Серп и Молот

Трупы часовых обнаружил оборотень. Если бы не его природное чутье, изрубленные на кусочки тела не нашли бы еще долго. И от открывшейся картины Гансу резко поплохело, а в памяти всплыли памятные события сорок третьего года. Почему-то особенно ярко перед ним вставали образы чудовищных сельскохозяйственных орудий, которыми вырезали его солдат страшные русские. Самое паршивое было то, что из тел не вылилось ни капли крови. А еще пропал Шредингер. И одно тело из морга. Если бы вервольф мог видеть через стены, то его взору открылась бы весьма необычная картина – котообразный вполне мирно беседовал с вампиром. Беседовал, как со старым знакомым. В небольшом вспомогательном складе было не слишком просторно – пыльные ящики с какими-то бумагами были разбросаны по всему помещению. Шредингер сидел на одном из них и, насторожено дергая ушами на каждый шорох, наблюдал за странными манипуляциями своего собеседника. Тот что-то рисовал на стене, периодически опуская руку в небольшую банку с кровью. - И все-таки, не ожидал я тебя увидеть – не оборачиваясь, произнес вампир. Ушастый недовольно повел плечами. - Как и я тебя. Ты же умер? Вампир прервал свое занятие и потер правую сторону груди. Затем обернулся и, невесело улыбнувшись, ответил: - Да, было дело. Обидно, конечно, получилось. Снайпер… - Я видел – прервал его Шредингер. – Возле фонтана. Тебе попали в спину, прямо под ремнем нагрудника. - Ты шел за мной? – Брови собеседника удивленно приподнялись. – Зачем? Кот надолго замолк. Затем, опустив голову, глухо произнес: - А куда мне было идти? Ты же видел, что случилось с моим домом. Вампир нахмурился. Затем поставил банку и опустился на пол. - Извини. - Да ладно. – Шредингер встряхнулся, словно намокнувший кот, и вновь напустил на себя обычный неунывающий вид. – Это было давно. - Да уж. Надо же, а для меня – это как вчера. Весна сорок пятого. Берлин, Ляйцпигенштрассе пятнадцать. А ведь ты почти и не изменился. - Зато ты – изменился. При нашей предыдущей встрече клыков у тебя не было. – существо, похожее на подростка улыбнулось. Теперь помрачнел вампир. - Прости, это не та тема, которую я хотел бы обсуждать. И я должен закончить дело. Несколько минут стояла полная тишина. На стене вырисовывались контуры чего-то, напоминающего дверь. Или ворота. Наконец обладатель клыков нехотя произнес: - Я проснулся всего года три назад. Не представляю, как бы я прожил эти полвека. Для меня все было совсем недавно. Знаешь, довольно тяжело узнать, что и твоя семья, и даже твои дети уже давно ушли туда, откуда возвращаются редко. Даже не смог найти своих внуков… - он снова прервался и отошел от стены. То, что там было нарисовано, сильно напоминало узорчатые врата. Если бы не странные символы вокруг них, можно было бы решить, что это рисунок безумного художника. Но «художник» так не считал. Врата светились. Неярким красноватым светом, превращающем полутемное помещение в странный театр теней. И свечение все усиливалось. Маг крови обернулся и в упор уставился на Шредингера. - Так что ты будешь делать? – Глаза вампира светились в тон сиянию. – На чьей ты стороне, Эрвин? Ответа не последовало. Ушастый молчал и в этот момент он вовсе не был похож на веселого подростка. Скорее на старого, сильно побитого жизнью, кота. И голос его был непривычно задумчив. - Видишь ли, у меня большие счеты к англичанам. Последние семьдесят лет я старательно мстил им, но вовсе не чувствую себя умиротворенным. Эта ненависть не дает мне покоя. Мне по пути с Монтаной. Более того, я привык ко всем ним. Гюнше, Рип, Блиц… Да, привык. Но не более. Мою маску они так и не разгадали. И тебе я должен больше. - Итак? – Вампир вопросительно приподнял бровь. Шредингер спрыгнул с ящика и широко ухмыльнулся. - Я с тобой, если у меня будет возможность отомстить. Но убивать я никого не буду. Ответом ему стала такая же широкая ухмылка. - О, поверь, возможностей у тебя будет предостаточно. Лайми для нас такие же враги, как и немцы. Хм, то есть… Ушастый искренне рассмеялся. - Я родом из Згожельца. Наполовину поляк. Удивительно, а? Теперь уже рассмеялся и вампир. - По тебе и не скажешь. Хорошо. А теперь – лучше отойди от ворот. Сейчас заработают.