Коробка воспоминаний

Уже приближался вечер, когда я, имея при себе лишь ключи, кошелек, да красную коробку, захотел поесть. Домой я уже не вернусь, так что придется выкручиваться. Через дорогу я заметил старую забегаловку, что была наполнена запахом горелых бургеров, и оставленных надежд посетителей. Обеденный зал закусочной был полупуст. Лишь пару столиков было заполнено. На одном из них сидел странный бородатый тип, что жадно пил свою колу, и покусывал пережаренный сэндвич. А на другом расположилась полная дама, что громко болтала по телефону. Было видно, что женщина еле сдерживается, чтобы не заплакать. — Привет, малыш. Тебе чего? — выкрикнула усталая пожилая женщина за кассой. — Еды наверное, — тихо пробормотал я. — Хах, ну ты и насмешил меня! Слышал, Остин? Парню еды подавай! А как ты думаешь, чем я тут занимаюсь последние двадцать лет? Собак тренирую? Хотя… Остин та еще собака, — саркастично выкрикнула кассирша, парню за плитой. Хотя последнее предложение она больше прошептала, чем выговорила. Я подошел поближе к кассе. — Тогда мне просто один гамбургер, — сказал я и полез за наличкой. В кошельке осталось лишь пару мятых однодолларовых купюр. — Я погляжу тяжелый у тебя денек выдался. Денег не надо. Бургеры за мой счет, однако мне нужно будет кое-что другое, — женщина мне подмигнула. В этот момент я чуть не подавился собственной слюной, лицо налилось бордовой краской. Тогда, кассирша залилась громким смехом. — Неужели ты… ахах… подумал… что. Ну и молодежь пошла. Я слишком стара для «этого». Я всего лишь хотела поболтать. В мои годы с такой-то работкой особо не разговоришься. В основном приходится выслушивать других, а самой высказаться никак не получается. Ты же не против, да? Иначе не получишь свой бургер. Я, кстати, Беттани. Но ты зови меня Бетт. Пятнадцать минут и твоя стряпня готова. Беттани явно была сумасшедшей. Но выбора нет, есть-то хочется. Придется послушать старуху. Просто сделаю вид, что мне не интересно. Сама отстанет. Ничего не ответив, я развернулся и сел за дальний столик у окна. Делать было нечего, поэтому я достал свой старенький блокнот из коробки и начал скрести карандашом по бумаге. В голову ничего не приходило, поэтому я рисовал лишь кривые линии, да круги, скорее похожие на лужицы. За окном проносились машины, свет еле освещал улицы. Не было видно ни одной живой души, лишь слышалось жалкое гавканье бездомных собак. Потихоньку, капелька за капелькой, начал идти мелкий дождь. Никакого грома, молний. Лишь тихий дождь. Последний раз, когда шел дождь, я отдал Ей свой пиджак. Тогда я и решил перенести Ее на бумагу, как единственное жадное, но хорошее воспоминание в моей жизни. Сначала я обвел маленький силуэт, затем непослушные волосы, дурацкое платье. Не успев закончить рисунок, ко мне подошла Беттани. — Что это? Девушка? Необычно. Хотя, что тут необычного? — с ухмылкой удивилась кассирша. Я резко закрыл блокнот, и убрал его в коробку. Бет протянула мне мой бургер и села напротив. — Я то думала у меня проблемки. Но я погляжу у тебя не с жизнью беда. У тебя душа болит. А это гораздо проблематичнее. Ну что же, расскажешь в чем дело? Я посмотрел на нее, как на дуру. Неужели она думает, что я буду говорить? Пустой болтовни мне только не хватало. Я взял бургер, и давая понять всем своим видом, что мне неинтересно, начал его есть. — Не доверяешь мне? На твоем месте я бы тоже не доверяла себе. — тяжело вздохнув, Бет продолжила пустую беседу. — Вижу тебе не особо интересно. Зато женский совет тебе явно необходим. Не знаю, как выглядит там твоя дамочка, но изобразил ты ее довольно уродливой. Не, без обид конечно. Нарисовано круто. Однако, сердце не выбирает обложку, так ведь? Ну и где же она сейчас? «Просто сделаю вид, что мне не интересно. Сама отстанет» — повторил я себе в очередной раз. — Неужели ты вот так ее отпустил? Или же? Погодите… ты не знаешь кто она. Это уже другой разговор. Как же ты дал ей уйти, малыш? Бородатый парень, в другом углу резко встал и, еле ковыляя, подошел к нашему столику. — Красотка Бетти, может еще кружечку? Совсем чуть-чуть. — парнишка явно был пьян. — Нет, хватит с тебя. Горе не запивают в таких количествах. Итак выглядишь, как пьяный мешок дерьма. Ой, извините меня за мой французский. Совсем забылась, что с нами дети. — это уже больше было похоже на цирк. Давайте теперь устроим группу поддержки и будем делиться своими жизнями, попивая чаек! — Можно мне доесть в одиночестве?! — не выдержав, выкрикнул я. — Неужели ты говоришь? А я уже подумала — ты антисоциальный. — Он и есть антисоциальный, Бетт. Он же антидепрессанты принимает. Ты только посмотри на эти синяки. Бессонница, раздражительность, вялость — первые побочные действия препаратов! — сказать, что я был шокирован — ничего не сказать. — Черт возьми, Фрэнк! Откуда? Ты же, блин, пьян. С каких это пор мы стали разбираться в антидепрессантах? — Прочитал на этой баночке, — Фрэнк достал из кармана баночку таблеток, и криво улыбнулся мне. — Если кратко, то у меня умерла дочь. Жена бросила, забрала квартиру. Вот и ночую то в забегаловке, то на улице. Деньги спускаю на выпивку или же на таблетки. У всех из нас жизнь не сахар, пацан. Все мы бежим, стараясь достичь чего-то, но разбиваемся о скалы. Но ты этот, не сдавайся. Просто держись, лады? Да уж, и правда жизнь не сахар. У него хотя бы есть деньги, да старушка Беттани. Ничего он не понимает. Бородатый Фрэнк жил, хоть и недолго, но у него была семья, ребенок. У меня же не было ничего из этого. — Спасибо, — прошептал я. Затем, оторвав кусочек от салфетки, написал не ней свой адрес и протянул ее Фрэнку вместе с ключами. — Тебе больше не придется жить на улице. — А как же ты, пацан? — «Он ничего не понимает» — Справлюсь. — взяв свои вещи, я встал и направился к выходу, — А, чуть не забыл. Спасибо Беттани. Раскрыв коробку, я подошел к женщине и протянул ей свой блокнот с зарисовками. Тот самый блокнот с моей незнакомкой. А затем, вытащив последние два доллара из кошелька, вложил их в морщинистые руки кассирши. — Не стоило. Ты очень добрый и воспитанный молодой человек. — на глазах Беттани проступили слезы. Я лишь кивнул и вышел на улицу. Знали бы они только, что с каждой исчезнувшей вещью, исчезал я сам. А они лишь помогли мне убедиться. Убедиться в том, что наши жизни это лишь материальная зависимость. Зависимость от людей, еды, сна, вещей и многого другого. Но как только я избавлюсь от своей зависимости, я стану свободным и покину этот мир.