Очаг.

На тот момент, когда первый снег уже покрыл плотным покрывалом промерзшую землю, люди с определенным оптимизмом смотрели в будущие дни. Зима ступила в эти края осторожно, грациозно и пугающе безобидно. Злобная старуха с губительным морозным дыханием обратилась в невинную девицу, щедрую на забавы и моменты истинного покоя. Даже суровые ветра выходили на свет божий только глубокой ночью, когда ни один живой человек не вытягивал носу из своего родного дома. Джукай, признаться честно, зиму никогда особо не любил. Уж больно много несчастий приходилось на этот временной отрезок, как ты не погляди. Болезни, массовые пропажи населения, тонкие льды и прочие радости, которые находят отголоски весной в виде хладных тел пропавших накануне людей. Пока непросвещенные, слепые и счастливые в своем неведении, обыватели восхваляли Богов за такую благосклонность, Джукай лишь тяжело вздыхал и углублялся в работу, стараясь игнорировать счастливое щебетание. Как мало нужно голодному крестьянину, чтобы жить с надеждой в грядущий день! Впрочем, Боги не были повинны в столь мягком климате, как бы остальным не хотелось. Мастер по протезам был уверен, что виной всему невыносимый жар преисподней, стремительно растекающийся по всей земной поверхности. Самое страшное заключалось в том, что отчасти именно Джукай неосознанно приоткрыл чугунные врата Ада, дав возможность потерянному ребенку на жизнь. Мрак давно окутал небосвод, скрывая солнце под пленкой цвета дегтя. Лишь одинокая луна одаривала мир холодным светом, не позволяя надежде на новый день потонуть в горечи. Устроившись ближе к горячему костру, мастер кропотливо вырезал новый протез. Лезвие достаточно туго скользило по древесине, но Джукай со знанием дела выполнял свою работу и не обращал внимания на такие мелочи. Еще один минус зимы — огромное количество свободного времени. Трудно возделывать промерзшую землю или собирать скрытые в снегу коренья, как ты не погляди. Тут дело стояло даже не в вопросе выживания, сколько в банальном желании забытья и потеряться за утомительным трудом. Всякий раз, когда Джукай брался за изготовление нового протеза, ненужные мысли сами просачивались в голову. Мужчина до сих пор не был уверен в правильности принятых им решений. Сомневался. Каждый. Чертов. Раз. В тишине, изредка прерываемой потрескиванием костра, раздался скрип. Это снег скрипел под ногами незадачливых путников, которым не посчастливилось заплутать близ проклятой горы. Мужчина замер, старательно прислушиваясь. Он уже знал, что будет дальше, поэтому отложил работу. Чаще всего заплутавшие души идут на дым, в надежде получить совет и ночлег, а иногда не доходят до скромного логова одного мастера. В любом случае, мужчина отвлекся от своего занятия и принялся ждать. Вместе со скрипом снега послышался голос. Высокий, явно принадлежащий девочке. — Эй, братик, да ты был прав! Тут и вправду что-то есть! Доктор покинул насиженное место и двинулся к огромному куску древесины, который плохо имитировал входную дверь. Холодный воздух плохо пробивался в утепленную пещеру из-за снега, который залепил практически все крупные щели. Джукай, наученный горьким опытом, взял с собой увесистый металлический прут. — О! Смотри! Там горит свет! Снег шебуршал совсем рядом, буквально за «дверью». Послышалась серия стуков. — Извините пожалуйста, но не могли бы вы приютить путников? Звучит нагловато, и голосок такой тоненький. Женский. Как же не впустить юную девушку под свое крыло, особенно в разгар таких холодов? Джукай оружие не откладывает, но дверь все же приоткрывает и замирает на месте, узрев вместе с юной особой его. Совсем целого и чертовски живого Хяккимару. Сначала врачу кажется, что это шутка такая или видение насланное нечистой силой, но маленькие блики пламени касаются перештопанного кимоно с узорами из якорей. На глаза навернулись слезы. Дороро улыбается неловко и вообще пытается слиться с средой, когда отец и приемный сын воссоединяются, неуклюже обнявшись между собой. Сердце юной девушки радостно бьется, когда она видит на искусанных губах Хяккимару счастливую улыбку. Ради нее стоило пройти такой невероятный путь, определенно. Джукай долго что-то бормочет и не разжимает медвежьих объятий, и только потом замечает еще одну гостью. — Какая красивая, — произносит старик, смотря на девчонку. — Это твоя девушка, Хяккимару? Молодые люди обмениваются взглядом, после чего показательно берутся за руки. — Мама, это моя жена. Познакомься, ее зовут Дороро. И да, мы наконец-то вернулись домой. Джукай плачет еще сильнее, но на сей раз его слезы — это символ очищения и да, впервые в своей жизни мужчина действительно не сомневается в правильности своего решения по отношению к Хяккимару. — Прошу вас к очагу.