Один лишь танец

музыка:Yiruma – River Flows on You (слушать обязательно) POV Грей. «Мгновения танца завораживают. Чувствовать музыку и пропускать ее через себя, краем сознания понимая, что твоя душа двигается с ней в одном ритме – вот истинное счастье. Ты должен чувствовать музыку так же хорошо, как и твой лед. Ведь магия, как и музыка танца, идет через сердце. Танец – это игра солнца на поверхности льда. Его сияние должно быть твоим танцем. Запомни это, Грей». Так говорила мне Ур, когда танцевала на холодном снегу. Я никогда не забуду ее легкие движения рук, похожие на взмахи крыльев, плавных шагов и ее теплой улыбки. Когда Ур танцевала, она была счастлива. Я и Леон навсегда запомнили ее счастливую улыбку. И мы всегда знали, что никогда не забудем ее любимую песню. Через неделю в Магнолии начинался ежегодный танцевальный конкурс. А я, как всегда в эти дни, брал задание и уходил из города. Я бежал от бездарных танцоров, считающих себя лучшими. Один-единственный раз я был на этом «конкурсе». Сказать, что мне было противно там находится, значит, ничего не сказать. Никто из них не чувствовал музыку так, как она. Никто. Я зашел в какой-то бар на окраине маленького городка. В нем было сумрачно, в воздухе витал запах дешевых сигарет и крепкого алкоголя. Сев за барную стойку, я заказал кофе с коньяком. Оглядев бар, я заприметил чей-то знакомый силуэт. Этот кто-то явно спешил уйти. Я хотел было последовать за ним, но мне принесли мой кофе. Сняв с себя верхнюю одежду, я безмолвно сидел за барной стойкой, как вдруг за гулом голосов услышал звук фортепиано. За инструментом сидел какой-то мужчина и играл что-то джазовое, в самый раз для атмосферы бара. С последними аккордами мелодии я, резко встав со стула, подошел к пианисту и попросил уступить мне место. Он с насмешкой посмотрел на меня и явно хотел сказать что-то нелицеприятное, но, увидев знак гильдии на моей груди, нервно сглотнул и освободил мне место. Перед тем, как сесть за инструмент, я настежь открыл окно и вздохнул прохладных осенний воздух, не обращая внимания на недовольные крики посетителей. Я ведь никогда не учился играть ни на одном инструменте. Но, впервые увидев пианино, я, не зная нот, на слух подобрал любимую песню Ур. Согильдцы не должны ее слышать. Это сугубо личное. А здесь, в баре этого занюханного городишки, на перекрестке многих дорог, где меня никто не знает, мне можно играть. Я с дрожью опустил пальцы на черно-белые клавиши, и из инструмента полилась самая волшебная на свете мелодия. Холодный ветер трепал мои волосы, и у меня постепенно начали замерзать руки, но я продолжал играть, краем сознания понимая, что люди вокруг затаили дыхание. Даже самые черствые и пьяные в стельку мужчины замерли, боясь пошевелиться. Что ж… Это и есть та сила музыки, о которой ты говорила, Ур? Я играл и вспоминал, как танцевала она. Как танцевали и мы с Леоном. По очереди танцуя с живой ледяной фигурой, созданной ею. Воспоминания захватили мой разум, а я продолжал играть. Извлекая последние мажорные тона, я почувствовал слезы в глазах. Вот прозвучала последняя нота, я отнял руки от инструмента, в комнате зазвучали аплодисменты, а за окном послышался сдавленный плач. Я поднялся из-за инструмента, подошел к барной стойке, забрал куртку и, кинув деньги бармену, незамедлительно вышел из душного зала. Я надеялся увидеть ту, что плакала. Почему-то мне показалось, что это была девушка, и именно та, которая вышла из бара 10 минут назад. Мне совсем не хотелось возвращаться в гостиницу. На улице была ночь, но луна ярко светила на небе, озаряя темные улочки мягким, холодным светом. Тут-то я и заметил следы — они уходили в лес. Поддавшись любопытству, я пошел по следу. Буквально через 5 минут я услышал звук журчащей воды. Благодаря этому я вспомнил, чем знаменит этот городишко. Он был построен рядом с Хрустальными Озерами — множество мелководных озер соединялись мелкими речушками и крутыми водопадами, а вода в них в любое время года была ледяная. Я до сих пор не могу понять, почему я сразу не узнал этот хрупкий силуэт. Если подумать, мне уже давно казалось, что ее движения похожи на движения Ур. Такие же аккуратные, плавные и хрупкие. Только она была не игрой ледяных бликов, она была отражением луны в воде. Джубия Лоскар танцевала в озере. Она танцевала босиком, в легком платье, в ледяной воде, на ноябрьском морозе, а вода едва доставала ей до щиколоток. Она танцевала с закрытыми глазами, но я видел дорожки слез на ее щеках. Она танцевала без музыки, но я знал мелодию, звучащую в ее голове. Это был как будто тот самый танец, навсегда врезавшийся в мою память, но он был совсем другой. Немного мягче, немного печальней, немного теплей. Она же вода, а не лед. Я, не отрываясь, смотрел на ее завораживающие движения. Она была похожа на фею, что не удивительно. Удивительно то, что я раньше не замечал, как она… красива. Вдруг она замерла и обхватила себя руками. И я вновь услышал, как она плачет. Мне показалось, что ей слишком одиноко. Я бесшумно снял обувь и скинул куртку, оставшись лишь в черных джинсах и синей рубашке. Невероятно тихо шагнул в воду и, подойдя к девушке со спины, положил свои ладони на ее замершие руки. Она испуганно посмотрела на меня, но через секунду, уткнувшись мне в плечо, прошептала: -Грей… И никакого “Грей-сама”. В этот момент я понял, что она, Джубия Лоскар, никогда не будет Ур, она будет самой собой, и она будет лучше. Мы стояли посередине ледяного озера, пытаясь понять, откуда оба знаем эту песню и этот танец. Вдруг спокойная вода резко поднялась, а с неба пошел первый снег. На наших лицах появилась робкая улыбка. — Кажется, кто-то хочет посмотреть на наш танец, – хрипло прошептал я ей на ухо. Она лишь кивнула, а я, взяв в руку ее ладонь, развернул Джубию лицом к себе. Мгновение вглядывался в ее глубокие синие глаза и закружил в танце. В нашем первом, и далеко не последнем танце. Нам не нужно было репетировать, мы чувствовали движения друг друга, как будто были одним целым. Снежинки кружились в своем танце вокруг нас, а вода ласкала наши ноги. Мы не чувствовали холода, мы не слышали журчание воды. Мы чувствовали биение сердец и музыку, звучащую в них. Последние мажорные тона, и мы замираем, словно живые статуи. Она лежит на моей руке и смотрит на меня лучистыми, счастливыми глазами. Снег затих, вода успокоилась, а мы все стояли, смотря друг другу в глаза. Наконец она поднимается и берет меня за руки. Я целую тыльную сторону ее ладоней и, впервые за несколько лет, широко улыбаюсь. Без слов мы выходим из воды. Я накидываю на нее свою куртку, беру наши вещи и, взяв ее за руку, веду за собой обратно в город. А в гостинице, у меня в номере, мы, наконец-то, смогли поговорить.