Отголоски прошлого

Это было весело, несомненно. Опасно, но совершенно невероятно. Просто путешествовать с Доктором, видеть все эти планеты, времена, ненормальных пришельцев и то, что он делал для них. Но кем они были? Маленький мальчик с планеты, название которой она уже и не вспомнит. Или тот человек в смешной шляпе из 30-х годов, который просто не мог погибнуть от лап этих жутких существ. Или она сама. Каждый раз, когда Донна возвращалась в ТАРДИС после очередного приключения, она благодарила небеса за то, что они подарили ей эту жизнь и такие далёкие когда-то звёзды. Но она понимала, что так будет не всегда. Они никогда не говорили об этом, но Донна знала, что до неё в ТАРДИС побывало немало народа, который рано или поздно покидал борт чудесного корабля времени. По разным причинам все уходили и становились историей, которую Доктор носил у себя в груди за маской непоседливого путешественника. Когда она встретила Марту Джонс - ту самую, которая смогла хоть ненадолго, но вернуть Доктора к жизни, то увидела смелую девушку-солдата, способную, умную и ответственную. Ноубл была уверенна, что не жизнь, но именно Доктор сделал её такой. С Таймлордом им приходилось обсуждать многие темы, он делился воспоминаниями прошлых путешествий, рассказами про отчаянных и великолепных спутников, следовавших за ним в самое пекло сражений и как-то даже обмолвился про забавного парня по имени Микки, рассказом про которого Доктор заставил её хохотать на всю главную комнату ТАРДИС. Или его звали Рикки - она не особо запомнила. Только про одного человека он молчал, а ей было страшно его спросить. Иногда, ей казалось, что она видела в его глазах нечеловеческую тоску, совершенно не связанную с пришельцами, их жертвами и прочими вещами. Мировая скорбь, сосредоточенная в одном Повелителе Времени - не слишком ли тяжёлая ноша? И Донне казалось, что это разбивает ей сердце. Иногда он уходил в дальние комнаты ТАРДИС, и она долго блуждала в его поисках, громко ругая всех тощих марсиан вместе взятых. А однажды, вернувшись после особенно опасного приключения, она нашла возле консоли потрепанную фотографию молодой светловолосой девушки, и она точно знала, что та принадлежала Доктору. Донна отдала ему её в этот же вечер. Повелитель Времени смутился, пролепетал что-то про рассеянность нынешней регенерации и, неуклюже извинившись, убрал фотографию в нагрудный карман пиджака. - Твоя подруга? - Она жестом показала на карман, и Доктор коротко кивнул, делая вид, что всё его внимание приковано к главному компьютеру. - Ты так и не сказал, кем она была. - Забудь, Донна, - он запустил руку в непослушную гриву своих волос, - просто спутница, с которой я когда-то путешествовал. - Ты фотографии всех спутниц хранишь? - Женщина удивлённо подняла бровь и сложила руки на груди. Это было невыносимо. Нет, она определённо не хотела подвергать его душевным страданиям, но строить из себя мистера "со-мной-всегда-всё-в-порядке" пора было заканчивать. - Это важно? - Доктор нахмурился и прижался спиной к одному из кораллов. - Расскажи мне, - она по-хозяйски села в кресло и закинула ногу на ногу. Но он не рассказал. Повелители Времени не имели права на эмоции. Они - хладнокровные боги, которые тысячи лет наблюдали за Вселенной, разум которых не мог воспринимать примитивные человеческие чувства хоть на долю секунды. Но он сломался. Сломался ещё тогда, в Норвегии, и до сих пор не может прийти в себя. И лишь однажды всё встало для секретарши из Чизвика на свои места. Когда в очередной раз он привёз её в Норвегию (она чуть не пришибла его, ругая за то, что он таскает её по всяким мокрым и мерзким местам и явно хочет, чтобы она свалилась с простудой), Донна снова нашла его сидящим на берегу моря - такого одинокого, угрюмого и абсолютно беззащитного. В тот момент Доктор казался не тем, кто видел всё время и пространство, в чьём взгляде горела Временная Воронка, но тем, чьё сердце было переполнено болью. И он молча приложил ладони к её вискам. Никогда в своей жизни ей не приходилось испытывать взрыва таких чувств. Ей показалось, что она прожила это время. Ей показалось, что это она смотрела в глаза светловолосой девушки и видела в них свою ускользающую жизнь. Ей показалось, что это она разбилась на кусочки, когда белая стена перед глазами превратилась в обычную стену, такую холодную и шероховатую на ощупь. У неё просто не было сил убедить себя, что это не у неё в горле застряли недосказанные три слова... О Господи, в ту минуту ей так хотелось кричать.