Часть 1
27 апреля 2019 г. в 18:52
В комнате было накурено. Вентилятор лениво месил дым, закручивая его в мутное несвежее облако. На столах теснились бутылки пива, пустые упаковки от китайской еды, пепельницы. Натюрморт венчала черная от солидола липкая тряпка. Она лежала на столе третий день, и выбросить эту дрянь не было никакой возможности. Все непричастные отказывались к ней прикасаться, а виновник успешно скрывался. Поэтому тряпка царила и доминировала, венчая сервировку, как звезда — елку.
— Это тупая идея. Наитупейшая. Ничего глупее не слышал, — Скарлет последний раз затянулся, примерился и воткнул окурок в пепельницу, ощетинившуюся бычками, будто еж — иголками.
— А мне нравится!
— Вот! Слышите! Еще и Мачу нравится. Точно говорю — идея тухляк.
Алан открыл рот, закрыл, опять открыл. Скарлет ухмыльнулся и развел руками.
— Извини, брат.
— Но... Но... — Алан завертел головой, выискивая союзника. Назир точил нож, Джон и Тук играли в карты, Робин дремал. Выбор был очевиден — даже для Алана.
— Эй, Робин, скажи! Робин! Робин!!!
— А? Что?
— Тебе же нравится моя идея?
— Твоя? Да. Хорошая идея, — Робин ошалело тряс головой и моргал, будто сова в полдень. — Какая?
— Вот и я говорю — хорошая! Это идеальный шанс! Прямо как боженька нашептал!
— Что? Какой шанс? Что тебе боженька нашептал? Ты же вроде как завязал с дурью?
— Робин, слушай сюда. В Рено-Банке корпоратив. Прямо в центральном отделении. Ищут группу аниматоров с музыкой. Нет, ты понял? Там у них рождественская выручка со всех отделений, там камеры хранения с... золотом! не знаю! бриллиантами! антиквариатом! И это накануне Рождества. Охрана уже веселая, уже все на каникулах — хотя и на работе. Ну какая бдительность на Рождество? И тут мы!
— Какие мы?
— Ну я же третий раз говорю! Аниматоры! И музыка! Это я! Па-бара-бам! — Алан изобразил ядерное соло на ударных. — Здорово? Ну здорово же?
Робин моргнул. Еще раз моргнул. Протер глаза.
— Бля. Я думал, что проснулся. Вы что, в пиво мне что-то подлили, сукины дети?
Скарлет поднял руки, демонстрируя непричастность — ко всему, начиная от ЛСД в пиве и заканчивая ограблением.
— Робин, я тебе говорил — он долбанутый.
— Да пошел ты, Скарлет! Я креативный!
***
— Ты рехнулся. Ты точно рехнулся, окончательно и бесповоротно, — Скарлет вытащил из вороха тряпок ярко-алый корсет с белой меховой оторочкой. — Это вот что? По-моему, ты как-то неправильно представляешь себе Санту.
— Это для миссис Клаус, — Алан выдернул у него из рук корсет, бережно расправил и отложил в сторону. — Не лапай. И не нуди. Все просто, как дважды два. Главное — действовать по сценарию.
— Ой бля. А сценарий кто писал?
— Я.
— Нам пиздец. Робин, скажи!
Робин поморщился. На лице его отражалась сложная смесь вдохновения, смущения и тоски. Как у монашки в секс-шопе, подумал Скарлет.
— Уилл, ты даже не выслушал.
— Алана? Конечно. Кто вообще слушает Алана? Ну, кроме Милдред?
— Заткнись. И дай Алану сказать.
Скарлет заткнулся.
— Да. Отлично. Спасибо, — Алан покосился на Скарлета, нервно потер руки и откашлялся. — Значит, так. Мы переодеваемся. Костюмы я принес. Санта, олени, эльфы, вся вот эта хуйня. Я беру аппаратуру. То есть не беру, в кофры стволы спрячем. В двадцать ноль ноль подъезжаем к банку. Заходим. Там уже все пьяные.
