Закат вечности..

Просто скажите мне, где найти палитру? Где, черт возьми, взять краски, чтобы вернуть нашу прежнюю жизнь? Где? Разве могло все так случиться? Может, это кошмар? Но, ребенок, так часто плачущий в моих руках, опровергал все мифы. Он доказывал, что это Апокалипсис, что мы в клетке и что наша жизнь больше никогда не станет прежней. Она не станет той, какой была когда-то: веселье и радость, учеба, беззаботность и юность. Каждый из нас, не смотря на свой возраст, повзрослел на лет 30 за этих кошмарных полгода. В нашем возрасте только лазить по клубам, спать с кем-то по пьяни и получать от жизни кайф, ведь юность – это один из лучших периодов в жизни молодого человека. Мы не должны проводить свою юность глупо, ведь нам нужны воспоминания. Хорошие воспоминания. Мы должны помнить все, должны. Ведь человеческий мозг не зря впечатывает в свою память определенные картинки! Нам нужны воспоминания.… Но не это.… Закрываю глаза и вижу все ту же адскую боль. Я вижу, как тухнет жизнь в глазах Моники, слышу ее последний вздох. Срываюсь на матрасе, начинаю глубоко дышать и плакать. Очередной кошмар, очередной срыв. И так уже 6 раз за этих два дня. За этих кошмарных два дня. Раньше я думала, что было очень тяжело. Дело было только в Апокалипсисе, который запер нас в клетке. Высунем нос – не доберемся до ближайшего пункта, где есть кто живой. Мы просто замерзнем. Это верная смерть, правда? Меня пугал сам факт того, что наступил конец света, и мы не выживем. Но нет, какой нахрен Апокалипсис за окном? Самое страшное, это Апокалипсис, который может случиться внутри человека. Это боль, боль утрат и отчаянья, это невыносимая тоска и нежелание жить. Лучше умереть и обрести покой от холодной руки льдов Апокалипсиса, чем чувствовать, как становишься живым мертвецом. Все боялись этого Апокалипсиса, но никто не боялся сломаться. Сойти с ума. Разве не это, черт возьми, хуже? Особенно, если у тебя даже нет смысла жить. А у меня был смысл. Как и у всех из нас. Но он казался таким мизерным, что тяжелый груз того, что мы все вместе пережили давил с каждой секундой все сильнее. В голове каждого из нас был бардак настолько, что жив ты или не жив – никто не понимал. Это место стало нашим проклятием. Я ненавидела каждый куточек в этой библиотеке, который напоминал мне обо всем. Каждую щель, каждую вещь ненавижу всем сердцем. Два дня. Два дня ужасного ада, просто морального ада. Все смотрели друг на друга остро, и каждого тошнило уже от столь знакомых лиц. Это было невыносимо. Апокалипсис теперь был не за окном. Апокалипсис пробрался куда глубже, забираясь в душу каждого человека, находящегося здесь. Никакой надежды, никакого стимула для эмоций. НИЧЕГО НЕ ПРОИСХОДИЛО, кроме того, что время тянулось со скоростью беременной черепахи, бегущей по асфальту. Ночная тишина. Я смотрела в потолок, словно в бреду. Очередной кошмар, очередная смерть Моники перед моими глазами. Я не могла спать. Не могла. Как только начну дремать – Моника в очередной раз заново умирает. Я срываюсь и начинаю рыдать до опустошения. Это слишком сложно для такой слабой психики, как моя… Тишина в зале и тихое сопение. Я долго смотрела в потолок, еле успокоившись и стараясь быть бесшумной. Вдруг, Кендалл резко дернулся возле меня, срываясь, как я недавно. Его тоже все это мучило… -Тихо, тихо, тихо, - стала шептать я, пододвинувшись к нему и обхватив парня руками. С моих глаз опять хлынули слезы. -Опять, - хрипло шепнул Кендалл. – Опять… Опять Моника умерла... Только в этот раз у него в голове. -Это просто сон, просто сон, - шептала я. Кендалл обнял меня и сильно прижал