Осколки воспоминаний

Звуки битой посуды не сравнятся с треском сердца девушки, который, казалось, заглушает её собственные мысли. Надо же было так не вовремя найти ему этот проклятый альбом. И/Г со всей силы прижимает его к груди, пятясь в угол, одновременно наблюдая как на деревянной двери вниз идёт трещина, увеличивающаяся с каждым ударом. Да почему он так зол? С самого начала героиня закрывала глаза на измены, на абсолютно наплевательское отношение к себе, а как только вскрылась главная подробность, так он озверел? С новым мужем они в браке буквально полгода, однако, девушка не помнит счастья ни в одном из дней. Кажется, оба понимали, зачем это было нужно. Ему срочно требовалось жениться, чтобы не менее влиятельные родители успокоились с вопросами о наследстве, а девушка же просто выполняла последнюю просьбу почившего первого, до сих пор горячо любимого мужа. Ни о какой любви не было речи изначально, лишь мимолётная симпатия. С каждым днём находиться в доме становилось всё тяжелее, тем более спать в одной кровати с абсолютно, по сути, чужим человеком. Нынешний муж старше И/Г на пятнадцать лет. Он полон сил, богат и постоянно занят. Сразу же предупредил, что семья это не его, как и верность, на что героиня облегчённо выдохнула. До какого-то момента ей казалось, что всё идёт гладко, пока она не поняла, что её держат в золотой клетке. Имевший абсолютную свободу действий мужчина в один момент, не скрывая издевательской манеры, стал трактовать, что делать. И хотя было понятно, что это очередной способ потешить своё раздутое эго, всё равно становилось до боли обидно. Своеобразный домашний арест на самом деле не был таким уж наказанием, ведь в такие моменты И/Г просто доставала альбом с фотографиями любви всей своей жизни и медленно перелистывал страницы, касаясь кончиками пальцев картинок и стараясь не проронить слёзы на них. Иногда её запирали на дни, поэтому сборник фото путешествовал с ней от одной части квартиры в другую. Посмотрит с девушкой телевизор или постоит на кухне рядом с кулинарной книгой, пока хозяйка готовит. В основном он был спрятан подальше от глаз остальных. В тумбочке, где для того, чтобы достать альбом, надо было вытащить ящик. Учитывая заинтересованность этого мужчины к ней, И/Г могла бы открыто расхаживать и скорбеть, но предпочла этого не делать. И не зря. Ведь молодая стервозина-горничная, являющаяся одной из многочисленных любовниц, разнюхала и пожаловалась хозяину квартиры. Он пьян. Безмерно пьян. Такое происходит не в первый раз. Причину гадкого пристрастия списывал на стресс и нагрузку, прекрасно зная, что становится при этом абсолютно неуправляемым и неадекватным. Прижав хрупкую девушку к стене на кухне, он поднял одной рукой альбом, криком спрашивая, что это такое. И/Г всегда знала, что этот самовлюблённый человек хочет владеть всем, даже если это невозможно. Также он желал и управлять новоиспечённой женой, сделать её покорной игрушкой и сломать, ведь без него она теперь никто. И мало того, что характер девушки не позволял ей полностью прогибаться под обстоятельства, так теперь ещё и этот отголосок прошлого встал на пути. Героиня не помнит, как долго и какие слова он разъярённо орал в её адрес, глаза неотрывно следили за самой важной вещью в её жизни. Мужчина нависал, пытаясь раздавить жертву своей властью. Грубой хваткой кисть схватила длинные волосы и потянула их вверх. Отвратительная неразборчивая череда звуков с интонационной окраской возмущения полилась изо рта. Резко потянув на себя, он тут же ещё больше вжал девушку в стену. Её хрупкое и без того слабое от перенапряженных нервов сердце стучало так часто и тревожно, а мозг совсем перестал соображать, ставя перед собой безумную цель: либо жизнь с этим альбомом, либо не жизнь вообще. Приказав сидеть, он подарил звонкую пощечину и поплелся в сторону тумбочки, угрожая сжечь предмет. С гулом в голове И/Г поднялась. Когда мужчина достал зажигалку и уже подпалил край, в голову ударила безбашенная идея. Пальцы как-то сами нашли нож и оставили неглубокий порез на конечности, что