ai

обновленный искореженный мир шиничи встретил с тем граничащим с радостью чувством, с которым встречал все преступления. докопаться до сути, препарировать это, найти виноватых, раскрыть все карты. как только появилась возможность, мгновенно собрал документы, не моргнув глазом подделал даты и результаты анализов и вживил в мозг первые механизмы. пережил первую клиническую смерть, неопределенное количество пропущенных звонков, холодное 'не пиши больше', похороны. задача: в круг выстроенно n богов, пронумерованные от 1 до n. они играют в русскую рулетку: с каждым k-ым выстрелом один бог умирает и выходит из круга. необходимо определить, какой бог останется последним. и будет долго щёлкать пистолетом с последней, такой долгожданной пулей. из-за череды операций, космических перелетов, очных ставок и тысяч часов в сетях он не успел почти ни с кем попрощаться. оцифрованная хайбара говорила с ним про душу и жизнь после смерти. ее голос, смазанный электронными нотами, в любой момент мог зазвучать в его голове. тщательно написанная программа давала указания и советы, убеждала, что она не галлюцинации. иногда между ребер становилось пугающе пыльно и пусто, но даже тогда шиничи не мог признать, что ему хочется, черт, обнять ее. или хотя бы подержать за руку. голос в голове говорил: 'спокойно, кудо-кун'. и тише 'ни один из нас не выбирал это'. давай ещё раз. земля превратилась в известковую пыль, вместо шихо — программа, ран — мертва, родители, никому не сказав, вошли в число первых колонизаторов. об этом он узнал спустя восемь лет. дети пропали без вести, иногда он мог найти их следы в сети и космосе, но до них самих так и не добрался. не хватало интереса. голос внутри говорит: все-таки это было хорошей идеей. шиничи не в первый раз думает, как же хайбара умела все структурировать и организовать. тысячи строчек программного кода возвращают ему ее фразы, и становилось понятно, почему люди так сохраняют старые фотографии и дневники умерших близких. после очередного коматозного сна шиничи долго вытаскивал себя из камеры и не мог отойти от того, как все бессознательное время он постоянно где-то терялся, не чувствовал опоры, безнадежно ломал всё. хромаще-механически голос сказал тогда 'давай ты больше расскажешь о ней'. первый и единственный раз, когда эта новая 'хайбара' сказала о своем когда-то живом прототипе в третьем лице. 'я должна быть ей'. и почти удивлённо 'я должна быть ей для тебя'. где-то там шиничи и подумал, что, наверное, любил ее. очень любил. в тишине ИсИн сказал: 'она тебя тоже'. и шиничи вспоминал, как долго шихо работала над этим, выверяла всё и переписывала, как они вместе тестировали и до кашля смеялись над неверными ответами программы. она сидела в темноте, тонкая и нездоровая, только монитор освещал быстрые кисти рук. иногда не оборачиваясь говорила: 'не подглядывай', а иногда укладывала себя в кровать где-то близко и шептала: 'не уверена, что это вообще нужно. ты же и так все понимаешь, кудо-кун'. ничего он не понимал. после они долго говорили, перекидывались контролем и заново учились управлять онемевшим за годы сна телом и доверять друг другу сознание. с того случая ни разу не говорили это космически пугающее 'она', но всегда помнили. кайто замирает на фоне бесконечного пшеничного поля. часть пикселей на экране битые. 'ты мерзнешь. нам стоит уйти в помещение'. — рассказать, о чем она говорит? кайто отрицательно качает головой. если пользоваться современными метриками, он на стороне последних защитников природы, которые до хрипа убеждали о вреде реинкарнаций и как-то отрубили шиничи протезированные руки. кайто не признает, что программа заменяет человека. 'мы тоже в это не верим, ' — смеётся голос. детективу сложно представить, что нужно написать, чтобы ИсИн так улыбался. они берутся за руки, и сквозь сотни схем, операций и лет вдали друг от друга мозг шиничи распознает и чувствует это касание. по телу распространяется долгое, чуду подобное 'рядом'. шиничи думает, что ему это нравится. они это не выбирали, но… 'но вы еще можете выбрать свое будущее, да?' шиничи улыбается. их руки сцеплены.