«куда ты идёшь?» — тихо спросил птаха

взмах не штрих — точка сегодня закат припозднился — им дали ещё пять минут "почему у нас нет имён? — переспрашивала та, в чьём доме он вырос. — а ты можешь себе представить, что бы случилось, если бы были?" он не представляет — в имени он ничего страшного, как ни силится, разглядеть не может "по старому поверью, звёзды умеют разговаривать, — назидательно мурлыкал тот, кто делился с ним сладкой малиной. — но говорят они только с теми, у кого есть имена. а мы их рисуем. чуешь, как близко?" имени ему не видать, или звёзды заговорят "звёзды не злые и не коварные, — щебетала, отхохотавшись, та, кто научила его делать свистульки из зелёных стручков акации. — просто все остальные нам завидуют — вот и перестали к нам по имени обращаться. а в чём смысл имени, если им никто не пользуется?" "а чего завидуют-то?" — подавал он наконец голос на этот вопрос ему никто не отвечает — хотя кто-то пытается

***

"это — пташка, а это — стадо прыгающих овец, — шептала ему та, кто в его третий день рождения спела ему пять песен, и все — о высоких соснах. — мы? а кто нас знает? нет у нас никакого названия. это же тоже имя" "почему нас все так не любят?" — думал он, поглядывая исподтишка на тех, с кем он делил кров а потом макал лапу в молоко и взмах не штрих — точка

***

если он зачерпнёт тягучего липового мёда, с неба ему заулыбается веснушчатое солнце. если сдует с пригоршни душного бархатистого пепла, он сгустится над его головой тяжёлым покрывалом и вздуется переливчатой подушкой — того гляди, взорвётся дождём сквозь белые прожилки и засмеётся весёлым громом юркая яркая искорка с лукавой лисьей усмешкой не такая, как все — она рассказывает ему байки и забавно светится, когда он пытается их запомнить она-то ему и говорит "костёр мне однажды поведал: если увидишь падающую звезду, она исполнит любое твоё желание, — она смешно пучит глаза в притворном страхе. — о чём бы ты её попросил?" "я бы попросил нам всем по имени", — отвечает он почти не раздумывая — перед его глазами стоят стручки зелёной акации, а в его ушах отдаются набатом все пять песен о соснах одновременно она-то и даёт ему имя — просто так когда она пытается его ему сказать, её слова заглушает злой порыв ветра и гасит её — юркую яркую искорку "это и есть моё имя", — думает он а потом макает лапу в молоко и взмах не точка — штрих и просит звезду зажечь искорку снова