Примирение

      — Не вертись, — в очередной раз раздался голос за спиной Эльжбеты Босак.       Она постаралась расслабиться, отпуская подлокотники кресла. Просто ей не нравилось, когда за спиной кто-то шевелится. Даже если этот кто-то — новобранец «Радуги», красящий её волосы в зелёный цвет.       — Долго ещё? — спросила Эла, изо всех сил стараясь не вертеть головой.       — Не очень. Если будешь сидеть спокойно, я справлюсь быстрее, — Новичок был образцом спокойствия.       Он был одним из немногих, кому удавалось находить общий язык с кем угодно — и с людьми, и с оружием. И, несмотря на отсутствие каких-то особых навыков и пренебрежение устройствами сложнее гранаты, он оставался полезным «парнем на подхвате». И именно он сейчас отвечал за причёску оперативницы.       — А когда ты этому научился? — Эльжбета непроизвольно дёрнула головой, когда очередное касание кисти показалось каким-то не таким.       — Хочешь, чтобы опять плохо легло? — Новичок добавил в голос немного напускной строгости. — А откуда я умею… знаешь, прожив полжизни с восемью старшими сёстрами, и не такому научишься.       — Сёстры… — Эла поморщилась.       — Точно, у тебя же сестра есть… — вспомнил новобранец. — Зофия, верно? Или вы просто однофамильцы? А то ты как-то не очень её любишь.       Эльжбета резко обернулась и зло уставилась на Новичка. Тот отступил на шаг, недоумевая. Опомнившись и поняв, что это всего лишь любопытство, она повернулась обратно.       — В детстве мы с Зо были дружны. Всегда были вместе, лезли куда не положено, получали нагоняи от отца — всё как у любых детей. Я верила, что моя сестра — лучшая на свете. Но потом… — Эла помрачнела. — Потом она пошла в военную школу, следом за ней и я. Всё ради того, чтобы видеться с ней почаще. Зря. Не знаю, как справлялась она… да и плевать… но мне устроили очень «весёлую» жизнь. Всё из-за отца — он же прославленный офицер «Грома». Потом что-то случилось с Зофией, и она решила стать сильной, независимой и так далее. И ладно бы это касалось только её…       Она замолчала, вновь переживая те события. Снова вспоминая, как резко закончилось счастливое детство и произошли события, после которых младшая Босак чувствовала себя преданной.       — Что случилось дальше? — осторожно спросил Новичок, продолжая своё дело.       — Зофия решила втянуть в это меня. Я надеялась, что она если не заступится, то хотя бы просто поддержит. Но Зо решила, что я должна справляться сама и вообще недостойна носить фамилию Босак, раз не могу справиться с какими-то хулиганами. Я старалась… и вечно что-то было не так. Я пыталась, раз за разом… — её руки сжались в кулаки. — Новичок, ты смотрел «Цельнометаллическую оболочку»?       — Было дело… — протянул новобранец.       — Помнишь того сержанта? Зофия стала для меня чем-то в этом роде. Я пыталась соответствовать её требованиям, пыталась быть такой, как она хотела меня видеть… и не могла. Я надеялась, что могу заслужить её любовь, — Эльжбета говорила зло, отрывисто, практически выплёвывая слова в пустоту. — Но ничего. Только недовольство. Всё не так, я бездарное ничтожество… и так день за днём. И в школе не лучше было: я прогуливала, потому что не могла терпеть ни Зофию, ни этих козлов. Итог — меня отчислили. Для Зофии я вообще перестала существовать. Она не хотела считать своей сестрой человека, доучивающегося в обычной школе. В общем, как только появился шанс уехать в Германию, я не стала раздумывать. Сколько там осталось?       Новичок молча подал ей зеркало. Посмотревшись в него и разглядев шевелюру, насколько это возможно, оперативница отложила сей предмет в сторону и развернулась к своему собеседнику, что задумчиво разглядывал свои перепачканные краской пальцы.       — Если ты так ненавидела ту жизнь, то как оказалась здесь? — спросил он, подумав.       — Я хотела рисовать. Думала, это поможет избавиться от всего этого… — она вытащила из кармана листок с довольно интересным изображением — «колобком», оскалившим треугольные зубы в жуткой ухмылке. — Но хрен там. Мне казалось, что всё не так, и я только зря теряю время. К тому же Зо смогла выбить из меня умение жить спокойно — всё хотелось большего. А потом я наткнулась на человека, который был связан с ЧВК. Так я попутешествовала по миру, повоевала, а после смерти отца вернулась и вступила в «Гром». Может, это было не лучшей идеей, но мне казалось, что так будет правильнее, что этого хотели бы отец и дед. Потом меня нашла тогдашняя Шесть и пригласила в «Радугу». Секретный отряд для лучших из лучших… я сразу согласилась. И здесь меня нагнала эта…       — Теперь я понимаю, что случилось на том спарринге… — отметил Новичок.       Спарринг случился месяц назад. Эла оказалась один на один с Зофией. И те противоречия, которые они скрывали годами, в том числе и в «Громе», нашли вполне физический выход. Эльжбета даже не помнила, кто тогда победил, потому что пары едких фраз хватило, чтобы обычная тренировка превратилась в нешуточную потасовку, где каждая из сестёр пыталась вмять другую в пол.       Остаток дня они провели в разных концах лазарета под присмотром Гюстава, опасаясь даже смотреть друг на друга: при продолжении «банкета» Док пригрозил позвать Мельникову, которая при таком же человеколюбии была куда строже, а уж про её наноботов и вовсе ходили слухи, что они могут не только адреналином накачивать, а делать вещи пострашнее. Проверка слухов ни в чьи планы не входила, поэтому с того момента Эльжбета и Зофия подчёркнуто игнорировали существование друг друга.       — Не хотел бы оказаться на твоём месте, — Новичок сочувственно вздохнул.       Скрипнула открывающаяся дверь в казарму, сбивая новобранца с полной сопереживания речи.       — Вспомни чёрта… — недовольно буркнула Эльжбета, сидевшая лицом к двери.       В комнату заглянула Зофия.       

