Спасибо тебе за свободу

      Сапфировые облака в причудливых образах облепили розовеющее небо. Багрянец густым вином растёкся по горизонту, и манит ровную ленту скоростной трассы вдаль. Шины приятно шуршат по гладкой коже асфальта, как же это успокаивает. Руки сжимают руль, и податливый механизм заставляет машину безукоризненно слушать меня. Позади остался величавый Дрезден, эта прекрасная Флоренция на Эльбе, приютившая меня на долгие четыре года. Теперь я с каждой минутой приближаюсь к родной Праге, пролетая метры трассы Italska. Осталось совсем чуть-чуть, минут десять. Нежно провожу большим пальцем по логотипу на руле: «Моя чешская птичка, хоть тебя уже и поглотил немецкий Volkswagen, я всё равно верна тебе». Скоро, совсем скоро я увижу и любимый город, и любимого брата с племянниками, и... до сих пор любимого человека. Увижу тебя.       Да, мы уже никто друг другу, но ты первый, кому я написала перед тем, как начать свой путь. Так всегда, всегда пишу тебе и лишь по приезду родным, чтобы у нас был час в запасе. Три года головокружительного романа, пять разрывов отношений, а может быть шесть? Я уже и не помню. Мы расставались и сходились вновь, не понимая зачем, продолжали совместный путь, лишь продлевая агонию. Теперь ты поставил точку, утвердив себя лишь моим другом. Другом? Ну, что за бред? К друзьям не испытывают подобных чувств. Может, именно эти чувства заставили написать тебе: «Еду к брату. Давай выпьем кофе, поболтаем»? Не важно, главное — я увижу тебя.       Летний дождик недолго щекотал извилистые улочки и широкие шумные площади, обратив поверхность брусчатки в глянец. Стройные домики с красными крышами, словно сошедшие со страниц сказок, радуют глаз и душу. Мы неспешно прогуливаемся по набережной, металлическое кружево отделяет нас от шепчущей Влтавы. Ловлю каждое слово, твой голос ласкает слух, единственное, что меня коробит, так это сухое «Лиса» в мой адрес. А ведь раньше: «моя Лиса», «моя малышка», «моя любимая девочка». Мне безумно не хватает этих слов… теперь. Теперь каждый шаг приближает нас к дому моего брата, к разлуке. Мне нечего тебе сказать, сохранять молчание — самое правильное решение.       Аккуратные ступенечки и кодовая дверь — вот и всё. Я делаю шаг вперёд, а ты остаёшься неподвижен. Немая пауза повисает свинцовой пылью во влажном воздухе. Стройный фонарь с ажурным гребнем окутывает твои плечи жёлтой вуалью, тщетно пытаясь согреть. Не могу просто так уйти, уйти на долгие годы, а может, и навсегда. Приближаюсь к тебе, сердце начинает отбивать чечётку, жар охватывает тело, ладони касаются твоей груди — я близко, даже слишком. Пытаюсь хоть что-то прочесть в твоих глазах, но ты словно мраморная статуя, никаких эмоций. — Почему ты не убираешь мои руки? — спрашиваю, надеясь на ответные чувства. — Почему просто не сделаешь шаг назад? — Я не могу себя заставить сделать это, — шепчешь в ответ. Руки скользят вверх и останавливаются на щеках, недельная щетина приятно покалывает ладони. Снова приближаюсь, уже чувствую горячее дыхание на своих губах и замираю. Твои глаза — в них читается немая мольба. Да, несколько дней назад ты просил отпустить тебя. И я обещала это. Слёзы предательски выдают мою слабость, сжимаю веки, чтобы скрыть их. Тихое рычание пробивается сквозь сомкнутые зубы и неимоверных усилий стоит развести руки. Кисти дрожат, их словно магнитом тянет обратно, жадно ловлю воздух, заставляя мышцы повиноваться — ты свободен.       