— Уверен?
— А какие еще? Они в шесть закрываются. Что еще можно делать два часа в закрытом помещении, если не пить? Значит, они пьяные. Мы проходим в зал, ждем, пока народ соберется, потом достаем стволы и укладываем всех мордой в пол. Открываем хранилище, вытряхиваем все ценное, забираем деньги — и сваливаем в закат. Ну разве я не гений?
Скарлет задумался. В целом идея имела смысл — и это пугало. Если ты вдруг обнаруживаешь в идеях Алана смысл, это первый симптом психического недуга. А второй — когда соглашаешься участвовать в этом цирке.
— Робин, мы встрянем.
— Почему?
— Потому что это Алан. Он же как дизентерия. Вроде ничего не делал, только водички попил — оп, и уже по уши в говне.
Робин скривился еще больше, зажмурился — и махнул рукой.
— Работаем. Хер с ним. Алан — не Алан, а идея неплохая. И вообще, Уилл, нельзя мыслить стереотипами. Может, он только музыкант херовый.
— Что?!
— Бля. Извини, Алан.
***
— Ты, значит, будешь Санта, — Алан бросил Туку ворох алого шмотья. — Ты бывший священник, умеешь с публикой работать. Хо-хо-хо и все такое. И не пей. Санта с перегаром — это может вызвать подозрения.
Тук развернул небрежно скрученный комок, выдернул из него бороду и приладил к подбородку.
— Глупости говоришь, сын мой. Подозрения вызовет Санта без перегара. Это же Санта. А не фея Динь-Динь.
Алан задумался, потом кивнул.
— Возможно. Ты, Марион — миссис Санта. Вот, примеряй.
Марион разложила на столе крохотную юбочку, колпачок и корсет.
— Это что? Кролик? Я не надену с кроликом!
— Почему? — судя по вытаращенным глазам, Алан ожидал проблем откуда угодно, только не отсюда.
— Я не ношу мех убитых животных!
— Но... Я... Это последний набор был, где мне еще искать?!
— Не надену! Нельзя убивать животных из прихоти!
— Марион!
Скарлет подошел, колупнул пальцем жухлый мех.
— Спокойно, рыжая. Это не кролик. Это в лучшем случае мохнатая гусеница. И кажется, сдохла она сама. После долгой болезни.
Вдохновленный Алан встряхнул корсет.
— Да! Вот, смотри. Ни слова о мехе. Чистейший химпром, даже шелкопряды не пострадали.
Оставив Марион наедине с корсетом, Алан сменил объект.
— Мач, Робин — вы эльфы.
— А почему мы?
— А кто еще?! Джон, Назир, вы — олени.
— Кто? — Назир взглянул на Алана с тихой лаской.
— ...Олени...
Джон шагнул вперед и навис над субтильным Аланом, как гора, ответившая-таки на зов Магомета. И Скарлет Магомету мог только посочувствовать.
— Кто мы? Еще раз. По буквам.
— О... лени.
— Ага...
Алан моргнул, дернул носом — нервно и быстро, как кролик, — и вдруг затарахтел:
— Да. Олени. Царственное животное. Символ величия, благородства, мужества и плодородия. Как лев, только олень. На гербах дворян, да что там дворян — королей — рисовали оленя.
— Это у кого же?
— Баратеонов видели? Ну вот! Нам ярость! Это вам не какое-то травоядное — овца там, корова. Это олень!
— А... — Джон озадаченно повертел в руках венчик с плюшевыми рогами. — Тогда ладно.
Алан смахнул со лба пот.
— Вот и отлично. А ты, Уилл...
— Ну и кто же? Удиви меня, детка.
— Снеговик, — Алан ухватил белое поролоновое нечто и выставил перед собой, как щит. — Зато не замерзнешь!
Скарлет подумал. Скарлет взвесил. Могло быть хуже.
— Хоть не олень. Простите ребята, без обид.