***

      Зофия уже четверть часа бродила по херефордской базе, пытаясь найти Новичка. Перспективный новобранец ухитрялся быть где угодно, но не там, где его искали. Кто-то видел его раньше, кто-то позже, умудрявшийся быть «на подхвате» то тут, то там оперативник никак не желал отыскиваться. При этом Зо была абсолютно уверена: если случится форс-мажор, то он прибежит первым.       Но наконец ей удалось напасть на след молодого оперативника. Валькирия вспомнила, что Новичок собирался «красить Элу», и Зофия взяла курс в сторону казарм. Подходя, она поймала себя на том, что уже искала Новичка здесь, но к комнате, где обитала Эльжбета, даже не приближалась.       После смерти отца Зо казалось, что жизнь пошла наперекосяк. И ни удачное замужество, ни рождение дочери этого не изменили. Старшая Босак всё пыталась поймать сестру, поговорить с ней, но была лишь грубо послана. Эла явно намеревалась превзойти её, провоцируя на то, чтобы принять этот вызов. Даже путь в «Радугу» Зофия нашла сама, лишь бы не отставать. Но привело это лишь к спаррингу месячной давности.       Но теперь она твёрдо потянула на себя дверь нужной комнаты. Ничего особенного не нашлось: вполне стандартная казарменная обстановка: шкафы, тумбочки, кровати и пара столов со стульями. На одном из них, контрастируя с невзрачным интерьером, сидела Эла со свежепокрашенными в зелёный цвет волосами, а напротив неё стоял Новичок с зеркалом в руках.       — Наконец-то, — выдохнула Зофия. — Новичок, тебя Эш ищет. Минут через пять она совсем терпение потеряет.       — Мы как раз закончили. Эла, с тебя простава, — несмотря на вполне будничный тон, по лицу Новичка было заметно, что он почувствовал, как накалилась обстановка. Он торопливо перевёл взгляд на Эльжбету, но та лишь коротко кивнула: мол, иди уже.       — Что-то ещё? — мрачно спросила сестра, когда за новобранцем закрылась дверь. — Забыла дорогу к себе?       — Я хотела поговорить, — Зофия прислонилась к стене, всем видом давая понять, что так просто не уйдёт. — Мы столько лет не виделись, а ты не хочешь хотя бы на минуту перестать строить из себя невесть что.       Эльжбета резко встала со стула, пересекаясь с Зофией взглядом.       — Правда? — голос её был тихим, но холодным как жидкий азот. — Я была бы не против, если бы ты сейчас вышла отсюда на столько же лет. Или вообще навсегда.       Зо опешила. Она ожидала чего угодно, вплоть до рукоприкладства, но не таких слов. Пора было держать удар.       — Почему?       — Ты издеваешься, да? — Эла была всё так же холодна, но голос стал злее. – Снова пришла меня изводить? Ты за этим напросилась в «Радугу»?       Зофия непонимающе заморгала. Выработанные годами навыки самоконтроля испарились, и скрывать своё удивление не получалось. Она не могла понять, в чём проблема и откуда такая агрессия.       — Я не извожу тебя, — спокойно ответила она. – И никогда этого не хотела. Я просто хочу тебя защитить.       — Единственный человек, от которого меня нужно защищать — это ты! — Эла буквально взорвалась, мгновенно переходя на крик. — И то я сама справлюсь! Твоими, между прочим, стараниями! У тебя есть семья, вот её и «защищай», а меня оставь в покое!       Последнее слово было сказано настолько едко, что могло бы убить пару мелких форм жизни одним своим звучанием. Зофия лишь отшатнулась.       — Ты тоже моя семья… — проговорила она, но от этого лицо Эльжбеты исказила гримаса ярости.       — Правда? Кажется, ты назвала меня «позором» и «ошибкой», когда меня отчислили! И не только тогда! — палец девушки резко ткнул Зо в грудь, заставляя отшатнуться ещё сильнее. — Твоя «защита» и ломаного гроша не стоит, ты лишь воротила нос и говорила, что я способна на большее! Ты была права, я способна! Я сама себя защищала и защищаю!       У Зофии перехватило дыхание. Она не помнила, когда в последний раз видела такую ненависть в чужих глазах. Даже террористы, накачанные наркотиками и пропагандой, не так сильно её ненавидели. Они хотя бы предпочитали оружие, а не слова.       — Я хотела, чтобы ты стала сильной! Чтобы могла за себя постоять! — вклинилась она в речь Элы. — И всё!       — «Я хотела, мы хотели», — передразнила Эла. — А ты хоть раз спрашивала, чего хочу я? Хочу ли я, чтобы моя жизнь превратилась в ад? Чтобы родная сестра превратилась в ночной кошмар? Из кожи вон лезть, чтобы меня считали за человека?!       