впоследствии выронила альбом. И вот сейчас она заперлась в гостевой комнате. Изверг изо всех сил бьёт в дверь, грозясь разорвать вещь и посадить девушку в подвал за непокорность. – Ты. Грязная…– каждое слово чередовалось с ударом, – до сих пор страдаешь по этому?! Подох и ладно, – в сочетании с грубым скачущим голосом это звучало в тысячу раз острее, чем могло быть. – Сейчас ты в моём доме! В моём! – Это всё… это всё, что от него осталось, – рыдая, смогла она в истерике прокричать, – почему я не могу иметь хотя бы это успокоение? Ты запер меня дома. Ты лишил меня счастья. Ты пользуешься мной. Ты монстр! Так почему я не могу иметь хотя бы это?! – последние слова вряд ли можно было разобрать, ведь героиня уже упала на колени и просто хрипела. Душу накрыло ощущение страшной безысходности, сейчас любой вариант был лучше, чем приход официального мужа. Под рассмотрение попало даже окно, но там совершенно не за что зацепиться: жить всё же хотелось с надеждой на выход из зацикленного круга этого персонального ада. Удар, второй. Дверь сломана. Из костяшек сочится кровь, лицо красное, белок глаза приобрёл ярко-розовый оттенок из-за лопнувших сосудов. Последнее, что помнит И/Г это пьяный рык, с силой схватившие её за голову руки и пожелания смерти. А ещё две вещи, которые она сделала сразу после его прихода: пронзительно завизжала просьбой о помощи и прижала еще ближе книжку в кожаном переплете. Что это? Снова старый дом и уют. Героиня осматривает своё тело и руки – на них нет синяков или царапин. А затем картинка расплывается, показывая нечто другое. Воспоминания. Разрезая картошку на мелкие кусочки, девушка убирает со лба прилипшую прядь волос. Кухонька совсем маленькая, едва ли тут поместятся двое без дискомфорта, однако ей хватало этого пространства. На ноутбуке включена музыка, но её перебивает звук поворачивающегося в дверной скважине ключа, а затем и шагов. Натаниэль проходит дальше, приветствует свою благоверную и чувственно целует её в губы. Чуть смущаясь, она возвращается к приготовлению и чувствует на своей талии сильные руки. Блондин облокотился, положив голову на плечо девушки. Его губы несколько раз скользнули к шее, оставляя мелкие поцелуи. На самом деле для И/Г сие положение было далеко не самым удобным, но она никогда не говорила об этом, наслаждаясь бесценными минутами. Его размеренное уставшее дыхание придавало спокойствия, а сверкающие глаза и вовсе заставляли появляться улыбку счастья. Бланш лениво трётся у ног молодой семьи, выпрашивая кусочек вкусного. В тот день они отправились на пикник с Розалией и Леем. Приятный запах цветущих растений наполнял лёгкие, а в лицо, развевая волосы, дул прохладный ветерок. Кисть крепко сжата в руке возлюбленного, пара обсуждает некоторые обыденные вопросы. Почему-то им никогда не надоедало слушать друг друга, будь это дискуссии о работе или обсуждение каких-то более сложных вопросов. Помнится, она считала их отношения идеальными. Это была крепкая связь, основанная в первую очередь на любви, ласке и взаимопонимании. Конфликты были редкостью, а когда они гуляли на улице, дурачась, подобно детям, многие смотрели с завистью, желая иметь в своей семье такую же теплоту. В один день всё стало перечёркнутым навеки. Началось с плохого самочувствия, а закончилось пронзительным звуком сирены скорой помощи. Дальше всё было подобно страшному сну и даже хуже. Постоянные больницы, обследования. Бледная кожа парня, такой тусклый золотистый оттенок радужки невольно вызывали у девушки приступы боли. Она хотела бы поменяться местами, взять на себя все муки любимого. Сидя у больничной койки часами, героиня постоянно слышала такие искренние и, как оказалось, безнадёжные слова успокоения. В один вечер Натаниэль взял руки девушки в свои и, легко коснувшись губами фаланг, попросил об одном. Волосы встали дыбом, а к горлу сразу же подкатил тугой ком. “Если меня не станет, пожалуйста, не ставь на себе крест. Будь счастлива.” Фраза пронеслась в голове, многократно отдаваясь эхом. Тогда она легонько толкнула его в плечо, возмущаясь. Никто