Тук-тук

      — Ты любишь приколы про «тук-тук»?       — Тук-тук? — переспросил я. — Это когда один говорит «тук-тук»…       — Кто там? — ответила Аляска.       — Я.       — Кто я?       — Ты меня спрашиваешь? — закончил я. Не так чтобы очень смешно.       — Отлично, — похвалила Аляска. — Я тоже знаю крутой вариант. Начинай.       — Ладно. Тук-тук.       — Кто там?       Я тупо уставился на нее. Через минуту до меня дошло, и я захохотал.       — Это меня мама научила, когда мне еще шесть лет было. Но до сих пор смешно.       Я лежал на своей койке в комнате и пялился в потолок. Хотя это громко сказано. Потому что в потолок я пялиться не мог — над моей головой находилась верхняя полка нашей с Чипом кровати. Да и не пялился я вовсе. Я думал. По крайней мере пытался. И, конечно же, я думал об Аляске. У нас было с ней много вот таких чертовски милых разговоров, но сейчас я вспомнил именно этот. Я последнее время только и делаю, что пытаюсь удержать в себе всё-всё-всё про Аляску. Стараюсь изо всех сил не забыть эту маленькую девочку-солнце. Но воспоминания о ней рушатся, как карточный домик, утекают сквозь пальцы, как песок, и сама Аляска становится дымкой, ты её вдыхаешь, но ничего не выдыхаешь. Как-то раз Такуми сказал: «Чертову лису никому не поймать», а вот целый штат смерть поймать смогла. Аляски больше нет. Я снова вернулся к этой мысли, от которой так старательно отгораживаюсь.       Да, Аляска мертва, но что мне делать дальше, я не знаю. Потому что весь смысл моего пребывания в этой школе был именно в Аляске Янг. Я только надеюсь, что она нашла выход из этого грёбаного лабиринта. Лабиринта, про который она постоянно говорила. Лабиринта, про который я постоянно думал. Лабиринта жизни. Её выход (если это был и вправду выход, а не что-то там другое) был как и её жизнь — быстрым, уверенным, безрассудным. Но кто сказал, что выход из лабиринта всего один? Кто, мать вашу, это сказал? Я уверен, она бы нашла другой выход и даже несколько.       Она хотя бы умерла умной, хоть и молодой. Всё как она и мечтала. К чёрту такие мечты. А самое паршивое, что мои мечты рухнули. Точнее их вообще нет. Да и зачем они нужны теперь? Весь день проходит так: мы курим, пытаемся учиться, курим, едим, курим, пьём, спим. Даже когда спим, мне кажется, мы — я, Полковник и Такуми — готовы курить. Сорваться с места и схватить сигарету. Я по их глазам вижу, они тоже так считают, курево — вот и всё, что осталось после нашей Аляски. Мы словно теперь курим ради неё. Мы теперь живем ради неё. Всем насрать на Аляску. Кроме трёх убитых горем парней. Мы словно последнее напоминание о том, что такая девушка вообще существовала.       А в ее комнату Орел обещал больше никого не заселять. Он её запер, а ключ отдал нам. Мы ему за это благодарны. Он и так сделал для неё слишком много. Но Аляскину комнату мы все равно не собираемся открывать — слишком тяжело. Просто эта комната навсегда останется №48 «Аляска одна!».       Эти мысли меня доконали. Я прикрыл глаза и, кажется, уснул. Потому что видел её. Снова. Но не в своем секси-топике и коротких шортиках, а в легкой салатовой блузочке и серых джинсах. Да и разницы нет, во что она одета, потому что главное, что это была именно Аляска, и она пришла ко мне. Слышите, ко мне! Ни к кому другому. Она приложила пальчик к губам и наклонилась ко мне. Её изумрудно-зелёные глаза задорно блестели в темноте. Аляска поджала губы и тоскливо посмотрела на меня. Ну же, милая, скажи что-нибудь. Хотя бы то, что я сошёл с ума. Ведь сны не бывают такими реалистичными и такими жестокими. Аляска положила руку мне на грудь, туда, где вообще-то должно быть моё сердце. А ведь это сердце принадлежит ей. Я дотронулся до её руки. Такая тёплая. Эта минута длилась бесконечно. Даже если я на самом деле сошёл с ума или вовсе умер, я был рад. Чертовски рад. Я выдохнул её имя. И… Аляска растаяла. Все, как и должно было быть. Ведь она и вправду была дымкой. А я сумасшедшим.       Я открыл глаза. Мой взгляд уперся всё в ту же верхнюю полку кровати. В дверь кто-то настойчиво стучал.       — Эээ, да?       — Тук-тук.       Из лёгких только что вынули весь воздух. Я сглотнул.       — Кто там?       — Тот, кого ты больше всего ждёшь.       Я резко сел на кровати и быстро перевел взгляд на дверь. Серые джинсы и легкая салатовая блузка. Нитка, только что удерживающая всю мою реальность в равновесии, оборвалась.       Но передо мной стояла Лара. И я не мог в это поверить. С минуту я тупо смотрел на неё. А потом картинка в моей голове сложилась.       Аляска. Смерть. Сон. Лара. Тот, кого я больше всего жду…       Вместо ниточки сквозь всё тело, у меня появились крылья за спиной.       Лара улыбнулась:       — Не так чтобы очень смешно получилось.       Она виновато опустила глаза:       — Я что-то не так сказала?       Я поднялся с кровати и подошёл к девушке. Посмотрел в её глаза. Они были голубыми-голубыми, как небо в самый ясный день. Я взял её за руку:       — Нет, все правильно.       Рука у нее была очень холодной. Ведь это не Аляска. Это Лара. И именно её я больше всего жду. Возможно, даже ждал всю жизнь.