***
Угнанный грузовичок припарковали прямо у банка. А чего стесняться? Все же аниматоры, не бандиты какие-то. Марион стянула куртку, под которой обнаружились корсет и юбочка, нахлобучила на голову красный колпак.
— Ну как?
Скарлет вежливо поаплодировал. В целом было действительно неплохо, но чертов мех смущал. Ассоциация засела в голове, как гвоздь, и если Фрейд думал, что либидо ничем не перешибить — то пускай посмотрит на мохнатых гусениц.
Назир и Джон сопели, натягивая на себя плюшевые бурые комбинезоны.
— Слышь, Алан.
— Что?
— Ты говорил, что олень — это символ благородства.
— Ну да.
— Тогда какого хера я должен надевать это? — Джон покачал черным теннисным мячиком, через который была протянута резинка.
— Потому что это нос. Если на него нажать, он светится.
— О как. Все короли с таким ходят или через одного?
— Вот чего ты пристал? — Алан сдвинул на лоб карнавальную маску. Он уже не выглядел испуганным, просто измотанным. — Ну нос. Ну светится. А ты хрен у оленя видал? Вот такой! — и развел руки, как хвастающийся уловом рыбак.
Назир и Джон переглянулись и молча натянули носы. На лицах у них застыло глубокое уважение.
— Все готовы? — Робин одернул зеленый камзол. Невероятно — но этому засранцу шел даже костюм эльфа. — Двинули?
Скарлет звонко щелкнул резинкой, удерживающей на поясе круглую поролоновую юбку.
— Двинули. Двадцать минут позора — и мы богаты.
***
Охрана встретила приветливо. Скарлет даже расчувствовался — раньше ему в банке так не радовались.
— О! Санта! И миссис Санта! Привет, куколка! Дед, тебе повезло! Киска, как насчет исполнить желание? — их хлопали по плечам, обнимали и тискали, как плюшевых мишек. — А ты кто? Вот ты, в белом?
— Я? — Скарлет поддернул сползающую юбку. — Я снеговик.
— Серьезно?
— Морковку показать?
Охрана заржала, и тяжелые двери банка широко распахнулись. Скарлет шагнул в тепло, свет и музыку. Джингл-белз, джингл-белз! Кто-то набросил ему на шею серебряный дождик, что-то громко бахнуло. Рука Скарлета дернулась к подмышке до того, как он понял, что это хлопушка. До того, как вспомнил, что кобура осталась дома. Сегодня он помощник Санты. Разве может быть у снеговика пистолет под мышкой? Нет, в таком костюме работать нужно с дробовиком.
— С Рождеством! Хо-хо-хо! — Тук, широко расставив руки, шел на полупьяную толпу, как медведь-шатун. — Кто тут себя плохо вел? А ну, признавайтесь!
Робин уже кричал что-то веселое, Марион, улыбаясь, кружилась то ли в вальсе, то ли еще в какой польке. Алан расчехлил гитару, кашлянул, пробежал пальцами по струнам.
— We all live in a yellow submarine!
Джон, копошившийся в волшебном сундуке Санты, вскинул голову.
— Что? — одними губами спросил он у Скарлета. Тот пожал плечами. Хрен его знает, что. Алан, вот что. Да и похрен, в общем. Если желтая субмарина будет самой большой проблемой этого вечера, Скарлет сам купит Алану выпивку.
— Yellow submarine, yellow submarine... — заливался тетеревом Алан. Скарлет подумал: а можно ли заливаться тетеревом? Соловьем, например, можно. А тетерев чем хуже? Тоже ведь птица. Почему бы не залиться...
— Эй! Лови!
Скарлет поймал брошенный ему дробовик — и пальнул в воздух.
— Лежать всем мордой в пол суки это ограбление кто шевельнется убью!
Секунду они стояли — старые обиженные дети с нелепой мишурой в волосах, усыпанные конфетти, как пирожные — цветным сахаром. А потом начали садиться на пол. Заплакала женщина, ее высокие, дребезжащие всхлипы вплелись в перезвон рождественского гимна.