Зофии на миг показалось, будто в неё попала собственная оглушающая граната. Она бы многое отдала за то, чтобы не осознать того, что она услышала. Но было поздно. А град обвинений не стихал:       — Я даже в «Гром» вступила ради памяти отца, не ради тебя! И в «Радугу» попала, потому что достойна, а не потому что договорилась с Шесть! Просто оставь меня в покое, «защищай» кого-нибудь другого!       Зофия не могла ответить. Внутри неё всё обрушилось. Она только теперь понимала, насколько повлияла на сестру и в какую сторону. Но всё равно чего-то не хватало. И это заставляло продолжать спор. Продолжать искать способ остановить ту волну гнева, которой сейчас была младшая Босак.       — Я думала, что так будет лучше, — она попыталась взять Элу за руку, но та лишь отмахнулась. — Прости. Я… мы можем оставить это. Никакого больше давления. Как в детстве…       Щёку обожгло болью. Эла встряхнула ладонью, словно пытаясь стряхнуть с неё грязь, и схватила Зофию за шиворот. Злобный оскал, исказивший лицо, превратился в маску ненависти.       — Заткнись! — прошипела она сквозь зубы. — Детство закончилось! Ты сама закончила всё, что тогда было! Сама сделала из меня мишень для тренировки командирского голоса! Сама обещала, что не дашь меня в обиду, а потом стала хуже, чем те ублюдки из школы! С чего это я должна поверить, что теперь будет иначе? Что ты не втопчешь меня в грязь просто потому, что не дотягиваю до твоих идеалов? Раньше обходилась без тебя, и теперь обойдусь. У тебя есть новая мишень для «заботы» и «защиты», только не удивляйся, когда она тоже сбежит.       Эльжбета резко оттолкнула её и отвернулась. Зо успела увидеть блеснувшие слёзы. Она почувствовала себя опустошённой. Сломленной. Растоптанной.       — Эла… — начала она.       — Исчезни! — оборвала её сестра. — Просто исчезни!       Зофия медленно развернулась и вышла. Она не знала точно, сколько времени бродила по базе. Путь вообще не отложился в памяти. Только вспомнилось, что она зашла в свою комнату и накинула плащ.              Зо стояла на асфальтированной площадке, окружённой тремя «Спитфайрами». Моросящий дождь барабанил по стальным корпусам, приглушая остальные звуки. Истребители времён Второй Мировой, некогда отреставрированные Егерем, гордо стояли, словно осознавая свою историческую важность. Зофия провела ладонью по мокрому металлу. Погода прекрасно сочеталась с её настроением.       — Исчезни!       Она не знала, что делать. Ни жизненный опыт, ни настояния отца, к которым с недавних пор Зофия стала относиться с сомнением, не подсказывали, где искать выход. Оставалось лишь корить себя за собственную глупость. Вспоминая заплаканное лицо Эльжбеты ещё в те годы и собственное «Потом спасибо скажешь!», хотелось дать себе пощёчину.       А чего я должна была ожидать?       Она добилась своего. Сложно было поспорить с тем, что Эла многого добилась, а послужной список у неё был не меньше, чем у самой Зофии. И всё это на фоне подмеченного психологами не очень здорового желания доказать свою «пригодность» и лютой ненависти к старшей сестре. Теперь, глядя на дела минувших дней под другим углом, Зо понимала, кем она была для Эльжбеты.       Предательницей.       Врагом.       Угрозой.       Человеком, за считанные дни превратившимся из самого дорогого и доверенного, практически второй матери, в монстра, от которого некуда было бежать.       Если после того самого спарринга Зофия не понимала, почему сестра так на неё взъелась, то теперь удивлялась тому, что Эла так долго держалась и не убила её на месте, хотя возможность была.       — Не промокнешь? — голос за спиной не сразу пробился через не самые весёлые мысли. Только через минуту до неё дошло, что рядом есть кто-то ещё.       Коснувшись рукояти боевого ножа, Зофия медленно развернулась. Перед ней, держась на безопасном расстоянии, стоял Оливье Фламан. Как и она сама, француз был одет по погоде.       — Это мои проблемы, — сдержанно ответила Босак-старшая. — А что ты здесь забыл?       — То же, что и ты, — Лион прошёл мимо неё и остановился рядом с одним из истребителей. — Тут редко бывают люди, можно побыть наедине с собой.       — С чего ты… — Зофия не стала договаривать вопрос.       — Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, — Оливье стоял к ней спиной, словно разговаривал сам с собой.       — Откуда? — Зо сложила два и два и нехорошо прищурилась. — Подслушивал?       — Ваш разговор сложно было не услышать, — Лион обернулся. — И поверь, я знаю, каково это — причинять боль тем, кого любишь.       Зофия заложила руки за спину, пристально следя за собеседником.       — Да ну? Вряд ли ты стал ночным кошмаром для своей сестры… если она у тебя есть.       Фламан хмыкнул и жестом предложил пройтись. Зо пожала плечами: ей стало любопытно, что же мог рассказать нелюдимый француз, внезапно решивший побеседовать с ней.       — Вряд ли ты знаешь, но у меня есть сын, — произнёс Лион, когда они начали удаляться от самолётов.       Зофия неопределённо пожала плечами. Мало кто в «Радуге» рассказывал о своём семейном положении, а читать личные дела друг друга было… не то, чтобы запрещено, просто невежливо. Да и мало кто интересовался, у кого что в семье.       — Не удивил, — Зо поправила берет на голове. Несколько капель воды сползли по шее и забрались под воротник, заставляя поежиться от холода. — Продолжай.       — До службы в армии я был молод и глуп. Бунтовал против семьи и порядков, пил и веселился с друзьями. А потом моя девушка зебеременела, — Оливье сделал паузу, глядя в небо. — Я уговаривал её сделать аборт, но она отказалась. Тогда я сделал то, чего никогда себе не прощу.       Зо ошарашенно уставилась на него.       — Неужели ты её…       — Бросил. Просто бросил. А потом вылетел из родного дома, когда родители об этом узнали. Как я попал после такого в армию — это другая история. Но потом, когда я подружился с капелланом, я снова встретился с Клэр… — тяжёлый вздох был единственным признаком сдерживаемых эмоций. — Знаешь, каково это — пятый год осознавать, что родной сын никогда не назовёт меня отцом? Если бы не помощь капеллана Бертрана, то я бы, скорее всего, спился и с позором вылетел из армии.       Ответом ему было молчание. Зофия могла лишь судорожно сглотнуть. Она не оправдывала своего собеседника. Не осуждала. Он сам себя давно осудил и наказал. Лион жил с последствиями своих поступков годами, и до сих пор не до конца оправился. А Зофия… ей стало страшно. Снова вспомнились хлесткие слова Элы.       — У тебя есть новая мишень для «заботы» и «защиты», только не удивляйся, когда она тоже сбежит.       Зофия понимала, на кого намекала младшая сестра. Эльжбета была уверена, что Зо повторно наступит на те же грабли. Снова совершит большую ошибку в своём стремлении защитить и станет врагом номер один уже для дочери.       — Тогда что мне делать? — неожиданно тихо спросила она.       — Что угодно, — произнёс Лион. — Бездействие тебя погубит. Я знаю это по себе и не хочу, чтобы кто-то сломался так же, как когда-то я.       Сейчас «ручной лев Мельниковой» казался старше своих лет. Человек, которого многие полагали довольно жёстким, оказался не таким уж и простым. Зофия знала, чего стоит таким людям раскрыться. И раз Оливье решил рассказать свою историю, то к его советам лучше прислушаться.       — И как долго мне придётся с этим жить?       — Может, до конца. Может, ты справишься со своим горем. А может… — Фламан помедлил. — Наш капеллан всегда говорил, что главная черта Господа — прощение.       — Мне важно лишь прощение сестры, — жёстко отрезала Зофия. — Но… как? Как мне его заслужить?       Несколько секунд тишины, разрезаемой лишь шумом усилившегося дождя и гулом вертолёта вдали.       — Никак. Это зависит только от самой Элы. Ты можешь только не обострять.       Они остановились у входа в казарму. Зо прислонилась к стене. Ей стало немного легче, но всё равно на душе скребли кошки. Она привыкла добиваться своей цели, каких усилий бы это ни стоило. Так учил отец. Если ты не можешь достичь своей цели, то проблема только в тебе и в том, что ты недостаточно стараешься.       Но теперь всё изменилось. Оливье подтвердил худшие опасения: теперь усилия не значили ничего. Зофии оставалось лишь заняться собой. И что-то подсказывало, что это будет очень сложно.       — Спасибо, — произнесла Зо. — Постараюсь.       — Удачи, — пожав ей руку, Оливье скрылся в казарме.       Зофия сняла берет и запрокинула голову, подставляя лицо дождю. Она не понимала тех, кто говорил, что вода смывает печали. Было лишь холодно и мокро. Дождь барабанил по лицу, стекал по волосам и пытался проникнуть за воротник. Но одно преимущество у него было: в дожде можно спрятать слёзы, в том числе и от самой себя.       Погода как никогда подходила к её настроению.       

