Море, в котором не утонуть

Она.

Новое утро. Новое раннее утро. Я кидаю взгляд на него, кто сейчас рядом со мной, на смятых простынях. Я снова не дома, Опять в его квартире, Где когда-то, несколько лет назад, твердила сопливому мальчишке, что надо двигаться вперёд, несмотря ни на что. Всё пролетело, Сопливый мальчишка превратился уже во взрослого парня, Моего… любовника… Хотя, нет, не так. С любовниками лишь спят, А я понимаю, что люблю. Наверное, любить можно и два раза, и три. Но может и нет, может всего лишь только раз, только один, Не больше, не меньше. И это не привязанность сейчас играет во мне. Я вижу рядом с собой мужчину, Опять неправильно про парня сказала, Возле меня мужчина, Да и я за ним, За м у ж ч и н о й. Я пятнадцать лет любила одного человека — отца своего уже повзрослевшего сына, Пятнадцать лет не могла простить свою мать, У которой, как оказалось, есть свои слабости. Она умеет держать всё в своих руках, Но забывает о том, что в этой жизни надо постараться быть счастливым, хотя бы немного. Пытаюсь не рассмеяться, Моя непонятная философия сможет свести другого с ума. Я пятнадцать лет ждала Никитина и только его одного, Однако, стоило оказаться мне рядом, Я даже не подумала о том, что может это всё-таки, правда, любовь. Из колеи меня выбил тот случай и метод действенный, жесткий, на деле простой. Наверное, действительно нет у любви преград возрастных и прочих предрассудков, Может быть правы были великие люди, Твердившие, что полюбить — это и есть то самое, целое, искусство. Я — реалистка, Мое творческое где-то на дне, Но почему-то рядом с ним мне спокойно. Я знаю, что нужна, любима так горячо, О чем мне говорит его взгляд. Мне не нужны какие-то пламенные речи, которые люди так любят. Видимо, я просто счастлива, без лишних слов. Я вновь в его квартире, Снова на смятых простынях, И чувствую спокойствие, Словно рядом не он, а наш океан.

Он.

Я полюбил ранние подъёмы без звона и шума надоевших будильников, Я просыпаюсь именно с той, о которой мечтал. Мысленно подмечаю её растрепанные светлые волосы, И легкую улыбку на некогда так плотно сжатых губах. Её глаза закрыты, Значит море всё также спокойно, Я больше в нем не тону, А лишь плыву по течению. Ещё недавно её взгляд меня убивал, Я снова тонул, Не в силах спастись. И плевать на то, что я чемпион, Плевать на возмущения отца и его новоявленной женушки, Которой он, оказывается, изменял. Видимо, у нас наследственное — любить их: мать и дочь. Мне было плевать на всё, что меня окружало, Когда она сказала, что поставит памятку со словами о том, что Лескова не любит. Не любит… Как? Совсем? Я был готов убить Никитина, Захлебнуться и утонуть в том море, Которое я полюбил ещё несколько лет назад. Я не думал, что люди могут так сильно друг друга любить. Но она — самое главное исключение, Всегда сдержанная, с трезвым взором на глобальные вещи, Женщина, которую я так люблю. Мать моего друга, Приятельница моего заботливого отца, Она слепила из меня чемпиона, Я побеждал, каждый раз вспоминая её слова. Я зарабатывал медали и кубки в копилку, Тайно мечтая однажды сказать, что все мои победы принадлежат одной женщине, той, которую я люблю! Плевать на разницу в возрасте, Плевать и на то, что она так долго держала дистанцию, Повторяя, что Вера Лескова не любит. Однако всё теперь совсем наоборот. Лескова меня любит, А я люблю её, С усмешкой вспоминая свои терзания и жажду прикоснуться к влажной коже и припухшим губам. Я наблюдал за ней в душе, Желая сказать, что она, гордая и упрямая Вера, моя! Со мной всё также Вера и Любовь, Рядом моя женщина, Та, которую я очень сильно люблю. Я не отпущу её никуда, Не утону больше в том море, не захлебнусь. Я зависим от моря, от Любви и от Веры. И я снова едва слышно шепчу такое значимое и желанное «будь рядом, прошу!»

Они.

Они же разные слишком. Он до безумия взбалмошный, А она рассудительная, Пронёсшая свои обиды и страхи через года, Испытавшая предательство и, кажется, потерявшая веру в любовь. Но его Любовь спасла её, Веру, Такой вот странный парадокс. Новое утро, А не очередное утро с последующим очередным днём и вечером. Новое утро, Но всё та же Вера и всё та же искренняя Любовь. И, кажется, прав был Толстой, что нужно путаться, рваться, метаться, а потом вставать, подниматься… Надо любить, жить, стремиться и просыпаться, А затем всё также вместе плыть.

Теперь в её глазах плескается уже спокойное море, нет шторма, проходят обиды, а рядом мужчина, который готов вновь погружаться в её глубину…