— Сохраняйте спокойствие, не двигайтесь, не пытайтесь вызвать полицию — и все будет отлично. Никто не пострадает. Нам нужны деньги, а не ваши жизни.
Робин запрыгнул на стол — ни дать ни взять, Симба на скале. Только в зеленых колготках. Мач с обрезом замер у стойки — так, чтобы видеть дверь, Марион перекрыла выход.
— У кого ключ от хранилища? Ну?!
Из толпы поднялась дрожащая рука.
— Ты! Вставай!
Полный, будто слепленный из сырого теста мужчина уперся в колени и с трудом распрямился. Лицо у него пошло апоплексическими пятнами, на шее яростно дергалась лиловая вена.
— У меня. Я Управляющий.
— Давай! — Назир выдернул из пухлой руки ключ и, подхватив пустую сумку, нырнул за стойку. Джон в два прыжка догнал его, прижимая к груди алые, расшитые снежинками и звездами мешки.
Песня кончилась. Тишина рухнула на зал, как лавина. Скарлет слышал, как бешено колотится его сердце. Слышал всхлипы и тихий ропот, слышал, как клацают стрелки часов, откусывая у циферблата секунды.
— Все будет хорошо! Не волнуйтесь, просто оставайтесь на местах. Мы не причиним вам вреда!
Прошла минута. Другая.
Робин медленно поворачивался, оглядывая зал.
— Мы скоро уйдем, и вы направитесь по домам, к семьям. Не пытайтесь сопротивляться. Оно того не стоит. Потерпите немного и продолжайте праздновать Рождество.
Тик. Так. Тик. Так.
— Я хочу домой! — истерично завизжала женщина, и тут же захлебнулась — кто-то зажал ей рот. Теперь Скарлет слышал только судорожные, конвульсивные рыдания, больше похожие на икоту.
Тик. Так.
— Мы скоро уйдем. И вы отправитесь домой. Никто не пострадает, — Робин говорил сильно и уверено, Робин говорил как лидер. А еще у него был обрез карабина. Обрез всегда дает плюс сто к харизме и плюс двести к лидерству. Особенно если у оппонента карабина нет.
Тик. Так. Тик.
— Все, готово! — Джон вывалился в зал, перекинув через плечо разбухшие мешки, как коромысло. — Валим, валим!
За ним пробежал Назир, потом — Тук, Мач и Робин. Скарлет отходил последним, описывая стволом полукруг туда-сюда, будто странный горизонтальный метроном.
— Оставайтесь на местах!
Краем глаза он увидел движение, потом был треск, пронзительный визг гитары — и грохот падающего тела.
— Ух ты, — сказал Алан, поправляя маску. — Круто!
Скарлет пнул лежащий на полу пистолет, отбрасывая его к стене. Охранник лежал, вывернув шею, будто сова, но, кажется, дышал.
— Эй, музыкант, беру свои слова обратно. Гитара — это вот прямо твое. Прирожденный талант.
***
За окнами грузовичка мелькали дома, усыпанные огоньками гирлянд. В радио струился бархатный Синатра, печка, как могла, грела воздух. Джон сидел на полу, засовывал руку в мешок и не глядя доставал то золотые часы, то колье, то просто пачку денег. Один раз выудил тиару — и отдал ее Марион.
Скарлет уцепил под сиденьем виски, сделал глоток, другой — а потом запрокинул бутылку к небу, как скаут — горн. Спиртное полилось в пустой желудок, ухнуло вниз, потом вверх — в голову. Стало тепло и легко.
— Эй, Алан?
— Что?
— Почему ты «Субмарину» пел?
— Какую субмарину?
— Ну, там. В банке. Почему именно «Желтую субмарину»? Она же не рождественская.
— Просто в голову пришло. Леннона же в декабре убили.
— А. Ну тогда да.
Скарлет протянул Алану бутылку. Радио мироточило Синатрой. За окнами мерцало радужное, как крылья бабочки, Рождество.