Не моя зима...

Под тяжелыми ботинками скрипит снег. Зима тут наступила ранняя, невероятно пушистая и красивая. Как будто сошла с чьей-то идеалистической картинки, ласково накрыв город своей снежной периной. Контраст с зимним Питером – налицо. Там ветер до сих пор так и норовит зарядить тебе в морду колючие мелкие льдинки от промозглого то ли снега, то ли дождя. Да и самого снега, как такового, нет до сих пор – так, кое-где словно песком сахарным посыпали… Я останавливаюсь перед массивными стальными воротами. Интересно, что я тут забыл? Может быть, хочу снова вспомнить, как ушел отсюда два года назад? Нет, спасибо. Я же сбежал тогда, чего уж врать. Сбежал, как последний трус… Забавно. Не покидает тягостное ощущение, что не два года прошло, а все десять лет. Что тут могло так кардинально поменяться? Сам спросил, сам ответил: все! И снова задаю себе вопрос: зачем я здесь? И снова не хочется на него отвечать, однако ноги вопреки моим желаниям сами ведут меня к проходной дежурного… - Здрасти… - Вы по какому вопросу? – Не поздоровался, даже не поднял головы. Лицо из новых, при мне этот шкет не работал, точно. И обо мне он вряд ли в курсе. Ну может быть, так и лучше. - Я хочу написать заявление. - Ваш паспорт. - Пожалуйста. – Хочется, конечно, добавить что-то из разряда «Ужрись!», раз уж не посветишь больше старой доброй волшебной корочкой, но тактично решаю изображать из себя саму вежливость. Дежурный вдумчиво рассматривает мою фотографию, затем переводит подозрительный взгляд на меня. Я натянуто лыблюсь как белая акула после еды, и несколько возмущенно вопрошаю: - Какие-то проблемы, господин полицейский? - Да нет, все нормально. – Он записывает данные в журнал, проговаривая чуть ли не по слогам: - Глухарев Сергей Викторович… - А ты принца Датского ожидал? - Слыш, мужик, - начинает бычить этот молодой мент на меня. – Не зарывайся, если не хочешь попасть в наше скромное заведение! - В том-то и дело, что хочу. – Не дожидаясь приглашения, я забираю у него свой документ и уверенно прохожу мимо. – Привет родителям, мальчик! Кажется, он что-то заорал мне со своего поста нехорошее, но я уже не слушал. Понабрали по объявлению, называется. Воспитывать таких недоносков надо, а не сажать на проходных. Направляюсь к до боли знакомым входным дверям. Мимо меня проходят лица в форме, не обращая на меня ни малейшего внимания и явно не в курсах, что за хрен с горы тут у них нарисовался. Ну очередной терпила, че, в рожу ему всматриваться? Кстати, я тоже не могу пока никого признать, словно адресом ошибся. Может быть, все-таки случайно заехал не туда? Но нет же, нету у меня склероза, да и синяя табличка золотыми буквами отсвечивает «ОВД Пятницкий», все как положено. С тяжелым сердцем открываю массивную дверь… На меня тут же натыкается миловидная девушка с сержантскими погонами. В отличие от хмыря на проходной, она не постаралась изобразить на лице презрение ко всяким гражданским проходимцам, которые не один кабинет затрахали своими жалобами. Зато поток абсолютно ненужной мне информации вылила сразу. - Здравствуйте! Вы к дежурному следователю по вопросам бытовых преступлений? Это дальше по коридору, сразу налево кабинет. Мой кабинет. Бывший. - Хотите, могу проводить вас, - не отлепляется она. Пока я обдумывал, как бы потактичнее послать эту навязчивую барышню – все-таки старается, красавица, на весь коридор раздается знакомый голос: - Сере-е-е-ега! Глухарев! Барышня недоуменно хлопает глазами и испуганно замирает на месте, а я, растянув рот до ушей в слащавой улыбке, подлетаю к дежурной части. Вот и первое знакомое лицо: Олежек! - Здарова! – улыбаюсь я старому коллеге. – Я смотрю, тебя в аквариум посадили прямо из зоопарковой клетки? Олег явно не изменился – все такой же добродушный и