кроме него и не смел затронуть тему ужасного исхода событий. Расплывчатые очертания приобрели полноценную форму. Их последний день, последний сладкий поцелуй. А затем сложная операция и звонок поздно вечером с сочувствиями и признании врачебной ошибки. Тогда ноги перестали чувствовать землю, тело было плотно сжато жизненными тисками. Взволнованный голос на другом конце и снова темнота. В этот раз пробуждение было не менее болезненным. Девушку ослепил яркий белый свет больничных ламп. По внешним ощущениям можно было сказать, что её достают из воды, при этом героиня всего лишь лежала в кровати. И чем больше она возвращалась в реальность, тем стремительнее нарастала боль во всём теле и голове. Слух восстановился, уловив звуки суеты вокруг и работающих аппаратов, так неприятно дребезжащих. Барабанная перепонка то и дело улавливала вибрации, которые почему-то особенно болезненно отдавались в голове. Отголоски складывались в слова и фразы, из которых было понятно облегчённое щебетание медсестёр: “Очнулась, очнулась”. Время тянется так медленно, но в итоге пролетает быстрее пули. Вот взяли кровь на анализ, что-то спросили, осмотрели. Как оказалось, девушка несколько дней лежала в коме из-за большой кровопотери. Её привезли без сознания на машине скорой помощи. Полицию вызвали соседи, услышав угрожающую подозрительную шумиху. Воспоминание с её криком и таким насыщенным хрустом сломанной деревянной двери ударило в голову так, что пришлось закрыть глаза. Спокойствие. Парадоксально чувствовать себя в таком случае в безопасности, да ещё и с привкусом счастья, но ей было всё равно. Сейчас меньше всего её волновал вопрос о судьбе того недоумка, главное, что в данный момент она одна. Вслушиваться в ритм собственного дыхания было так пугающе приятно, а на душе, вопреки тяжести всего тела, кажется, что-то расцвело. Это была решимость. Решимость выполнить просьбу любви всей жизни – наконец-то быть по-настоящему счастливой. Она была безумно глупа, когда надеялась, что сможет заглушить боль вот так, и от признания ошибки на лице появилась лёгкая улыбка. Несколько дней И/Г продержали в реанимации, а затем перевели в обычную палату, где уже было разрешено посещение. Первым гостем была Розалия, обнявшая любимую подругу до кряхтения. Блондинка протараторила, как сильно она волновалась, как ей позвонили и тому подобное. Приятно удивленная такой бурной реакцией, героиня была не в силах отвечать, она лишь с удовольствием слушала нескончаемую болтовню подруги. Эта встреча придала ей сил и даже немного заглушила боль об утраченном альбоме, ибо медсестры сказали, что им ничего не передавали. Время посещения кончилось и блондинку активно выгоняли из палаты. – Я обязательно загляну к тебе завтра, – И/Г слабо кивнула, уже ощущая пустоту грядущего в ночи одиночества. – И кстати. Я думаю есть тот, с кем бы ты хотела сейчас провести время, – вопросительный взгляд героини упал на сумку, из которой Роза аккуратно доставала альбом. Дрожащими руками владелица прижала его к себе и коснулась губами толстого переплёта. – Но как? – Полицейские отдали мне его, когда я взяла за тебя полную ответственность. Сказали, что нашли в твоих руках, альбом был немного в крови, я немного почистила его, – игриво произнесла желтоглазая, видя, как на глазах расцвела её подруга. – Спасибо, Роза. Спасибо, – они ещё раз крепко обнялись. Как будто в тело вернули какой-то жизненно важный орган. Пальцы трепетно коснулись обложки и открыли альбом на первой странице. С неё Натаниэль привлекательно улыбался ей. Указательный ласково проскользил по контуру лица на фото, а затем остановился на волосах, будто ероша их. Что-то уже осталось в прошлом, но сейчас у девушки уже есть некоторые планы на будущее. Первый пункт которого – развод. С этими грузными мыслями она закрыла глаза, крепко прижимая к груди то, без чего не хотела жить. Организм накрыло теплом, а плеч словно некто ласково коснулся. Теперь была уверенность в том, что она знает путь своего счастья, пусть даже для этого осознания пришлось пережить подобное.