Танцуй только для меня

      Одинокий вечер нагрянул нежданно с бутылкой вина в руке и сигаретой в зубах. Роман вновь идёт по безлюдной улице в надежде утопить свою смутную грусть в одной из этих луж. Его спокойствие нарушает телефонный звонок. Очередные знакомые звонят ему, приглашая в дешёвые бары и предлагая повеселиться с ними. На все такие приглашения Рома всегда вежливо отказывал, но в этот раз терять ему было нечего, и он согласился. Бар «Неон» — так называлось место, куда его пригласили бывшие одноклассники. Зайдя в это пристанище похоти и алкоголя, Рома немного поморщился. У барной стойки уже сидели те самые ребята, которые позвали сюда Романа, и пытались разговорить какую-то шлюху. Но она лишь устало помаргивала своими накрашенными глазками, даже не слушая этих уличных романтиков.       Присев рядом за барную стойку, Рома заказал себе что-то покрепче, чтобы хоть на какое-то время забыться, провалиться в небытие. Яркие огни лампочек проклято светили в глаза. Неподалёку находились столики с пьяными посетителями. Проходит несколько минут и напиток уже в руках у Романа. Кубик льда плавно перекатывался по дну стакана. Громкая музыка долбила по ушам.       Мысли беспорядочно крутились в голове. В этом баре столько человек, столько шума, столько голосов, но тогда почему же это проклятое одиночество так сильно давит на виски; почему такое чувство, будто прямо сейчас ты готов умереть? Горький алкоголь разбавлял трезвость мыслей и, казалось, что ты закричишь. Закричишь так громко, как только можно закричать от вечного одиночества, от этой вечной агонии.       Но раздаётся звук открывающейся двери и в помещение заходит она. Тёмно-каштановые волосы вились и изящно падали на её плечи, чёрное платье, оголяющее ключицы, подчёркивало фигуру, её ноги легко передвигались по отвратительно-грязному паркету, образ её был чист и непоколебим. Девушка подходила всё ближе и ближе, и вот она уже присела рядом с Романом за барную стойку. Заказав мартини, она стала легко ощутимо кивать головой, прикрыв глаза. — Знакомая песня? — раздался чуть охрипший голос Ромы. — Да, она мне знакома. Это одна из тех вещей, которые ты уже давно забыл, но на ментальном уровне всё равно помнишь, — а в ответ лишь ангельское пение.       Весь мир мгновенно перестал существовать, когда она распахнула свои густые ресницы и из-под них заблестели шоколадного цвета глаза. В один момент Роман понял, что он не хочет ничего видеть и слышать, кроме этих глаз и этого голоса. Лишь её аккуратный и стройный стан дарил чувство покоя и умиротворения. Без единого колебания он бы отдал всё, что угодно, чтобы продолжать смотреть на неё. — Ха, знаешь, я сейчас задумалась. А ведь это была раньше моя любимая песня, — с некой грустью в голосе произнесла она. — Так иди и насладись этой песней, разве это не лучше, чем потом вновь забыть эту мелодию? — С одной стороны ты правильно рассуждаешь, но, — она помедлила. — Хотя, знаешь, всё равно мне нечего терять.       Она улыбнулась и встала со своего места. Позади неё горели десятки огоньков, мелькали множество людей, но именно в этот момент не было никого краше её и не было ничего лучше этой нежной, приторно-сладкой улыбки. — Обещай, что будешь смотреть на меня, — в её ангельских глазах на секунду сверкнул азарт. — Ты будешь танцевать только для меня, — не задумываясь ответил Рома.       Кубик льда всё так же глухо стукался о стенки сосуда. Музыка всё так же била по ушам, но не было уже того одиночества, той отрешённости, что была до прихода сей милой леди. На душе было легко и мысли пьяно метались в голове уже не от чувства смутной грусти, а от приятного, сладкого, нежного чувства весны внутри. Даже не зная имени этой милой незнакомки, Роман мог сказать точно, она — та, которую он так долго искал.