Не простить, не понять

      Боль потери все еще была сильна, слишком больно было еще от того, что еще несколько дней назад она была рядом: шутила, улыбалась. А сейчас от нее остались только фотографии и личные вещи. Конечно, их было гораздо больше чем тридцать шесть лет назад, что было еще больнее.       Эти ночи Дин не спал. Едва он закрывал глаза, как возвращались картинки из того страшного дня. Как он подхватил маму на руки, перенося ее безжизненное тело на заднее сиденье импалы, как Сэм, изменив традиции, сел туда же, всю дорогу пряча лицо в белокурых волосах Мэри.       Он надеялся немного отвлечься и забыться на поминках, среди охотников. Но еще незажившие раны его души разбередили еще сильнее. Охотницы и охотники неустанно вспоминали дни, когда они воевали вместе с Мэри против вампиров, оборотней, армии Михаила. Но еще хуже от того, что в тот день они с братом потеряли не только маму. Они потеряли сына.       Джек. Они действительно считали его своим сыном. Доверяли ему, любили. Воскресили его, не сумев смириться с его смертью. А он убил их маму.       Дин жаждал мести. Но в этот раз все было гораздо сложнее. И не только потому, что Джек невероятно силен. Тяжело морально.       Такое нельзя простить. Они никогда и никому не прощали смерти своих близких. А сейчас враг рядом, но при этом далеко, чтобы разом с этим покончить.       Охотник надеялся, если не убить парня, то хотя бы запереть. Сэм в качестве переговорщика. Он понимал, что брату будет гораздо тяжелее и больнее. Он ведь был ближе этому пацану.       — Я могу сорваться. Я сорвусь.       Дин боялся натворить глупостей в приступе ярости. Он знал себя. Боялся сделать неверный шаг. Накричать, испортить весь план.       Это было и впрямь очень трудно: держать себя в руках, глядя в глаза убийце матери. Трудно и больно. В груди клокотала ненависть. Но действовать надо было осторожно.       Случайность… Дин не верил ни в какие случайности. Упоминание имени мамы из уст убийцы заставило покрепче сжать зубы и сдерживаться. Из последних сил.       — Это она тебя заставила?       Дин пытался говорить спокойно, без лишних эмоций. Казалось, он уже успел успокоиться, но появление Джека всколыхнуло все еще больше. Слезы жгли глаза, разрывая и без того израненую душу в клочья.       — Все — это та самая случайность?       Он не мог поверить, что их мама могла погибнуть вот так, случайно. Без всякой на то причины, не охотясь. Не от лап вампира или оборотня, а от того, кому доверяла, с кем воевала спина к спине в альтернативном мире. Как бы он сейчас не хотел говорить о маме. Еще слишком больно.       — Да, Джек, как и мы       В этой фразе было ни капли лжи. И относилась она не только к Мэри.       — Но мы понимаем. И прощаем за эту… Случайность.       Эти слова дались Дину особенно тяжело. Сердце не признавало этих слов.       Простить — значит понять. Принять. Но они не могли принять все это. Не могли предать маму. Память о ней. Они снова потеряли ее. Обрели и опять потеряли. Не могли и не хотели.       Дин думал, что едва он защелкнет замки на ящике Малока, ему станет легче. Он ошибался.       Легче убить демона, гуля, который нападает на тебя. Легко убить вампира, отбиваясь от него.       Но заточить мальчишку, почти ребенка, который искренне верил во все сказанное, в этом гробу, из которого не выбраться… Трудно и больно. Больно от того, что они звали его сыном. Больно от его вроде бы искреннней счастливой улыбки прощенного ребенка.       Но Дин не видел иного выхода. Только так.