к себе. Я положила голову на его грудь, начиная успокаиваться. Его пальцы запутывались в моих волосах, слегка поглаживая их. Мы долго молчали. -Кендалл, - вдруг шепнула я, поднимая на него глаза. Мои руки сильнее обняли парня. – Ты спишь? -Нет, - ответил он, сжимая меня в ответ на мой вопрос. Странно, но мне так хотелось, чтобы он еще сильнее обхватил меня руками. До хруста костей и боли. -Что… Тебе снилось? – решилась спросить я, хоть уже и знала ответ. -Все тоже самое… Я промолчала. Не знала, что еще сказать. Но и молчание было губительным. -Это… - шепнул Кендалл, целуя меня в макушку. – Оно… Оно пройдет… Просто нужно время. -А что, если у нас нет больше времени? – с отчаянием в голосе спросила я. -Кейт…. Я не знаю… -Просто… Жизнь еще не прожита, раньше было столько планов на будущее.… А сейчас… У меня нет в голове ничего, понимаешь? Я не вижу будущего. -Кейт, прошу тебя, не сыпь соль на рану… -Прости, - я пыталась скрыть дрожь в голосе. – Просто.… Так страшно.… Это могут быть последние дни, последние секунды… -Плевать, - вдруг сказал Кендалл. Меня это немного поразило. Ему было плевать на то, что это могут быть последние дни его жизни. В каждого человека природа вложила инстинкт выживания. Мы всегда будем бояться умереть, хоть как бы нам не хотелось жить. Осознавая, что смерть не за горами, каждый из нас слишком сильно захочет жить. Но не каждому будет дано шанс продолжить дышать на этой планете… -Плевать? – переспросила я. -Просто… Я не знаю, как это объяснить. -Я пойму тебя даже на китайском, - впервые за два дня у меня появился к чему-то интерес. Облокотившись на подушку, я всматривалась в его лицо сквозь темноту. Наверное, мне всегда будет мало этого – его глаз, губ, легкой щетины и сладкого родного запаха. -Мне больше не страшно, - вдруг шепнул парень. В его глазах было четко видно, что он говорит это обдуманно. – Я не боюсь, что могу умереть. -Почему? -Помнишь, как однажды, месяцев пять назад, ты спросила меня, умрем ли мы все? От вируса, голода или холода? Я кивнула, шумно сглотнув. Мой мозг никак не мог понять, к чему клонит парень. -Тогда.… Тогда все было совсем по-другому. И я ответил, что мы не умрем до тех пор, пока я не найду свою вторую половину. Но… Я ее нашел. Теперь мне не страшно умирать. Страшнее понимать, что ты тоже заперта со мной в одной смертельной клетке… -Кендалл… - попыталась шепнуть я. Слезы мгновенно навернулись в глаза. -Я никогда не думал, Кейт, что смогу полюбить кого-то так сильно, что мне будет плевать на мою собственную жизнь. Но… Я никого и никогда не любил так сильно, как тебя. И я хочу, чтобы ты это знала. Ну, вот она, моя грань. Я стала плакать, пока слезы уже привычным ручьем текли по щекам. В эти секунды я осознала, что…. Ничего больше не имеет смысла. Все что у меня сейчас есть – это он и наш сын. И я тоже была готова умереть за них… Кендалл притянул меня к себе, изо всей силы обнимая. -Как же я тебя люблю, - с горечью в голосе сказал он. – Успокойся, родная моя, пожалуйста. Кейт, умоляю. -Ты же знаешь, что…. – я не могла просто продолжить говорить из-за слез. Меня не слушался мой язык. -Я знаю, что ты меня любишь, - прошептал парень за меня. – Точно так же сильно, как и я тебя. Я знала, что он тоже сейчас плачет. Просто не так сильно, как я. Но ему тоже было больно осознавать то, что он начал говорить вслух и что рвало меня изнутри на части: -Хуже всего понимать, что у нас нет возможности на будущее… Что я никогда не смогу одеть на тебя кольцо, увидеть в белом платье. Что я не смогу зайти к тебе в послеродовую палату с огромным букетом цветов и поблагодарить за белокурого прекрасного ребенка. Что не смогу прожить жизнь с тем, кого люблю… -Кендалл… Просто.