открытый, бессменный дежурный нашего ОВД, у которого ключи за просто так – поди, вырви. И всегда в курсе всего. - Привет, Серега, какими судьбами? - радостно восклицает он. – Давненько тебя не видно, не слышно, уже соскучиться успели. - Ну я и смотрю, одни новые лица. – Я обвожу взглядом несколько изменившийся коридор. – Молодняк сплошной. - Ага, и не говори! Эта чертова реформа мало кого пощадила, пришлось заново собирать весь отдел. Но Зимина справляется! Сердце вдруг екнуло и принялось тяжелыми ударами биться о грудную клетку. Карамельная улыбка на моей роже невольно съехала на нет. Олежек, видимо, сам понял, что сболтнул что-то не то, и пристыженно замолчал, потупив очки. - У себя? – сдавленно прохрипел я внезапно осипшим голосом. - У себя. Удачи, Серег. На ватных ногах я потащился к ее кабинету. Уж не знаю, хочется ли мне сейчас ее видеть или нет. Что я ей скажу? С другой стороны именно за этим я и приехал сюда, больше от этого ОВД мне нафиг ничего не нужно. Мне даже Антошин не нужен – он и так каждый месяц таскается ко мне в северную столицу. Только Ира. Я очень хочу ее увидеть, да. Я задолбался бороться сам с собой на протяжении вот уже сколько времени. Когда я, вопреки своей давней привычке открывать дверь чуть ли не с ноги, постучался, из кабинета раздался ее голос. Более жесткий, более властный. - Да! Ну все. Понеслась душа в рай. Толкаю дверь. В глаза тут же бросается красочное пламя Иркиных волос, которое, кажется, пылает вдвое ярче и горячее, чем в моей памяти. Она сидит, склонившись, за какими-то отчетами и явно не собирается рассматривать входящего. - Чем могу? - Ир… - Голос, кажется, совсем куда-то кончился, мать его… В горле бушевали спазмы, словно я обожрался мороженого под Новый год. – Ир, привет… Медленно, очень медленно она вначале откладывает ручку в сторону, затем осторожно поднимает голову, словно боится внезапного смещения шейных позвонков от неожиданности. В ее кофейных глазах я замечаю не то что бы ужас, но явно не попытку обмереть от счастья. - Глухарев? – Голос звучит так, будто я восстал из мертвых. Ни капли тепла. – Какой сюрприз… На лбу выступили морщинки, лицо посерело так, что я в какой-то момент перестал ее узнавать, а губы плотно сомкнулись, чтобы не дай бог не выдать ни единого звука. М-да… Хотя что я ожидал, спрашивается? Что Ирка мне на шею бросится, будет рыдать и причитать, как хорошо, что я, наконец, вернулся? Типа нечаянная радость соизволила спуститься с небес аж через целых два года! Между нами повисло неловкое напряжение, мы больше не знали подступов друг к другу. Да уж, я и не предполагал, как мало времени может пройти, чтобы перестать видеть мосты к человеку, с которым ты прожил больше трех лет... Я тоже не знал, что ей сказать… Я мог лишь заметить, что Ира умудрилась дорасти до полковника. - Товарищ полковник? Поздравляю, - попытался я развеять эту давящую на нас паузу. – Ты заслужила. - Ну еще бы, - криво ухмыляется она, приподняв по обыкновению бровь. – Пришлось поработать. Я пропустил мимо ушей этот ненавязчивый укор в мою сторону, в конце концов, она отпустила меня сама. - А Агапыч с Черенком еще тут? - Сереж, что тебе надо? – резко оборвала она меня. – Ты приехал осведомиться, как тут дела? Нормально у нас все, я держу под своим контролем. А Агапов с Черенковым уволены с рабочего места за распитие спиртных напитков. Тебя устраивает мой отчет? - Ир, зачем ты так? – Я делаю очень грустные глаза, однако, на Ирку больше не действует мое выражение. Кажется, шутки кончились. Передо мной сидит не та Зимина, с которой я расстался два года назад, и которая отпустила меня с весьма понятливым видом. Передо мной как минимум Маргарет Тэтчер, явно… - Что зачем? Зачем я их уволила? Или что? Она зла. Зла на меня, зла на то, что я