Необходимость

Ночь — время тишины, время тревог и переживаний.  Ночь — время, когда погасшие надежды жалят и заставляют скорбеть. Шелдон всегда представлял себя лауреатом Нобелевской премии, а теперь он был раздавлен и опустошен. Лежа в темноте, невольно вслушиваясь в шорохи, он ежесекундно проживал чувство утраты. Раз за разом гонял по кругу мрачные мысли, с каждым мгновением ощущая, как безысходность наваливается холодной тяжестью. Эми глубоко вздохнула. Она тоже не спала. Грустные и подавленные, без лишних слов, они легли в кровать, каждый - на свою половину, каждый - в свое одинокое ночное бодрствование. Прячась от печали, отстранившись друг от друга. Эми была готова поговорить, обсудить, но наткнувшись на его непримиримое сопротивление перестала предпринимать попытки. Ей было почти также больно как ему, хотя конечно, он не мог это признать. Ему казалось, что его боль самая острая и самая непримиримая и никогда не утихнет. Шелдон повернулся на другой бок. Он видел только очертания ее плеча белым размытым изгибом выглядывающим из-под одеяла. И чем дольше он всматривался, тем сильнее его мысли, до этого беспорядочно мелькавшие в сознании, систематизировались вокруг нее. Эми. Его такая добрая терпеливая, замечательная Эми. И такая ранимая. Всматриваясь сквозь сумрак в ее силуэт, Шелдон вдруг почувствовал вину и сожаление. Он хотел быть хорошим мужем, но был ли он им прямо сейчас? Она лучше, чем он. Эми пыталась найти решение, почти всегда знала, что делать, и всегда была готова оказать поддержку. А что он сделал для нее? Обескураженный яркостью ее переживаний, оглушенный ее эмоциями, которым она наконец то дала волю, он просто сбежал, фигурально выражаясь. Попросил ее снова притворяться, только чтобы ему было легче. Он вспомнил, как они начали писать эту работу. Как он ворвался в комнату невесты горящий от собственного озарения и на несколько секунд позабыл о нем от удивления и восторга. Пускай на ней не было очков, и это как всегда слегка пугало, пускай это платье кардинально отличалось от всего, что он привык на ней видеть, и это слегка напрягало, тем не менее этот образ, образ его невесты был изумителен. И стал еще более изумительным, когда она в одну секунду поняла его мысли. Мгновенно развернула его теорию и придала ей новый перспективный вектор. В тот момент, когда она выписывала своей помадой формулы, позабыв о церемонии, думая только о науке, он был ошеломлен глубиной чувства, открывшегося ему. Она была так же уникальна, как и он. Она горела страстью к открытиям также, как и он. И ему не очень нравилось это признавать, но он понимал, что в глазах его друзей она была такой же странной, как и он. И хотя он не верил в судьбу и везение, он был счастлив от того, что она восемь лет назад обстоятельства сложились так, и они встретились. И почему-то от всех этих мыслей ему стало немного теплее. Она была темной материей его вселенной. Его вдохновением, его эмоциональным компасом.  Так какой смысл испытывать чувство вины, если можно попробовать все исправить?   — Эми, — тихо позвал он. — Что, Шелдон, — так же тихо ответила она, и этот тон, полный тоски и утомления, отозвался в нем жесткой колющей пружиной. Он переместился ближе и положил руку ей на плечо. Она ощутимо вздрогнула и обернувшись, посмотрела на него. Даже прикоснувшись к ней так легко, он почувствовал всю силу напряжения, сковывающую ее. Он решительно развернул ее лицом к себе, принимая ее в свои объятия, только лишь прикосновениями горячих ладоней к ее плечам, спине, талии - прося прощения, молча, как всегда. И в этих движениях было утешение, была запоздалая поддержка, была необходимость.  Она лежала не шевелясь, лишь горячо дыша ему в шею, пытаясь расслабиться и дать усталости и напряжению покинуть ее тело. Она уткнулась лбом в его грудь  наслаждаясь теплом и чувством защищенности. И вместе с тем тяжесть провала, изнуренность последних дней мешали ей окончательно расслабиться. Шелдон хотел видеть ее сильной и уверенной. И часто ей это нравилось, может быть она даже представляла себя супергероем, когда с легкостью справляясь с тем, что Шелдону было не по плечу. Но временами ей было тяжело оставаться терпеливой и понимающей. И сейчас ей хотелось сбежать от себя самой, от этого невыносимого внутреннего давления, от неуместного сомнения в правильности своего выбора, от неоправдавшихся надежд, от разочарования. Может быть он что-то понял, может быть просто почувствовал, а может быть сработала та сложная система которая рано или поздно формируется в близких отношениях. Он прижал ее к себе еще крепче, поцеловал ее в лоб, потом медленными поцелуями прошелся по щеке, скуле, легко коснулся ее губ, остановился — сверяясь. Она замерла на секунду чтобы прислушаться к своему телу. Да, это было то, что нужно. Она хотела сбежать, но только вместе с ним.   