сонаты севера

Луч света проникает сквозь плотную завесу тьмы. - Где бы ты хотела умереть? - В тишине звезд, над черной, ликующей бездной.

Здравствуй, декабрь. Только сегодня выпал первый снег и я пришел навестить двух своих старых друзей. Они спят здесь вдвоем. И ведь должен же кто-то их навещать, кто-то помнить о них. Скоро придет и мой час, может быть, тогда я вновь встречу своих старых друзей и смогу узнать, что они наконец счастливы. Помню, что в те дни снег опускался намного раньше, нежели сегодня. Мы с моим другом часто и подолгу засиживались у камина, открыв окно настежь, впуская промозглый воздух в комнату, что пробирал до самых костей и гасил без того еле тлеющие угольки. Мы не боялись простыть и свалится в лихорадке. В те дни мой друг был сражен куда более сильным недугом, нежели лихорадка. Он был влюблен. Безумно влюблен. Да и что же есть любовь, если не безумие? Он смотрел на застывшие звезды глазами, полными такой нестерпимой тоски, что я каждый раз невольно вздрагивал гадая то ли это от холодного воздуха, то ли от его взгляда. Потому, я старался никогда не смотреть ему в глаза. Я и без этого знал, что она была для него самой жизнью. В ней было воплощено все, что он любил и ненавидел. До последней капли. А бывает ли такое на самом деле? Бывает. И гораздо чаще, чем мы можем себе представить. Сколько себя помню, наши разговоры чаще всего не ладились и были ни о чем. Он сидел и внимательно наблюдал за сонным миром. До самого утра. Лишь когда на землю легкими шагами опускался рассвет, он засыпал. Обессиленный. Уставший. И тогда я смел заботливо укутать друга в плед и закрыть окно. Его любовь уже принадлежала другому и носила под сердцем чужое дитя. Я не могу описать вам его муки. Не могу поведать того, как часто он вставал с места, намереваясь придти к ней, бросится в колени и увести с собой. Он даже предлагал ей бежать туда, где бы их не нашли. - Мы не сможем успокоиться до тех пор, покуда не будем вместе. Не сможем! - так часто твердил он, сжимая ее белые руки и глядя в до боли знакомые глаза. - Неужели ты так хочешь связать меня с этим миром навсегда? С этим местом? Она так же часто, как и он, открывала настежь окно, впуская морозный воздух. Так же, как и он, она взирала на тихие звезды и загадочно улыбалась. Она твердила, что только так боль отступает. Что лишь только так может быть свободна от оков бренного тела и всех мирских страстей. - На моей могиле прорастет лес, шум его листы заполнит холодные поля. Вернет к жизни тех, кто хотел жить. В моем лесу будут петь птицы, шептать голубки. И одинокий путник укроется от полуденного зноя в его тени. Ее муж, добропорядочный джентльмен, еле слышно входил в комнату, поднимал на ее на руки и уносил такое легкое и почти безжизненное тело. Лишь нежностью и смирением он мог бороться с ее безумием. А она, без единого звука, тянула руки к окну, чтобы почувствовать хоть еще каплю излюбленной свободы. - Видите ли вы, что у этого бессердечного человека я словно узница? Видите ли вы?! Здесь моя темница. Мой удел. Этот человек, которого мне бы хотелось узнать поближе, только печально кивал головой. Он терпел все, абсолютно все. Любые выходки помутившегося рассудка. Но она не унималась, умоляя отпустить ее к старинному дому, где еще догорала последняя свеча. Отрада наступала лишь тогда, когда возвращался мой друг, ее возлюбленный, принося с собой целый ворох удивительных историй. Для меня он не находил ни слова, но ей он готов был подарить целый океан слов. Целый мир, сотканный из слов. - Здравствуй, любовь моя. Отрада моя. Почему ты так долго не приходил? Вновь бродил по снежным полям