… Давай вместе... – плакала я. – Пожалуйста… Он понял, что я хотела сказать. Кендалл действительно был моей второй половиной. -Вместе до конца! – клятвенно произнес парень. *** -Пожалуйста, не плачь, - уже истерила я, укачивая на руках ребенка. Голодный малыш плакал так давно, что то, что Майки поспал этой ночью несколько часов - это магия. Мы с Кендаллом так и обсуждали наше будущее, которому не быть, до тех пор, пока Майк не проснулся. Черт. Второй день без еды. Черт. Я понимала, что это почти конец. Но этот кроха в моих руках был все еще жив, и я пыталась не сдаваться. Маленький голубоглазый малыш просто визжал от голода. Но нам не было чем его кормить, он же малюсенький. Всех сводил с ума визг ребенка, подливая масла в огонь итак накалившейся от боли атмосферы. Представьте: у вас едет крыша и без этого, а тут еще и 16 часов в сутки кричит новорожденный малыш. Каждый хотел как-то помочь. Всем было до безумия жалко маленького мальчика. Сердце разрывалось от его воплей. -Я так больше не могу! – завопила Эмили, покидая зал и запираясь в туалете от детского визга. Никто даже не обратил на нее внимание. -Кейт, давай попробуем его покормить! – Карлос подошел ко мне, тихо плачущей и укачивающей на руках малыша. -Чем, Карлос, чем? – всхлипнула я. – У нас нет молока! А заливать ему теплую воду я уже устала! Он все равно не наестся водой! Карлос! -Если мы не попробуем – он умрет! – горько произнес Карлос. – Послушай, я тут.… Давай попробуем! Карлос неуверенно протянул мне мисочку с чем-то белым, я даже не поняла, что это. -Что это? – спросила я. Кендалл подскочил к нам, в надежде, что Карлос нашел выход из ситуации. Всех сейчас очень волновал ребенок, это было единственное, о чем еще хотелось думать. -Это.… В общем, я нашел немного макарон, отварил их. Ну, или нарочно разварил их в казане, чтобы они стали такой массой, потом еще ложкой немного помесил и разбавил с водой. Получилось что-то такое, вот.… Потом капелька соли.… Там больше ничего нет… может… Я надеюсь, что это может помочь.… Из всего, что у нас там немного осталось… Я бы никогда до такого не додумалась. Конечно же, я знала, что это не поможет, но надежда внутри Карлоса помогла ему мыслить и попытаться найти выход. Выбора у меня не было. Ребенка нужно хоть чем-то покормить кроме воды. Но как? Он же не умеет… -Я не знаю, как его покормить, - проплакала я, понимая, что мать из меня никудышная. -Мы все сможем! – оживился Кендалл. Парень взял маленькую ложечку и стал пытаться всунуть ее в рот плачущему младенцу. Когда малыш переводил дыхание и открыл рот – Кендалл сунул туда капельку «каши». Малыш немножко подавился, после облизнулся и продолжил плакать. -Джеймс, сюда иди! – воскликнул Карлос. Все было так странно. Джеймс подошел, а Карлос, как на родах, начал командовать всем. Он приказал парню смешить ребенка, пытаться его как-то отвлечь. Кендалл же стоял с ложкой наготове, а Карлос держал тарелочку и тоже кривлялся. И так, капелька за капелькой, пачкая поручающемуся малышу все щеки и лицо, мы смогли его усмирить, и он стал кое-как справляться с едой. И вот, опустошив половину мисочки, малыш уже стал все выплевывать и даже не пытаться глотать. Он наелся. В наших ушах звенела тишина, ведь его крик прекратился примерно на средине кормёжки Майка. Изнервничавшиеся я и парни облегченно вздохнули. -Он поел, - в моем голове была радость. ЭМОЦИЯ! ЭМОЦИИ! Сердце внутри билось чаще от этой мысли и хотелось улыбаться. -Выразительные глазки какие, - промурлыкал вспотевший Джеймс, пока