Она отстранилась чтобы взглянуть на него, огладила тревожно нахмуренные брови, провела пальцем по беззащитной ямке между ключицами и притянула за шею обратно вовлекая в долгий неторопливый поцелуй. И судя по тому как тесно он прижимался к ней, он тоже этого хотел. Он целовал ее в ответ, бережно и нежно, стараясь быть равным в этом сокровенном действии. Ему нравилось ее целовать. Поцелуи были той легкой частью близости, не требующей подготовки, чаще спонтанные, под действием момента, как сейчас. И он обожал эту череду звуков. Сопение, переходящее в стон, потом еще один более низкий, когда он коснулся губами шеи, и резкий вздох, когда он коснулся там же, но языком. Эти звуки пронзали его мысли и тело, уносили от реальности, заставляя лишь вскользь подумать о том, что может он так себе физик, но уж как любовник он точно хорош. И он собирался доказать это снова. Его страстное намерение отзывалось в ней волнами, интенсивными и стремительными. Ее движения становились требовательнее, стоны откровеннее и громче, но ему было этого мало, он хотел услышать совсем другой, особенный звук. Почему-то, когда он целовал ее там, она становилась другой и звуки… Шелдон старался никогда их не вспоминать за пределами квартиры, ну, потому что это было слишком эротичным и отвлекающим. Шелдон оторвался от нее и с каким-то странным удовлетворением отметил досаду в ее вздохе. Он откинул одеяло, с предвкушением огладил ее ноги забираясь ладонями под ее ночнушку, отводя мешающую ткань выше к бедрам и посмотрел на нее. И сквозь пробивающийся сумрак он не видел, а скорее чувствовал ее внимательный бесстыдный взгляд. Это подстегнуло его. Он этого не понимал, потому что не испытывал такого же удовольствия, когда она делала это для него, но когда он касался ртом ее влажных контуров, то, какое влияние на нее оказывали его движения было открытием и это восхищало и утоляло его. И когда он дотронулся языком до нее в первый раз он услышал это. И потом еще и еще раз.  Он удовлетворенно хмыкнул в ответ на ее громкие прерывистые всхлипы, с удовольствием отмечая, как она становится мягкой и податливой под его губами. Положив одну руку ей на живот, ощущая под ладонью на этот раз правильное напряжение, он приподнялся и поцеловал горячую кожу чуть ниже пупка. Поднимаясь выше, оставляя влажные следы и беспорядочные поцелуи наконец накрыл ее своей тяжестью и тут же оказался захвачен в плен ее рук. Он замер, когда она его поцеловала снова. Обычно он вытирал рот салфетками, это было компромиссом между уходом в ванную и продолжением без поцелуев вообще. Она забыла об этом? Она намеренно нарушила правила? Это было необходимо? Вид зависшего Шелдона вызвал у нее легкий смешок и высвободившись из-под него Эми потянулась за салфетками. Она вытащила несколько и смяв их в неаккуратный комок вытерла его губы. В этом простом действии было столько понимания и принятия, что Шелдон повинуясь порыву сжал ее ладонь и поцеловал в серединку, возвращая ей нежность. Ему всегда нравилось ее изучать, еще до свадьбы. В отличии от поцелуев, это почти всегда был план, старательно составленный из предварительно изученных нюансов с учетом полученного предыдущего опыта. Ему нравилось экспериментировать и запоминать лучший путь к результату, однако после свадьбы и составления им псевдо непредсказуемого алгоритма, и как следствие заметно участившегося количества соития в их жизни, он обнаружил, что ценен не только сам оргазм, но и интерес к его получению. И одно потрясающе влияет на другое. И как так само собой получилось, что спонтанности стало больше. И сейчас спонтанность была ключом. Они быстро и распалено избавились от одежды прижимаясь друг к другу с большей страстью чем раньше. Теперь касаться друг друга было еще большим удовольствием. Необходимость в близости, в совместном побеге и поддержке двигала ими.  Его бедро оказалось между ее бедер и она потерлась о него несколько раз, оставляя на его коже мокрый след. Он потянул ее на себя схватив за ягодицы. Ощущения заполнили его: тяжесть ее тела, обжигающая близость чего-то необходимого, ее изгибы под его ладонями. Перед тем как он вошел в нее, ее дыхание сбилось и превратилось в глубокий стон удовлетворения и смешалось с его стоном, вибрирующим и низким. Она склонилась к нему чтобы поцеловать его, снова. Они начали размеренно и плавно, постепенно ускоряясь. То синхронно двигаясь навстречу друг другу, то так же синхронно замирая, наслаждаясь теснотой и наполненностью. Потрясающе было чувствовать его внутри, чувствовать его пальцы, хаотично сжимающие ее то бедра, то ягодицы, чувствовать его рваное дыхание на своем лице. Он отодвинул ее волосы и прижался губами к ее шее, слегка цепляя зубами нежную кожу.  Она почувствовала как что-то меняется, как в глубине тела рождается нетерпеливая дрожь и ускорила свои движения. Она задрожала, вспыхнула вместе с оргазмом и опустилась на Шелдона, переживая последние всполохи, вздрагивая и шепча его имя. Он гладил ее плечи, шею, путаясь в волосах притянул для еще одного поцелуя, позволяя ей насладиться удовольствием и восстановиться.  И снова начал движение. Ему не понадобилось много времени чтобы догнать ее. После она улеглась рядом, привычным движением устраиваясь в его объятиях и удовлетворенно улыбаясь. Он рассеянно перебирал ее волосы, пытаясь найти нужные слова. Чувство незавершенности не оставило его.   — Я не представляю, как бы я пережил это без тебя, — пробормотал он в ее макушку— Прости, что не смог раньше понять, что тебе тоже нелегко. Она подняла голову внимательно всматриваясь в его лицо. — Все хорошо, Шелдон, — негромко сказала она. — Ты уверена? Разве нам не нужно обсудить все, что случилось? — с сомнением спросил он. — Ага. Теперь все хорошо. И мы обсудим, но завтра, — спокойно ответила Эми, — а пока давай еще немного так полежим. Мне этого не хватало. Она прижалась к нему расслабляясь, наконец-то ощущая себя в безопасности. Он обнял ее в ответ. Она была ему необходима намного больше, чем он представлял. И это было хорошо. И от этого становилось легче.