо и серьезно –и предложил сесть. Как ни старался он скрыть свои чувства, но в лице и в голосе его ощущалось некое волнение, быть может, даже нервозность. Несмотря на предстоящий тяжелый разговор, Марианна не могла не обратить внимания на роскошь обстановки в гостиной. Должно быть, подумалось ей, полковник и вправду очень богат, если даже дом, в котором он почти не бывает, обставлен так роскошно и с таким вкусом!       — Благодарю вас, полковник, — заговорила Марианна с твердостью, удивившей даже ее самое, — за незамедлительный ответ на письмо моей сестры…       Он остановил ее отрывистым взмахом руки.       — Нет-нет, прошу вас, не благодарите! Ваш визит для меня — желанный подарок. Это мне следует благодарить мисс Дэшвуд за то, что она обратилась за советом ко мне, ибо сам я ничего так не желал бы, как быть вам полезным.       Такой ответ приятно удивил Марианну. Пусть она не совсем понимала, почему полковник с такой готовностью откликается на зов о помощи — его слова приободрили ее и поощрили говорить откровенно.       — Элинор рассказала мне о вашей доброте к женщине, которую мистер Уиллоуби… бесчестно использовал. Я знаю, что не вправе надеяться на вашу доброту — ведь по отношению ко мне у вас никаких обязательств нет… — Тут голос ее дрогнул, но, справившись с собой, она продолжала: — Однако теперь сама я попала в такую же беду и принуждена молить о помощи. Я не прошу денег! — поспешно добавила она. — Только совета: что мне делать, куда идти. Где спрятаться — на время, чтобы никто не узнал, чтобы я смогла вернуться к матери после того, как… Может быть, я смогу устроиться на работу в шляпную мастерскую или куда-нибудь еще, назвавшись вдовой… Поверьте, я не горда! Я хочу лишь одного — уберечь родных, не позволить позорному пятну лечь на наше имя и разрушить надежды моих сестер на будущее.       Глубокая морщина пересекла лоб полковника; на лицо его легла мрачная тень.       — Мисс Марианна, — отвечал он, — из вчерашних обмолвок вашей сестры я понял, что о некоей важной и деликатной стороне вашего несчастья она умалчивает. Признаюсь, это вселило в меня подозрения, но я не был вполне уверен — не уверен и сейчас… — Он остановился и на миг, словно от боли, прикрыл глаза, а затем заговорил снова: — Скажите прямо: вы беременны?       Марианна склонила голову.       — Два дня назад узнала точно, — прошептала она едва слышно, и слезы вновь полились у нее из-под век.       Слезы струились по щекам, а у Марианны не было сил даже утереть лицо платком. Страшная усталость охватила ее — усталость, никогда прежде не испытанная, сродни отчаянию; и более всего пугала та пустота, которую несла она с собой.       Полковник молча прошелся по комнате, на несколько секунд замер у окна, спиной к Марианне. Затем вновь повернулся к ней.       — Места, где вы могли бы скрыться неузнанной, я не знаю, если не рассматривать глухие деревни на задворках страны. Работать в вашем состоянии нельзя, и этого я не допущу. Если мне предстоит решить, как помочь вам — а я твердо намерен вам помочь — то, разумеется, не стану подвергать опасности ваше здоровье, отправляя вас в работный дом, или рисковать вашей репутацией, пытаясь спрятать там, где вас могут обнаружить и узнать. И даже если… — Здесь полковник на мгновение остановился, подбирая слова — как видно, даже в разговоре о столь тягостном предмете он страшился задеть Марианну неосторожным или чересчур резким выражением. — Даже если нам удастся сохранить все в тайне сейчас, известие о том, что несколько месяцев вы прожили на моем попечении и за мой счет, может выйти наружу позже — и также неизбежно погубит доброе имя ваших сестер: известно ведь, как в свете относятся к… к женщинам на содержании.       Марианна прервала его восклицанием.       — О, я совсем не прошу, чтобы вы селили меня в своем доме или брали на содержание! Вовсе нет! И не только ради семьи, но и ради вас — ни в коем случае я не желаю, чтобы из-за меня на вас упала хоть тень неблаговидных подозрений. Я прошу только совета. И, разумеется, не расскажу о нашем разговоре ни одной живой душе! Не можете же вы предполагать во мне такую низость!       Полковник все еще хмурился, но теперь Марианна ясно видела, что угрюмые черты его окрашены не гневом или отвращением, а каким-то иным чувством.       — Если содержания от меня вы не примете, я вижу лишь одно решение. Мы должны пожениться — и немедленно, пока ваше положение не стало явным.       Наступило долгое, почти осязаемое молчание.       — Полковник Брэндон, — вымолвила наконец Марианна, — я не ожидала от вас таких шуток!       — Уверяю вас, я говорю совершенно серьезно.       Это потрясение стало для бедной Марианны последней соломинкой. Самообладание ее покинуло. Смятение было слишком велико, предложение слишком невероятно, и, как ни боролась она с собой — смятенные чувства взяли верх, и Марианна разразилась рыданиями.       — Прошу вас, мисс Марианна, не расстраивайтесь так! Понимаю, вы желали для себя совсем иного будущего; но, будьте уверены, под моей защитой и заботой вы будете обеспечены всем, чего только можно пожелать — по крайней мере, в том, что касается удобства и покоя.       У Марианны не было сил объяснить свои слезы. Не потому рыдала она, что не хотела становиться женой полковника, а потому, что была до глубины души поражена его немыслимой, необъяснимой добротой. Даже не зная обстоятельств ее падения, ни о чем не спрашивая, он готов связать с ней свою судьбу, дать ей свое имя, состояние, защиту — все для того, чтобы спасти ее родных от скандала! Это было непостижимо; на подобное спасение Марианна не могла и надеяться.       — Полковник, — немного успокоившись, с трудом выговорила она, — клянусь вам, я расстроена совсем не мыслью связать себя с вами навеки! Просто… просто не могу выразить, как я вам благодарна! Теперь я перед вами в таком огромном долгу… я… я не понимаю! Я не заслуживаю такой доброты!       — Мисс Марианна, на свете множество вещей, которых мы не заслуживаем. Осмелюсь сказать, если бы все в нашем мире получали по заслугам, едва ли хоть один из нас узнал бы счастье.       — Я ничем вас не стесню! Обещаю! Я буду самой тихой, самой незаметной женой!       — Ничего подобного я не прошу и не требую. Полно, мисс Марианна, оставьте все тревоги. Прошу лишь об одном: чтобы вы вернулись со мной в деревню и нашли приют в Делафорде. Там вы будете поблизости от родных, и это прекратит все толки и позволит нам избежать скандала.       — Но как я смогу отбла…       — Право, довольно об этом! — И полковник, по-видимому, весьма смущенный ее изъявлениями благодарности, отмел их взмахом руки. — Не хочу больше ничего слышать ни о долге, ни о благодарности. Я… я ведь не молод, мисс Марианна, и прекрасно понимаю, что возраст и внешность моя едва ли способны привлекать юных дев. — При этих словах Марианна залилась краской, вспомнив, с какой охотой поддержала бы эту мысль всего несколько недель назад. — И все же я не потерял надежды создать семью. Понимаю, сейчас вам трудно смотреть на меня как на мужа; но, признаюсь вам, нет другой женщины, которой я готов был бы доверить свое имя и состояние. Вы… разумеется, догадываетесь, хотя бы отчасти, что вы мне не совсем безразличны. Трудно понять, как этот презренный человек мог покинуть такую… — Голос его дрогнул, и он остановился, словно охваченный каким-то непонятным Марианне чувством. — Но что об этом говорить? Так он поступил не только с вами. Одним словом, хватит меня благодарить. Я тоже в накладе не остаюсь и прошу простить за то, что делаю вам предложение, исходя из собственных эгоистических мотивов.       — Полковник Брэндон, не вы у меня, а я у вас должна просить прощения! Что бы вы ни выиграли от этого предложения, это ничто в сравнении с той ношей, которую вы на себя принимаете!       Суровое лицо полковника смягчилось, по губам скользнула легкая улыбка.       — Уж не пытаетесь ли вы отговорить меня от этой затеи, очерняя себя? Или теперь я должен, соревнуясь с вами в самоуничижении, поведать, как я груб и неотесан в сравнении со своей невестой? Мисс Марианна, не будем спорить о том, кто из нас менее подходит для брака. Я все равно выйду победителем — на моей стороне долгие годы и обширный опыт.       — Вы, кажется, надо мной смеетесь? — нахмурилась Марианна. — Элинор умеет даже в трудную минуту сохранять самообладание и отвечать шуткой на шутку, но мне это искусство никогда не давалось. Вам придется меня простить, если я не найду остроумного ответа.       — Мисс Марианна, уж не сердитесь ли вы на меня?       При этих словах Марианна покраснела еще гуще и, устыдившись, склонила голову.       — Простите. Едва я успела пообещать, что не доставлю вам хлопот — и вот, уже начинаю ссору!       — А я еще раз повторю, что такого обещания от вас не жду и не принимаю. — Видя, что Марианна все еще смущена, он поспешил переменить тему. — Что ж, думаю, дело между нами решено, и с этим пора покончить. Вас ведь ждет сестра, верно?       — Да, бедняжка Элинор! Я о ней едва не позабыла!       Видя, что его слова смутили Марианну еще сильнее, полковник покачал головой, недовольный собою, и поспешил повести ее к выходу. Однако у самой двери Марианна его остановила.       — Если мою словесную благодарность вы не принимаете, примите хотя бы это, — попросила она, изящным жестом протягивая ему руку. — Конечно, мы не джентльмены, заключающие сделку; и все же, если мы пожмем друг другу руки, как друзья, мне будет спокойнее.       Полковник моргнул и, казалось, мгновение колебался, однако протянул руку — и суровые черты его смягчились, когда нежная ручка Марианны утонула в его широкой загрубелой ладони. Легчайшим, почти неощутимым движением он сжал руку невесты, и что-то очень похожее на улыбку мелькнуло в уголках его губ. На секунду он замер; но затем, словно придя в себя, выпустил руку Марианны и сказал:       — Идемте, не будем заставлять мисс Дэшвуд ждать.       С самого начала этого разговора Марианна боролась с собой, стараясь держать в узде свои чувства — и теперь, при виде Элинор, привставшей им навстречу с едва скрываемой тревогой на лице, самообладание ее рухнуло. Тяжесть ее положения, ужас, которого она едва избежала, неожиданное и чудесное спасение — все предстало перед ней разом и заново потрясло измученную душу.       — О Элинор! — вскричала Марианна и, бросившись к сестре, разрыдалась у нее на плече.       — Что случилось? — воскликнула Элинор, обратив встревоженный взгляд к полковнику.       Невозмутимый и суровый, как всегда, вместо прямого ответа на вопрос он заговорил так, словно бы отдавал приказ кому-то из своих офицеров:       — Мисс Дэшвуд, надеюсь, вы не откажетесь стать свидетельницей? В свидетели я приглашу сэра Джона. Все необходимо сделать быстро и в полной тайне.       — Я сделаю все, что вы скажете, если это поможет Марианне… но я вас не понимаю. Что вы задумали? Свидетели чего?       — Нашего брака, — слегка охрипшим голосом ответил полковник. — Я попросил мисс Марианну выйти за меня замуж, и она ответила согласием.