***

      

Три недели спустя

      Эльжбета прижалась спиной к дереву, переводя дыхание. Бегать по ночному лесу — удовольствие на очень большого любителя, особенно если бегаешь не для души, а потому что за тобой гонятся Белые Маски.       Поначалу операция шла успешно: старый дом среди леса оказался входом в катакомбы, где скрывались жилые помещения террористов и химическая лаборатория. Оперативники нашли ещё несколько входов и начали прорываться вглубь подземелий, когда в лаборатории что-то взорвалось. В итоге части оперативников пришлось отступать, и Эла оказалась отрезана от остальных. И что хуже всего, Маски сели ей на хвост и продолжали гнаться вопреки здравому смыслу.       Отсоединив магазин «Скорпиона», Эла убедилась, что патронов достаточно, и вставила его обратно. Судя по треску кустов, террористы приближались и не особо скрывались.       — Посмотрим, как вам это понравится… — выглянув, она заметила мелькающие среди веток фонари и выпустила остаток магазина. Светящиеся точки замельтешили, одна погасла, в ответ раздались беспорядочные выстрелы.       Снова спрятавшись за деревом, Эльжбета сменила магазин и бросилась бежать. Упрямые террористы продолжали палить вслед, но делать это приходилось наугад. Так она действовала уже в третий раз: спрятаться, подпустить преследователей, подстрелить двух-трёх и бежать, пока их пальба в никуда заглушает её шаги.       Но в этот раз всё пошло немного не по плану. Шальная пуля обожгла внутреннюю сторону бедра. Нога подкосилась, и Эла, вскрикнув от боли, растянулась на опавшей листве.       — Сука… — она попыталась встать, превозмогая боль, но поблизости снова раздались выкрики Масок.       Эла торопливо поползла, надеясь спрятаться за ближайшим деревом. Если повезёт, то удастся спрятаться и переждать. Но приближающиеся шаги топтали надежду на такой исход. Резко перевернувшись на спину, девушка выпустила очередь почти наугад: луч фонаря больно резанул по глазам.       Издав хрип, противник упал. Фонарь перестал светить в глаза, но всё равно ночное зрение уже улетучилось, заставляя отползать дальше, водя стволом из стороны в сторону. Эла дала ещё несколько очередей на звук и поползла дальше, пытаясь перезарядить «Скорпион».       Рядом засвистели пули. К счастью, ни одна не достигла цели, да и вообще Маски били куда выше цели. Сердце бешено колотилось, мозг лихорадочно искал варианты, а бедро продолжало гореть огнём.       Снова затрещали кусты, а в кромешной темноте промелькнул фонарь. Эла бросила «Скорпион» и схватилась за пистолет, но выстрелить не успела. Над головой коротко прогрохотал «Берил», и очередной фонарь погас. В трещащих кустах бахнула оглушающая граната, что было встречено руганью и пальбой во все стороны.       — Жива? — над Эльжбетой склонилась старшая сестра.       — Пошла к чёрту…       — Жива, — Зофия облегчённо вздохнула и, достав маленький фонарик, посветила. — Зажми рану. Быстро.       В другое время Эла бы парой слов объяснила, куда Зо может идти с таким приказным тоном. Но сейчас было не место и не время для пререканий. Поэтому она послушно зажала рану, скрипя зубами от боли, и безропотно позволила Зофии взвалить себя на плечо.       Бег по пересечённой местности с грузом на плечах занял пару минут. Ни одна из сестёр не сказала ни слова: важнее было увеличить дистанцию, пока преследователи не пришли в себя и не продолжили своё дело.       Наконец Зофия усадила младшую под деревом и, зажав фонарь в зубах, осмотрела рану. Впрочем, под каким-никаким, но освещением Эла и сама видела, что дела неважные.       — Артерия, — констатировала Зо. — Где жгут?       Эльжбета хлопнула по карману, откуда тут же был вытащено требуемое. Она не проронила ни слова, пока «любимая» сестра затягивала жгут и накладывала повязку. Вспомнив о болтающемся на ремне «Скорпионе», она вставила новый магазин. Патронов оставалось немного, и было бы неплохо убраться отсюда, не проверяя, хватит ли их на всех террористов.       — Рация есть? — Зофия смяла пустую упаковку от перевязочного пакета и машинально сунула в пустой карман. Эла указала на торчащий из нагрудного кармана кусок пластика: рации досталось ещё в первой перестрелке. — Плохо. Моей тоже досталось — работает на приём, и очень паршиво.       — Больше ничего не скажешь? — не без ехидства спросила Эльжбета, прислонившись к дереву. — Даже про то, какая я слабачка?       Зофия покачала головой.       — Ты не заслужила, — она устало посмотрела сестре в глаза. – Я была не права.       Эла, уже открывшая рот для очередной колкости, не смогла ответить. Она ожидала чего угодно, только не этого ответа. Не этих усталых глаз, блестящих на свету карманного фонарика. И не того, что Зо вдруг обнимет её за плечи. Как тогда, в далёком детстве. Когда они всегда были рядом, и Эльжбета чувствовала себя как за каменной стеной. Это потом эту самую стену пришлось делать из самой себя, превозмогая усталость, слёзы и разбитые кулаки.       — Зофия? — неуверенно спросила Эла, не желая мысленно проваливаться в те времена. Причём не столько из-за врагов, сколько из-за того, что она не могла забыть, что пришло на смену тем спокойным временам.       — Тихо… — Зо резко отстранилась, хватаясь за гарнитуру и вслушиваясь. — Это Егерь. Говорит, что через двадцать минут ему придётся улетать, и если мы не хотим идти к запасной точке, то должны пустить ракету.       — Эти слетятся на ракету как мухи на… — Эла криво усмехнулась. — Есть идеи?       — Идти сможешь? — дождавшись ответного кивка, Зофия быстро забрала у неё «Скорпион». — Давай всё, что есть. У меня только один магазин остался.       Не до конца понимая, что задумала сестра, Эльжбета достала оставшиеся магазины к автомату и не стала сопротивляться, когда Зо начала забирать ещё и пистолетные.       — Что за идея-то? — не выдержала она, когда Сестра помогла подняться на ноги и протянула ракетницу.       — Найди поляну, где может сесть вертолёт, и подай сигнал. А я займусь террористами.       — Что? — Эла машинально приняла ракетницу. Дальнейшие возражения были прерваны в привычном стиле Зофии: та просто зажала ей рот и шикнула.       Снова раздались осточертевшие шаги. Белые маски не таились, наступая на сухие ветки, за что-то цепляясь и даже не пытаясь ступить тише. Слабый ветер доносил только отдельные слова, которые было сложно собрать во что-то осмысленное. Тут, судя по звуку, кто-то споткнулся и упал, причём в падении нажал на спуск. По лесу прокатился одиночный выстрел. Остальные тут же принялись кричать и палить во все стороны, причём большая часть выстрелов была направлена куда-то не в их сторону.       — Я их задержу, — Зофия торопливо рассовала магазины по карманам и вскинула «Берил». — Чего уставилась? Беги!       Эла побежала. Вернее, быстро заковыляла. Попытка перенести вес на правую ногу отзывалась болью, но девушка лишь стиснула зубы и шла дальше. Она не могла позволить себе слабость. Особенно сейчас.       За спиной «Берил» расплевал последний магазин, и застрекотал «Скорпион». Зофия вступила в перестрелку. Теперь от неё зависела жизнь Элы. Если Маски её прикончат, их уже ничто не будет отделять от неё, кроме пистолета с одним магазином.       — Kurwa… — до неё дошло понимание всей ситуации.       Зофия, ненавистная сестра, чьё имя ассоциировалось у Эльжбеты лишь со словами «тварь» и «боль», отправила её за вертолётом. И сделала это, понимая, что Эла легко может не успеть, а подмога — не успеть помочь Зо, сейчас бьющейся в одиночку против превосходящего противника. И никто не сможет ничего предъявить — в лесу темно, Эла ранена и думает только о том, что нужно найти место для посадки, и, возможно, прямо сейчас петляет.       И всё равно к вертолёту шла именно она, а не Зофия, которую не замедляет рана. Отстреляться может и сама Эла, разве что позицию менять будет сложнее.       Когда деревья расступились, Эльжбета подняла руку с ракетницей над головой и выстрелила. Ярко-зелёная ракета взмыла в чёрное небо, освещая поляну. Гул вертолёта, звучавший где-то вдали и заглушаемый перестрелкой, начал усиливаться. И когда поляну осветил прожектор, Эла лишь замахала руками. Та минута, когда её втащили внутрь, выпала из памяти.       — Ты одна? — перед ней появился Новичок, укладывая девушку на пол. — Где Зофия?       — Там… — Эльжбета указала туда, откуда ещё доносилась стрельба. — Прикрывает…       Новобранец поднял голову, глядя куда-то в другой конец салона.       — Егерь, сколько у нас времени? — раздался голос Лиона.       — Десять минут, не больше.       — Новичок, выдвигаемся.       Двое оперативников покинули салон. Эла провожала взглядом их удаляющиеся силы, пока над ней трудился Док. Гюстав что-то говорил, но двигатель вертолёта не давал разобрать ни одного слова. Из-за этого шума даже не сразу стало заметно, что стрельба прекратилась. Только особо чувствительный укол не дал окончательно потерять связь с реальностью и раствориться в звуке двигателя.       — Оставайся в сознании, — пробился к её ушам голос Дока.       Эла растерянно кивнула и продолжила смотреть вдаль. Секунды сменяли друг друга, складываясь в минуты, но Лион с Новичком не появлялись.       — Расслабься! — скомандовал Гюстав. Эла поняла, что она, не в силах терпеть, сжала руки в кулаки и вся напряглась. Совет доктора было трудно сдержать, но она постаралась успокоиться.       Наконец появились и Лион с Новичком. Зофию они тащили под руки. Втащив её в вертолёт, они уложили оперативницу рядом с Элой, и Оливье крикнул Егерю, чтобы тот взлетал.       Зофия закашлялась. Из уголков губ побежала кровь. Старшей сестре здорово досталось. Повернув голову к Эльжбете, она слабо улыбнулась и закрыла глаза.       — Зо? — Эла схватила её за руку. — Зо!       

