Упущенное

      Сколько Кей себя помнил, эта наглая девица всегда была рядом. Сколько им было, когда их познакомили родители? Четыре, или всё-таки, пять? Он не помнил, сколько им было, но он даже сейчас может сказать, как они познакомились. Хорошо запомнил, как лучшая подруга матери привела в гости свою дочку, его ровесницу. Женщины были уверены, что дети подружатся, но Кей случайно попал волейбольным мячом новой знакомой в лицо, бойкая девчонка ответила тем же. Уже тогда всё пошло как-то не так.       «Аяно Нитами» — имя, что в тот день въелось в памяти навсегда.       В начальной школе они попали в один класс. И каждый день начал превращаться в баталию. Урок — соревнование на количество правильных ответов. Вместо разговоров, насмешки друг над другом, а поход до дома, если конечно так совпадало, игра в молчанку. Аяно была рядом, незаметно становилась необходимой повседневностью. И как только не в меру энергичная девочка пропадала из поля зрения, становилось скучно. Тогда Кей ещё не осознавал почему.       Средняя школа развела их по разные стороны баррикад. Аяно с головой ушла в спорт, от язвы под боком не осталось и следа. Они все ещё одноклассники, да и живут на одной улице, но Кей едва мог узнать ту девочку, которую видел до перехода в среднее звено. Она всё ещё шутит, бросается остротами и колкостями, но стоит ей замолчать и черные глаза теряют живой блеск, а сама она замолкает и, кажется, уходит в себя. Девочка, которую он даже мысленно боялся назвать другом, изменилась до неузнаваемости. И только в конце первого года в среднем звене Кей узнал — подруга хочет идёт в «про» и ради своей мечты оказалась от всего. Семьи, друзей, собственного «я». Она лучшая в стране, но уже давно не та, кем была при их первой встрече.       И казалось бы, куда может быть хуже? Но нет, оказалось может. Аяно пришла к нему, к человеку которого могла назвать другом, как только вернулась с национальных. Адски уставшая, с черными тенями под глазами, абсолютно пустым, ничего не видящим взглядом; она застыла на пороге его дома, и как-то странно держась за левую руку, молчала. И как только, спустя десять минут бесполезных расспросов, девушка всё же разулась и поднялась в комнату, то просто села на кровать и заплакала. Кей смотрел на это зрелище с плохо скрываемым ужасом. Девушка сидела на кровати, всё так же смотрела немигающим взглядом куда-то в стену и плакала. Молча. И именно в тот день Тсукишима впервые понял, что если эта дура ещё раз попробует себе осознанно навредить, то он самолично её убьёт. Просто потому что смотреть на эти страдания было невыносимо. Семя сомнений и догадок уже дало корни и начало прорастать. Кажется, тогда юношеское сердце впервые забилось в приступе аритмии.       А в старшей школе всё снова пошло наперекор. Свыкшаяся с мыслью об отказе от мечты Аяно, на короткое время, стала собой прежней. Беззаботной, веселой и свободной. Кей готов был поклясться, что именно это то, чего ей не хватало всё это время. Кей впервые увидел в ней не просто друга детства, но ещё и девушку. Девушку, которая видела в нём только друга; девушку, что так некстати полюбила другого. Всё так завертелось, что он сам и не понял, как нахождение её рядом угнетало. Как чувства, что уже точно навсегда останутся безответными, начали медленно угасать, обращаясь в прах; чувства, что подобно огненной птице вспыхивали в грудной клетке, когда Аяно в очередной раз ссорилась со своим «Королём». Сердце рвало на части, от собственных глупых надежд воротило, а скулы сводило каждый раз, когда девушка радостно щебетала что-то о перемирии. Ещё больше бесило, когда она бежала к нему за советом, потому что отказать было выше его сил. Не могу, не получалось. Сказать: «нет» или «не знаю, решай сама» почему-то не получалось. И стоило бы винить себя за нерешительность, но Кей предпочитал винить всех остальных. Потому что других винить было легче, потому что «другой» смог пересилить себя и сказать заветные три слова. Потому что «другой» смог привязать её к себе и смог дать то, чего она так хотела. И злость на самого себя начинала разъедать и без того желчную натуру.       Признать удалось только перед самой свадьбой. Разбитое сердце уже перестало царапать острыми краями лёгкие, и лишь немного болело, стоило увидеть объект несбывшихся мечтаний. Они стояли на террасе её дома, на улице уже во всю свирепствовал декабрь и вместе с облачком пара вылетело роковое:       — Знаешь, я любил тебя ещё со средней школы.       — Знаю, прости, что так и не решилась хоть что-то ответь.       Сердце вновь разбивается вдребезги, но ему уже всё равно.