A Long Way from Where We Began/Далеко от того места, где мы начинали.

Пройдет три дня и Дональд знает, что она не вернется. На самом деле это не конкретная уверенность, что он может чувствовать его руки, а уверенность в затылке, когда часы тикают все позже и позже, а ее машина ... всё не подъезжает к докам. В конце концов, они близнецы, и ему нравилось думать, что он знает, кто его сестра. Дональд думал, хотя те дни, когда они заканчивали предложения друг друга, закончились в тот момент, когда их взгляды встретились. Родственные отношения превратились в соперничество. Он решает, что не может сидеть сложа руки, и уходит.К ней домой. Это необычная квартира, не громкая или роскошная, хотя Делла, конечно, могла себе это позволить. Он отпер дверь тихо, и толкает коляску тройняшек внутрь. Гостиная не очень-то привлекательна, но все же ... элегантна в своем минимализме. Журнальный столик, диван, телевизор, пара книжных полок, обычные вещи. Но на кофейном столике аккуратно лежит стопка писем и толстая папка из плотной бумаги. Сначала он просматривает папку, и это вся необходимая бумага, которая когда-либо понадобится тройняшкам. Рождение сертификаты, карточки социального страхования, записи о прививках и тому подобное. Завёрнутый в хороший и аккуратный свёрток, чтобы он нашел. В письме есть что-нибудь из счетов, целенаправленно оставленных нераспечатанными, на письмо от соседской ассоциации по поводу барбекю. Оглядывает комнату, там нет игрушек или других разбросанных детских вещей. Ничто не указывает на то, что здесь жили дети. Небрежно бросив пачку писем обратно на стол, он направляется в коридор, где его поджидает коляска. Комнаты есть. Он открывает первую дверь слева-это то, что осталось от детской. Стены выкрашены в бледный цвет. Мятно-зелёный на трёх стенах, четвертый забытый и белый цвета. Там есть кресло-качалка и коробка, внутри которой фотография кроватки, которую Дональд принимает за какие-то палки, которую Делла никогда не собирала. Есть разбросанные игрушки, детский пеленальный столик неловко стоит в стороне, и несколько стопок детской одежды все отсортированы в красные, синие и зелёные кучки. Следующая комната-Ванная (все туалетные принадлежности есть.) Последняя комната, что он может только догадываться-комната Деллы. Стены мягкие светло-бежевые, каркас кровати темного дерева с голубым покрывалом и несколько подушек. Это единственная комната, в которой небольшой беспорядок, есть высокий стул на колесиках с чистой одеждой, грязная одежда собирается в другую кучу на полу. Книги за книгами на ночном столике рядом с кроватью, некоторые даже на полу. Подгузники сложенны на полу рядом с кроватью, вместе с чучелами животных. На комоде ваза с умирающими цветами. ЕЁ комод. Он видит книги с порога-тома о послеродовой депрессии, психологических родах. Травма, детская тоска и бесчисленное множество других-все о негативных психологических последствиях рождения. Дональд знает без слов, что не было никакой миссии в космос, он знает, что Делла прощалась всего три дня назад, но это было прощание навсегда. Он закрывает дверь, возвращается в гостиную, берёт стационарный телефон и просто сообщает, что его сестра сбежала.Иногда он удивляется, почему? Как? Эти дети, эти маленькие существа света и радости, юности, они такие маленькие и красивые, и он не может поверить, что она не хотела смотреть, как они растут. В глубине души он сгорает от желания узнать, почему она оставила их позади, и ему интересно, что бы он сделал, если бы ... увидел ее снова? Кричал, наверное. Плакал, определенно. Есть время, однако, когда он лежит в постели в 3 часа ночи и слушает, как один вопль превращается в два, а затем в три. Интересно, что бы почувствовала Делла? Если бы она повернулась к ним спиной, может быть, набросила подушку себе на голову? Или, может быть, в кромешной тьме она услышала ... она слышала плач своих детей и искала в ночи свет. Помощи. и ничего не нашла. Может, она тоже начала плакать. Скрудж зовёт, требуя его внимания, ещё одно приключение! Дональд смотрит на троих детей. Крепко спит на своей кровати, заботливо подложив подушки, чтобы они не пострадали, и говорит "нет". Скрудж говорит: когда вы ткёте гобелен, есть много разных нитей, которые составляют один прекрасный образ. Нити в этой истории, однако, собираются вместе, чтобы сформировать более современную трагедию одиночества и утраты. Есть много вещей, которые происходят в жизни Дональда, некоторые экстраординарные подвиги смелых приключений и некоторые, как мирские и скучные, как принятие дополнительной работы, как дворник. Однажды он вешает трубку, и в ответ ему тускло мигает определитель номера дяди Скруджа. И клянётся никогда больше ему не звонить. Это просто ещё одна короткая струна, как у Деллы, но на этот раз у него собственная команда. Тройняшки растут вместе с ним, и только он, его родители умирают, прежде чем они действительно могут стать частью их жизни, и он делает все, что в его силах. Он берет и случайную работу и нормальную работу, когда может, часто работает по два, три или даже четыре за раз, чтобы дети не нуждались ни вчём. Он покупает им одежду и еду и все, что им может понадобиться. Он не совершенен, и это преследует его. Хьюи вырос слишком рано, он берет на себя слишком много ответственности за своих братьев. Дьюи изголодался по вниманию, постоянно делает все возможное, чтобы его видели и ценили как личность. Луи предчувствует, и делает себя маленьким и насмехается над своими способностями. Иногда, глубокой ночью или ранним утром, когда он тащит себя домой после длинной смены или пробуждения слишком рано, чтобы приготовить детям завтрак перед уходом, он думает, что да, может, он и не идеален, но, по крайней мере, он был здесь. Присутствие сестры-дыра в его груди. Это не оправдание, он знает это, и это не исправит его вопиющих ошибок. По крайней мере, он побеспокоился о них.