***

      Эльжбета сидела на пассажирском сиденье и смотрела в окно. Перед глазами мелькали уже ставшие привычными английские просторы. Разве что порой старые привычки брали верх и заставляли осматриваться. Собственно, это было одной из причин, почему она сейчас была не за рулём: сложно было привыкнуть к левостороннему движению. Второй причиной был строгий запрет Дока на хоть какие-то нагрузки. Не то чтобы это было очень критично, просто не хотелось экспериментировать, как в таких условиях поведут себя наноботы Финки.       Машину вёл Лион. Француз вёл осторожно, но вполне уверенно, как и любой нормальный человек, понимающий, что сидит за рулём серьёзной и прочной, но всё же не своей техники. Их задача была проста: добраться до аэропорта и встретить пополнение, которое оставляли двое австралийцев. Не то чтобы Эла была нужна для такого задания, просто ей хотелось покинуть базу хотя бы ненадолго.       Отвернувшись от напарника, младшая Босак снова подумала о Зофии. В голове всё никак не укладывалась та ночь, когда Зо отправила её подавать сигнал вертолёту. А главной причиной смятения было то, что делала сестра. Такие спонтанные объятия и готовность рискнуть собой ради Элы было чем-то, что было не свойственно ей. По крайней мере, не свойственно после поступления в военную школу.       — Я была не права.       Эльжбета многое бы отдала за то, чтобы вернуться в тот день и остаться рядом. Отбиться от Белых Масок любой ценой и прямо спросить, с чего это Зо готова поставить свою жизнь под угрозу ради спасения вечно гнобимой сестры.       Не верю я. Не. Ве. Рю.       Зофия только недавно вышла из госпиталя и с тех пор где-то пропадала, почти не попадаясь Эльжбете на глаза. После такого количества огнестрельных ран долго не живут, но нанороботы Мельниковой помогли и здесь. Казалось, Финка только ждала повода, чтобы пустить их в дело. Как бы то ни было, Эла знала, что сестра идёт на поправку, но увидеться с ней не могла: не пускали. Единственный раз, когда Эла проникла в палату, был среди ночи, и то пришлось лезть через окно, пока Новичок караулил. Зо действительно была жива, но спала, и будить её и тем более беспокоить вопросами Эльжбета не рискнула. Волновать пациента — плохая идея, особенно если доктора подходят к своему делу сверхответственно и не простят такого самоуправства. Тем более если эти доктора — Док и Финка.       — Оливье, — она обернулась к Лиону. — Что случилось, когда мы отступали?       — Ты про Зофию, что ли? — оперативник на секунду скосил глаза на неё. — Мы с Новичком пошли туда, куда ты указала. Пришлось немного поплутать.        Я не слышала выстрелов… — добавила Эла. — Что вы нашли?       — Несколько мёртвых Масок и Зофию. Она была ранена, но в сознании. Увидев нас, она сразу спросила о тебе.       Эла обернулась. Весь её внутренний мир, всё представление о старшей сестре трещало по швам.       — Не понимаю. С каких пор её это волнует? — спросила она.       Лион тяжело вздохнул. Было видно, что ему не очень хотелось продолжать разговор. Странно было бы ожидать иного от нелюдимого француза. Но он всё же не стал отмахиваться от собеседницы.       — Зофия беспокоится о тебе. Она не хочет, чтобы с тобой что-то случилось.       Эла саркастично хмыкнула.       — Типа, никто, кроме неё, не имеет права меня терзать? Как мило, — она скрестила руки на груди.       — Она уже поняла, что натворила, — Оливье не отрывал взгляда от дороги. — Надеется, что сможет заслужить твоё прощение. А может, уже нет. Но она вбила себе в голову, что должна костьми лечь, но защитить тебя.       По его голосу сложно было понять, переживает ли он за Зофию или просто отвечает на вопросы. Единственное, что точно знала Эльжбета — после той перепалки этих двоих часто видели вместе. То ли они сдружились, то ли просто нашли какие-то общие темы для общения. А может, оба оказались в очередном проекте.       — Почему ты так в этом уверен? — спросила Эла, сверля Лиона взглядом.       — Потому что я сам через это прошёл, — Фламан сохранял внешнюю невозмутимость. — Я знаю, каково это — понять, какую боль причинил близким, и знать, что тебя за это не простят.       — И что ты предлагаешь? — Эла начала закипать. — Отпустить и забыть, да?!       — Я ничего не предлагаю, — Оливье пожал плечами. — Ты спросила, я ответил.       Эльжбета немного устыдилась. Тема отношений с сестрой, особенно теперь, когда образ «персонального Хартмана» рассыпался на глазах, оставалась для неё болезненной. Но и оставлять всё как есть она не могла. Так или иначе надо расставить все точки над «i».       Снова вспомнился тот момент, когда Зофия вдруг решила её обнять. Это казалось чем-то невероятным, оставшимся в далёком прошлом, когда они ещё не враждовали.       — Тогда… предложи что-нибудь, — спросила она куда тише. — Что мне делать?       Некоторое время в машине стояла тишина. Эла впервые за долгое время молча ждала ответа, не закипая и не требуя думать быстрее. Она действительно хотела услышать совет, даже не зная, будет ли ему следовать.       — Не могу ничего посоветовать, — вздохнул Лион. — У тебя есть причины не доверять Зофии. Но тебе не десять лет, и ты можешь постоять за себя. Решать тебе.       Эла отвернулась к окну. Сомнения, терзавшие её душу, только усилились. Но… может, и впрямь стоило попробовать?       