без меня? С ее уст не сходила такая прекрасная и такая теплая улыбка. Казалось, что тогда было время бесконечного счастья. Девушка лежала у него на коленях, а ее рука путалась в его густых черных волосах. Он баюкал ее, словно младенца, но по щекам катились непрошеные слезы, которые он как можно быстрее старался смахнуть. - Неужели ты хочешь связать меня с этим миром навсегда? С этим место? Уходи, я умру! Я умру! Но не дам тебе покоя, не дам! Тогда приходило для него время вернутся в свою обитель одиночества и печали. - А вот и снова ты, мой тюремщик. Ее муж падал на колени и в безутешных рыданиях припадал к ее ногам, но ее взгляд оставался застывшим и безжалостным. - Зачем ты приходишь ко мне, зачем ищешь утешений? Блажен тот, кто не боится смерти. Ее же я жду с нетерпением, ее молю каждую ночь ворваться в окно и унести меня далеко-далеко. Устал мой дух томится в этой темнице, истосковался по тем далеким краям. - Ты больше не любишь меня? Тебе нужен лишь он? В глубокую зимнюю ночь был столь изумительный звездопад, что я не спрашивая позволения, в последний раз отворил окно. Миллионы маленьких точек срывались вниз с неба и тонули в величайшей бездне. Из окна было видно бескрайние белоснежные поля замерзших вод и лишь одинокая дорога вела к городу. Моя подопечная на этот вечер, уселась на подоконнике, свесив босые ноги вниз. - Как прекрасно. Ты видишь это? - но обращалась девушка, отнюдь не ко мне. Она смотрела на то, что было непостижимо для моего разума ,- Клянусь, что не обрести мне покоя подле смерти, клянусь. Доколе ты не будешь рядом. И пусть хоть все небо обрушится на мою могилу. Я буду лежать там, глубоко под землей и слышать каждый твой вздох. Я буду обливаться теми же слезами, что и ты. Буду проклинать все тех, кого проклинаешь ты. И ненавидеть всех, кого ненавидишь ты. Она подняла руки к небу, а холодный вечер обнял ее плечи. Всем своим существо она рвалась туда, к нашему Творцу, но презрев Творца, ее душа стремилась к возлюбленному. К одинокой, угасающей свече. Девушка бежала по белоснежным полям, словно выпущенная из клетки птица, заливаясь звонким смехом. Босые ноги утопали в белом океане. Она была столь счастлива, столь беспечна. - Где ты, любимый? Где ты? Давай разделим вместе эту свободу? На землю опускались белоснежные хлопья снега, которые девушка восторженно ловила руками, наблюдая, как они становятся прозрачной водой на ее ладонях. - Любимая! Я здесь! Я здесь. Он поднимает на руки хрупкую девушку, прижимая к себе. - Я здесь. - Давай будем свободны вместе, давай будем свободны здесь? Ее веки слипаются, такая красивая ночь, что хочется уснуть. Уснуть на свободе, в руках жизни. Здесь, в нетронутых снегах, она нашла свой покой, а я впервые взглянул ему в глаза: - Что же вы наделали, друг мой? Что же вы наделали? Прошло много времени, но жизнь цепкими руками держала за моего друга, не возвращая к ней и не позволяя увидеться еще раз. В последний раз. Такая жизнь похожа на пытку: когда ты крепок и здоров, но душа твоя в могиле. В последние дни моему другу стало намного легче, будто он замер в скором ожидании чего-то. Как-то до меня даже доходили слухи, что он потревожил ее могилу, дабы взглянуть на лицо. Но это были лишь слухи. Кто им поверит? Сейчас он безмятежно улыбается, слегка прикрыв глаза. - Отчего вы так смотрите на меня, друг мой? Теперь ее душа наконец-то обретет долгожданный покой. Я иду. Я, наконец-то, иду к тебе. Я блажен. Слышишь ли ты меня еще? В этой пустыне, в этой бездне. Они похоронены рядом, здесь же, а я иногда прихожу сюда, дабы вспомнить былое и проникнутся вечным покоем тех, кого с нами больше нет.