малыш смотрел на него. Мальчик зевнул. Исплакавшись, малыш был истощен. -Можно его мне? – вдруг, спросил Кендалл. Я кивнула, передав ему ребенка. У меня ужасно затекли руки, так что Кендалл даже сделал мне одолжение. Молодой папочка бережно прижал к себе ребенка, при этом начиная тихонечко напевать себе под нос колыбельную. Я села на диванчик, наблюдая за всем этим. Кендалл так держал на руках малыша, словно это было что-то бесценное и самое дорогое в его жизни. На мои глаза опять навернулись слезы. Только уже не от горя, а от приятного чувства в груди. Мои мальчики… Моя жизнь. Благодаря Карлосу, нам удалось отстранить хоть одну проблему на несколько часов. Ведь скоро малыш опять захочет, есть и все начнется заново. Я поднялась с диванчика и пошла к Карлосу. -Спасибо тебе огромное, - искренне сказала я. – Если бы не ты… Карлос улыбнулся краешками губ, оборачиваясь ко мне от камина. -Я просто не мог иначе…. У меня сердце разрывалось от его плача. -Понимаю… Я подошла к парню и обняла его. Просто крепко и без слов. Он потрепал меня по спине. Это были приятные несколько секунд. Отстранившись, я вернулась к Кендаллу. Он уже сидел на диванчике со спящим сынишкой в руках. Да, мы и правда, собирались называть его сыном. Это теперь наш ребенок. Малыш не виноват, что он родился на свет в неподходящее время и в ненужном месте…. Он не будет сиротой до тех пор, пока последний из нашей комнатки не умрет. Сев возле своих парней, я прижалась к Кендаллу и положила голову ему на плече. Мои глаза неотрывно смотрели на ребенка, который так мирно спал. Мой парень легко поцеловал меня в макушку и приобнял свободной рукой. Маленькая семья. Печальней всего, что это ненадолго…. -Это кричащее существо уже вырубилось? – раздраженно спросила Эмили, выходя из туалета спустя 15 минут после того, как Майки мирно уснул. -Рот закрыла! – огрызнулся Джеймс. – Разбудишь – захерачу! -Какой ты злой, - фыркнула девушка, но уже тихо. – Можно подумать, тебя не бесит, когда он орет. -Это ребенок! – возмутилась Николь. -Это срущее существо! -Эмили, закройся! – у Нэсс тоже было терпение на грани. -Или я тебя закрою! – прозвучало от Карлоса. -Ребята, вы это слышите? – вдруг громче всех сказал Логан. -Логан, тихо! – шикнула Камилла. -Правда, прислушайтесь! – не мог угомониться парень. Майки завертелся на руках у Кендалла, но не проснулся. В библиотеке наступила гробовая тишина. Каждый прислушался. -Я ничего не слышу! – возмутилась Хелен. -Стой, - опять шикнул Логан. – Тсс, слушай! Я услышала. Это был легкий гул у нас над головами. Очень странный гул. Лицо каждого из нас менялось, ведь он становился все громче и громче. Уже невыносимо громко! Всех парализовал страх. Что это? О боже, что? Громче, Громче, совсем громко! Майки проснулся и начал плакать. Вновь. Я забрала его у Кендалла, настороженно слушая, что продолжается наверху. Черт, да там словно запустили огромный вентилятор, а он неисправен и издает странный рев. Вдруг, раздался сильный удар. Словно на крышу упал слон. Звук вентилятора не прекратился, но к нему добавился еще и жуткий хруст. Из камина подул холодный ветер и посыпался снег. Огонь боролся за жизнь, но не смог. Он потух. Всех словно парализовало. Мы со страхом смотрели друг на друга, Кендалл схватил меня за руку, крепко ее сжимая. Что происходит? Хруст, хруст! -Что это? – взвизгнула Нэсс. -То, что проломило нам крышу! – воскликнул Логан, смотря на потолок. Все резко подняли глаза и увидели, как на потолке начинает появляться трещина. Она рисовала свой узор с молниеносной скоростью. Пересекая весь потолок, который вот-вот должен был упасть….