***

Вечер того же дня

      Зофия снова стояла рядом с истребителями. Она уже привыкла приходить сюда и просто стоять рядом с боевыми машинами. Возможно, эти самолёты видел даже их с Элой дед. А может, и нет. «Спитфайры» все одинаковы, если не рассматривать их поближе. Прямо как люди.       В руках Зо держала лист бумаги, на котором был нарисован жутковатый колобок, угрожающе скалящий треугольные зубы. Откуда взялся этот рисунок, она не имела ни малейшего понятия. Она просто проснулась утром и увидела возле своей подушки этот странный сюрприз.       Смахивает на Элу. Такой же злой и зубастый. Не хватает только кепки.       Зофия чувствовала себя подавленной. Снова. Ей безумно хотелось вернуться в прошлое и любой ценой не допустить старых ошибок. Не превратить младшую сестру в озлобленную девушку, что заводится с пол-оборота и любой ценой пытается невесть кому доказать свою пригодность, как когда-то пыталась доказать Зофии, что она не слабачка. И теперь Зо верила, что если с Элой что-то случится, это будет на её совести.       Краем глаза она заметила, что прямо перед ней кто-то стоит. Зофия поначалу не придавала этому смысла, думая, что это Лион или ещё кто-то, кому вдруг захотелось полюбоваться «Спитфайрами». Но только теперь Зофия заметила, что этот кто-то смотрит прямо на неё.       — Эла? — Зо не ожидала, подняв взгляд, увидеть сестру.       — Нужно поговорить, — спокойно проговорила Эльжбета и, приподнявшись на цыпочках, посмотрела на рисунок. — Нравится?       — Да. Твоя работа?       — Допустим, — Эла заложила руки за спину. — У меня вопрос. Зачем ты тогда осталась?       Зофия на миг прикрыла глаза. Она знала, что ответит, но… к чему это приведёт?       Будь что будет.       — Я должна была тебя вытащить. Любой ценой.       — Ты никому и ничего не была должна, — отрезала Эла. — Я говорила с Новичком и Лионом. От тебя никто не требовал искать меня и вытаскивать оттуда. И тем более рисковать своей шкурой.       — Я в курсе, — Зо развела руками. — Но я была обязана тебя защитить. Не как оперативник. Как сестра.       Ответом ей была саркастическая ухмылка, делающая Эльжбету немного похожей на нарисованного колобка.       — Ты решила вспомнить, что когда-то обещала меня защищать, а не быть ночным кошмаром? Прости, ты опоздала на двадцать лет.       — Знаю, — Зофия потупила взгляд. — Не буду просить прощения за всё, что я тебе сделала. Не заслуживаю.       — Тогда чего ты хочешь? — не выдержала Эла. — Чего?!       Зофия опустила голову. Эльжбета осеклась, глядя на неё. Она долго мечтала увидеть побеждённую Зо, признающую поражение. Но… не так.       — Я просто хочу начать всё сначала, — голос Зофии был непривычно тихим. — Хочу, чтобы мне не приходилось объяснять, почему младшая сестра меня ненавидит. Хочу получить второй шанс… если ты мне его дашь.       Она замолчала, ожидая ответа. Так, как, подсудимый ждёт приговора, будучи уверенным, что его скорее всего поставят к стенке. У Зо не было других вариантов. Она сама себя загнала в ситуацию, когда от неё ничего не зависит. Она понимала, что у Элы нет никаких причин говорить что-то, кроме «пошла к чёрту».       Эла была на распутье. Зофия стояла прямо перед ней, готовая к любому ответу. Признавшая свою вину. Готовая на всё, лишь бы не быть воплощением всего худшего, что есть в этом мире. Но это всё ещё была Зо. Та самая Зо, что некогда выжимала из Эльжбеты все соки, заставляя доказывать, что она не какая-то там сопля. И… она это доказала.       — Хорошо, — одно это слово заставило Зофию поднять голову и уставиться на сестру. — Давай… попробуем. У тебя одна попытка.       Зо резко сорвалась со своего места и заключила Элу в объятия. Младшая Босак напряглась, с трудом справляясь с рефлекторным желанием вывернуться, прежде чем смогла обуздать инстинкты. Ей ничто не угрожало. Наверное.       Сглотнув, Эльжбета осторожно обняла Зофию в ответ. Подсознательно она ждала какого-то подвоха, сама не понимая, какого, но чувство угрозы уже начало ослабевать. Снова вспомнилось безмятежное детство, когда она чувствовала себя защищённой. Уткнувшись лицом в плечо сестры, Эла шмыгнула носом.       — Всё в порядке? — Зофия зажмурила слезящиеся глаза, как будто это могло остановить рвущиеся наружу эмоции.       — Что-то в глаз попало, — Эльжбета крепче прижалась к ней, словно только от этого зависело, окажется ли происходящее реальностью. — Зо?       — Что такое? — прошептала Зофия, всё ещё боясь разреветься от избытка эмоций.       — Спасибо, что спасла меня, — ответила Эла, чувствуя, как по лицу текут слёзы.       Оливье Фламан наблюдал за ними издали. В душе необщительного француза пробуждалась слабая искра надежды. Он хотел верить, что тоже однажды обретёт душевный покой. Кто знает?