«куда ты идёшь?» — тихо спросил птаха

гигант крылатый на курчавой спине кучевого облака открывает глаза — в глазах глубина незримых перекрёстков тринадцати небесных дорог первая скажет, куда лететь, если ты ласточка вторая скажет, куда лететь, если ты ищешь богатства третья скажет, куда лететь, если крыльев у тебя нет и не было никогда четвёртая скажет, куда лететь, если ты в поисках королевства с семью законами, один из которых — не смей переступать порог этого королевства пятая скажет, куда лететь, чтобы узнать, куда ведут все остальные об этом говорят его глаза гигант крылатый ступает на нити, протянутые по всей поверхности неба — о них знают все, кто был рождён для полётов, а иным туда путь навеки закрыт его слова легки и непокорны, подхваченные степенным восточным ветром его слова для всех, кто знаком с истинными формами облаков и знает о том, что форма у них одна — форма уснувшей на солнце кошки гиганту крылатому известны песни хитрых лесных рек и загадки весёлых пряных трав — он же их и придумал, а теперь притворяется, будто бы разгадать не может на самом деле, он никогда не размышлял о том, чем будет наполнена его неспешная крылатая жизнь, однако он точно знает: сегодня его последний день в конце концов, сестре-небу всегда нужны новые облака, а облака можно сделать только из заснувших крылатых гигантов в конце концов, кому нужны загадки весёлых пряных трав, если есть хоть кто-то, кто знает на них ответ? * гигант крылатый укрывает красивый лес туманом кромешным и кого-то ищет где-то в толпе заколдованных женщин, которых кто-то очень глупый называет деревьями, прячется одна песня — единственная на всём белом свете, которую придумал не он голосом малиновки колокольчиками звенит и навевает радость эта песня в птичьем теле уже не одну тысячу лет сидит на рыжей иссохшей ветке и поёт, заливаясь, одно и то же — каждый раз по-новому гигант крылатый в теле курчавого зверя уже не одну тысячу лет обнимает её молочными лапами и поёт с ней в голос — каждый раз отчаянно фальшивя каждый раз умолкает и внимательно слушает за всё это время он не смог запомнить ни слова — именно это и делает его счастливым голосом малиновки колокольчиками звенящим и навевающим умиротворение он знает, что эта песня будет сидеть на этой ветке до самого конца — когда ни его, ни леса заколдованных женщин уже на свете не будет почему-то он уверен в том, что эта песня будет последним, что услышит самый последний зверь на свете, и это делает его счастливым если он встретится с этим зверем там, где нет ни облаков, ни крыльев, он обязательно спросит, запомнил ли он хоть слово голосом малиновки колокольчиками звенящее и навевающее грусть * в последний раз гигант крылатый склоняет курчавую голову и дремлет под рыжей иссохшей веткой вдалеке что-то мурлычаще нежно рычит, убаюкивая и настораживая — кого угодно, но не его гигант крылатый видит во все стороны и слышал уже этот рык: это самая первая его загадка, ответ на которую настолько прост, что давно уже ему забылся в конце концов, самые лучшие загадки именно такие — загадки не должны зависеть от кого-то, кто знает на них ответ в последний раз песня обволакивает его такими нужными ему сейчас словами, и гигант понимает: он не запомнил ни слова, потому что слов таких нет и не было никогда слова его песни придуманы давным-давно и не несут для него никакого смысла в конце концов, самые лучшие песни именно такие: самые лучшие песни не должны зависеть от кого-то, кто знает, о чём они поются * гигант крылатый угасающим сознанием понимает: земля под рыжей иссохшей веткой всё горячее и горячее гигант крылатый угасающим сознанием слышит: проснулся огненный зверь, дышит в спину облакам и отправляет их домой, в вечный сон и мягкое забвение гиганту крылатому, на самом деле, всегда было всё равно на то, как закончится этот свет и его жизнь в частности всё, что он слышит перед тем, как заснуть — его песня, отпевающая его последнюю колыбельную его песня, слова которой он наконец-то понял — хвост смеющейся рыжей лисы, свернувшийся в кольцо — хохочущий золотой месяц, сорвавшийся с картонного неба его песня, живущая под лапами бестолкового птахи, который поёт её, сам того не зная, уже не одну тысячу лет если он встретит его там, где нет ни облаков, ни крыльев, он обязательно скажет ему спасибо за всё, чему он его, сам того не зная, научил и поцелует его в маленький влажный нос голосом малиновки колокольчиками звенящий и навевающий покой