Моя Госпожа

Легкий, теплый дождь застучал по асфальтированной дороге. Не жалея прохожих, прятавшихся под зонты и капюшоны, стремящихся укрыться от нежелательной влаги, он лил, казалось, на зло. А я не прятался. Стоял на пересечении дорог, прямо на пешеходном переходе, задрав голову вверх, наслаждаясь теплой прохладой. Капли закатывались мне за шиворот, мочили волосы, впитываясь в самого меня. И это было восхитительное чувство. За то время, что я ждал пробуждения Саи на Окинаве, я полюбил дождь. Потому что он всегда был теплым. И еще после дождя всегда выглядывало солнце – яркое, опаляющее намокшие ветки, листья кустов и деревьев, согревающее цветы. Согревающее меня. Ведь дождь не может идти вечно. До пробуждения моей Госпожи, моей Саи, оставалось совсем мало времени – около недели, а может даже и меньше. Она никогда не просыпалась в срок. И теперь я более пристально и внимательней наблюдал за ее усыпальницей. Практически круглые сутки я находился рядом, за исключением тех моментов, когда к ней приходили Кай и дочери Дивы – Хаби и Хару. Они, так же как и Сая, перестали меняться, достигнув 17ти летнего возраста. Они до невозможности были похожи на Диву и Рика. Но отличить их, даже не видя цвета глаз, было довольно легко. Я мог видеть их несколько раз в год, когда приезжал навестить Саю. Но ни разу так и не посмел приблизиться. Хотя Кай знал, что я жив, знал, что я часто бываю в усыпальнице. А однажды мне показалось, что он меня увидел, что заставило меня держаться еще более обособленно от них… -Кай, смотри! Опять роза с ленточкой! Красивая… А почему ты нам цветы не даришь? -Положи на место и больше не трогай. Этот цветок принес Сае очень важный для нее человек… И, кто знает, может он сейчас наблюдает за нами издалека?.. – мужчина улыбнулся, несколько секунд любовался закатывающимся под море солнцем, а потом повернулся к племянницам, – Ну что же, пора домой, ужинать! -Ура, ужин! -Ура, опять что-то вкусненькое! – ликовали сестры и побежали вниз по лестнице. Кай еще на мгновение задержался на площадке, посмотрел на почти севшее солнце, и сказал: -Было бы здорово, если бы ты хотя бы изредка появлялся у нас. Ты же не чужой, Хаджи, — и спустился по ступенькам. И я стоял в ступоре. Я не чужой?.. А какой же я? Моей семьей уже почти 200 лет была лишь Сая, кровных родственников не было, не считая Хару и Хаби, но их я не знал. Тогда я решил, что больше не буду пересекаться с ними. Скорее всего, это была лишь случайность, Кай не мог меня заметить… Но я боялся, что все же не выдержу и приду. Что привяжусь к людям, которые в скором времени исчезнут с лица Земли. И я отправился в очередное путешествие. Венеция встретила меня карнавалами, роскошными костюмами, пестрящими масками и дурманящими голову винами. Там, в этом удивительном городе на воде, я забирался на самую высокую колокольню – Кампанилу – и до рассвета любовался одним из самых красивых видов в Европе, а днем гулял по городским каналам, площадям, запоминая ощущения, когда идешь не просто по асфальту, а многовековой брусчатке. А когда я впервые увидел мост Вздохов, я сразу вспомнил о Сае. Не то, чтобы этот мост был романтичный, нет… Если расспросить местных, то они скажут, что этот мост был единственным выходом из тюрьмы, по которому в последний раз проводили заключенных перед смертной казнью. Никакой романтики. Но я был уверен – Госпоже понравилось бы. Мне почему-то так сильно захотелось поехать на Окинаву в этот же день, разбудить Саю и показать этот мост, что я чуть ли не бегом бросился в аэропорт, взял билет и в течение суток уже был в назначенном месте… Только разбудить я ее так и не смог. Когда зашел в усыпальницу весь мой пыл исчез и осталась только всепоглощающая любовь и нежность к