своим явлением заставил ее вновь пережить те не самые лучшие мгновения. Какая уж тут давняя любовь… Наивный. Хотя с такой Зиминой можно в один прекрасный день проснуться кастратом. Интересно, кто с ней мог бы справиться? Я уже нет. Но я не могу забыть. Вернее, так и не смог. - Раньше ты не была такой крутой, Ирина Сергеевна. - Раньше и трава была зеленее, Сереж. Знаешь, жизнь – хороший учитель, когда надеяться остается только на себя. - Никак, ты снова намекнула, как некрасиво я тогда обошелся? – кисло поморщился я. Ира лишь махнула рукой. - Сереж, ты бы знал, как мне не хочется перед тобой отчитываться за свою жизнь в эти два года… Как, кто, с кем и куда. А уж обвинять и намекать на что-то и подавно. Что было – уехали. Так что тебе все-таки лучше уйти. - Почему ты меня прогоняешь? - Почему ты внезапно решил вспомнить обо мне? – ответила она вопросом на вопрос. – Ты ж как-то жил эти два года, не сильно утруждая себя даже звонком… А теперь тебе неожиданно захотелось знать о моих достижениях? Неужто соскучился, наконец? Не припомню, чтобы Ира была способна на такой едкий сарказм. Впрочем, он был заслуженным. Вероятно… - Я до сих пор люблю тебя… - Поэтично. Но поздно. – И она отвернулась, чтобы скрыть от меня мигом посыревшие глаза. – Ты опоздал, Сереж… Внезапно я почувствовал такую усталость, словно я стоял перед Зиминой час, не меньше, доверху нагруженный кирпичами. Плечи невольно ссутулились, я потерял свою легендарную лихость и гарцевитость. Наверное, со стороны я произвел бы угнетающее впечатление, и никто не поверил моим россказням, что еще вот недавно, всего-то пару лет назад я носил синие погоны с майорскими звездами, травил байки с друзьями и спорил с начальством. Даже мне стал чужд тот мифический Глухарев, бегающий за Зиминой. Кто я сейчас? Да никто, по сути. Ничего особенного так и не представляю из себя, в отличие от той же Ирины. Она добилась своего, сделала невозможное своими же руками, без чьей-либо помощи. Вот, кто герой нашего времени, а вовсе не какой-то бывший майор, наивно предположивший, что сможет сам с нуля собрать собственную жизнь заново. Просто в другом месте. Ну-ну… Кажись, пора уходить. *** Несмотря на столь поздний час, мне остается лишь со стороны любоваться вышедшей из ОВД Иркой. Я до одури хотел убедиться, что у нее действительно все хорошо. Поэтому и просиживал штаны в машине, которую еще утром одолжил у Антошина. Она была невероятно хороша в этом кашемировом пальто бежевого цвета. Ее грациозная походка напоминала расслабленную лань, нежели усталую на работе женщину. Я даже мог со спины определить, что вот сейчас она идет и улыбается. Вернее, подходит к кому-то… И у нее явно на лице счастье от того, что ее кто-то встречает. Муж? Вряд ли – кольца я так и не увидел. Может, Сашка? Нет, он не настолько вырос, чтобы забирать мать так поздно… Но тем не менее, силуэт незнакомца мне кажется знакомым… Причем, подозрительно смахивающий на бывшего подполковника… Или не бывшего уже? Что-то я такое слышал в новостях краем уха, что главного оборотня ОВД не то, чтобы оправдали, а нашли ему какое-то непробиваемое алиби. А затем нашли и настоящего преступника… И все счастливые и радостные разошлись по домам. Но у меня тогда не было желания вникать в подробности оправдательных приговоров и прочей лабуды. Оправдали и оправдали, и хрен бы с ним… А вот сейчас что? Мне плохо видно удаляющиеся спины обоих, зато я отчетливо вижу, как Ира взяла своего кавалера под руку. Она уходит из моей жизни. А главное – с кем?! Разве может так кардинально все поменяться?! Настолько кардинально, что все вокруг становится абсурдом, когда ангелы превращаются в демонов, а у демонов вдруг вырастает нимб вместо рогов?! Кажется, я действительно опоздал на десять лет… Эта зима не моя.