Подлетаю к двери, не с первого раза набираю код, и вот, моё единственное спасение раскрывает объятья. Перепрыгивая через ступеньки, останавливаюсь у окна на лестничном пролёте, вижу тебя. Ты всё так же стоишь в тусклом конусе света. Твоя ладонь касается щеки, я очень хочу верить, что ты пытаешься запомнить тепло моих рук. Дрожа всем телом, опускаюсь на подоконник и провожаю тебя взглядом. Вот и всё. Ты ушёл, теперь нет ни тебя, ни нас.       Горячие слёзы скользят по лицу, щекочут шею, пощипывая кожу. Ни всхлипываний, ни причитаний, лишь вода. Я привыкла плакать украдкой, с детства; я же всегда должна была быть сильной, и сейчас не исключение. Мой дорогой и близкий, ты оставил меня совсем одну, снова. Мой? Но ты ведь никогда моим не был. Всё это время я была вторым номером, скрывалась в тени и ждала твоего внимания. Я сама пошла на это, осознавая всё, включая возможные последствия. Кого теперь винить? Только себя. Дрожащие пальцы, нырнув в рюкзак, вызволяют маленькое зеркальце, нужно привести себя в порядок. Всматриваюсь в отражение и вновь прихожу к мысли, что создателям водостойкой косметики нужно вручить Нобелевскую премию. Несмело поднимаюсь по лестнице, мои родные уже заждались.       Тонкие липкие нити незримой паутины переплетает ароматный кофе. Белые фарфоровые чашечки, песочное печенье на расписном блюде и, конечно же, любимый фргал*. Тепло и уютно, как же мне сейчас это нужно. Брат, аккуратно помешивая сахар, бросает лукавый взгляд: — Судя по багажу, состоящему из одного маленького рюкзачка, приехала ты ненадолго. — Послезавтра возвращаюсь в Дрезден, — кивая, подтверждаю догадку. — Лиса, я надеялся на неделю. — Рома, милый, я не могу задержаться, прости. К тому же, мне нужно вернуться в квартиру, чтобы забрать чемоданы. — Чемоданы? — поперхнувшись, хрипит брат. — Куда? — Екатеринбург, — улыбаюсь, похлопывая Рому по спине. — Что это? — Стыдно не знать, братик. Екатеринбург – третья столица России. — Это как? — Ну, Москва – сердце, центр. Санкт-Петербург – северная столица, а Екатеринбург – столица Урала. — Зачем России три столицы? — Думаю, при таких размерах это оправдано, — ухмыляюсь брату. — Петербург, Екатеринбург, — бубнит Рома. — Что-то много немецких названий. — Мода такая была в то время, — пожимая плечами, делаю очередной глоток. — Ну, и что ты там забыла? На Урале. — Наша компания открыла там филиал, меня пригласили присоединиться к проекту. — И на сколько? — вздыхает брат. — Договор на год, а проект пятилетний, — набивая рот печеньем, проясняю ситуацию. — Буду хорошо работать, продлят. Голубые глаза окидывают меня грустью, широкая ладонь, убирает со лба непослушные пряди. Тяжело быть старшим братом, я понимаю. — Чем займешься завтра? — спрашивает уставший голос. — Возьму мальчишек и повезу их по магазинам. Накуплю им столько игрушек, что в твоей большой квартире не останется свободного места. Но это завтра. Встаю из-за стола и, поцеловав щёку брата, прохожу в отведённую мне комнату.       Мягкая постель нежно обнимает спину, как же приятно закрыть глаза и забыть обо всём. Как же спокойно, не нужно лгать, не нужно прятаться, не нужно думать о том, как бы не попасться. Спокойно. Спокойствие. Оно мне так нужно. Ресницы взмывают вверх, осознание произошедшего вспыхивает ярче тысяч Солнц. Ты всё решил за нас обоих, раз и навсегда прекратив это безумие, эту бесцельную гонку, борьбу за то, чего не могло быть. Мы измотали друг друга, да, сильными и настоящими, но ни к чему не приводящими чувствами. Сейчас ты подарил мне покой. Протягиваю к тумбе руку, сжимаю телефон. Пальцы быстро набирают «спасибо». — За что? — спрашиваешь ты. — За свободу, — отвечаю и проваливаюсь в сон. Безмятежный, глубокий… Впервые за эти три года.