девушке, которая, казалось, только что прилегла отдохнуть: неряшливо спутанная челка, разбросанные по плечам волосы, дрожащие ресницы, легкий румянец, чуть приоткрытые мягкие губы и спокойное дыхание. Я слышал, как она втягивала носом воздух и выдыхала его через рот. Я слышал, как спокойно бьется ее сердце. Я чувствовал ее каждой клеточкой своего тела. Мне оставалось только ждать. И я решил, что больше не будет никаких путешествий, только забота о той, которая стала смыслом моей жизни. И я ждал. Я нашел себе квартиру на окраине города. И устроился к хозяйке работать садовником, за что она разрешила бесплатно жить у нее. Выполнял все ее просьбы, помогал по дому, иногда даже ходил за покупками. Я был вежлив, но никогда не сближался с ней. А вот забота о цветах доставляла мне огромное удовольствие. Каждый вечер я приносил Сае свежую розу. Розовую. Однажды, еще в Зоопарке Джоэля, она сказала, что ненавидит розовые розы, но когда я подарил ей нежный цветок, она поставила его на столик. Наверное, тогда мне впервые и захотелось делать ей приятно, видеть ее улыбку. Хотя в те времена она часто улыбалась. Я навещал ее каждый день, я разговаривал с ней, будто она могла меня слышать… Рассказывал, что интересного происходило, рассказывал, как прекрасно солнце в Париже перед закатом, рассказывал, как меня пленил мост Вздохов. Я часами болтал с ней о том, как сильно люблю ее. Пока что у меня была такая возможность. Конечно, с пробуждением этой девочки все бы изменилось… Ведь, в конце концов, кто была Сая? Сая была Госпожой, моей Повелительницей, желание которой было равносильно закону. И я… Я, купленный еще тогда, когда она была в Зоопарке Джоэля… Купленный за миску риса и кусок хлеба. Мои родители с радостью согласились на эту сделку. И я был счастлив и благодарен Джоэлю за то, что он подарил мне встречу с Ней. Потом, уже через много лет, когда Сая сделала меня своим шевалье, она сказала, что мы – одна семья. Что не обязательно так подчеркнуто быть ее слугой… Но для меня было огромное счастье служить ей. Да и не мог я по-другому… И теперь, когда она сладко спала своим 30ти летним сном, я мог беспрепятственно заботиться о ней, со всей своей нежностью и любовью. Каждый раз, во время ее пробуждения, она кусала меня за шею. Для того, чтобы все вспомнить, им с Дивой было необходимо пить кровь шевалье. И мало кто знал, кроме, конечно, самих Дивы, Саи и нас, их преданных слуг, что вместе с воспоминаниями ей передавались и чувства. И я каждый раз молился всем Богам, чтобы моя тайная любовь не вышла наружу… Я ужасно боялся, что если Сая узнает, то наши отношения с ней изменятся. От этой мысли меня бросало в дрожь… И, от страха, надо было пологать, я брал на руки Саю и обнимал ее… Прижимал к себе, не позволяя проскользнуть даже мысли о том, чтобы сделать что-то большее, чем простое объятие. А потом я возвращал ее в колыбель и уходил до следующей ночи. И ревностно ждал вечера, чтобы опять придти к ней. Так же, как и сегодня. Мне оставалось совсем немного до усыпальницы и я специально всегда ходил пешком, как человек. Мимо любимого побережья Саи, там, где она впервые попыталась задать мне свои вопросы после года пребывания в семье Кая. На секунду я остановился. Всегда стремился понять, что же именно так нравилось в этом побережье той, что завладела моей душей и сердцем до скончания веков? Может быть, я слишком долго жил с людьми, может быть я и сам стал более человеком… Но я, кажется, наконец-то понял: в этом побережье была свобода. Та свобода, которой Сае раньше очень нехватало. Свобода и умиротворенность. Насколько я знаю Саю, скорее всего я был прав. И я обязательно спрошу у нее это, когда она очнется. Я улыбнулся сам себе и продолжил путь. Путь к своей Госпоже.