Ranunculus

-4- На другой день Каору было страшно показаться Кё на глаза. Он еще не до конца осознавал абсурдность произошедшего, пока ехал домой, пока принимал душ, и во сне его ничто не тревожило, однако следующим утром, едва он открыл глаза, чувство стыда обрушилось на него ушатом ледяной воды. Но он не хотел разговаривать об этом. Ни словом, ни видом не хотел выдать, что все еще помнит о случившемся, и что это имеет хоть какое-то значение. Еще больше ему не хотелось, чтобы Кё снова надевал этот костюм. От одной лишь мыли об этом все нутро Каору скрутилось в узел. Но вокалист помнил. Более того, он беспрерывно думал о вчерашнем, пытаясь понять, что же на самом деле произошло. Каору понял это, едва встретившись с ним взглядом. Ему так хотелось объяснить, но что объяснить и как – этого он при всем желании не смог бы перевести в слова. Во время перекура к нему подсел Тошия. - Ну, рассказывай, - начал он заговорщически весело, - что там у вас стряслось? - В каком смысле? – безжизненно отозвался Каору, хотя внутри екнуло от волнения. - Вчера ты рано ушел, Кё подошел ко мне и попросил пофоткать его в лесу. Я спросил, мол, кажется, это Каору обещал тебе фотосессию? А он сказал, что видеть тебя не желает. Сказать, что Каору был пойман врасплох – ничего не сказать. Он на минуту-другую задумался, при этом Тошия терпеливо ждал, медленно потягивая свою сигарету. - Другие с вами ходили? – наконец, отозвался он. - Нет, больше никого не было, - скучно и с легким разочарованием ответил Тошия, и затушил сигарету в пепельнице, - А что, это важно? - Нет. Только с Кё на этот счет не говори, хорошо? Никогда. А то мало ли, вдруг он расстроится. Каору старался говорить как можно более расслабленно и равнодушно, словно все это не имеет значения. Хара качнул головой, вздохнул и молча ушел, оставив его в полном замешательстве. Стоит ли говорить, что этот день был на порядок хуже, чем вчерашний. Вчера, по крайней мере, все происходило в рамках воображения Ниикуры, а теперь это выползло за его пределы, и уже как минимум два других человека знали о том, что здесь что-то случилось. Кё проявлял незаурядную тактичность, исчезая из поля зрения гитариста всякий раз, как им доводилось встречаться. Любопытство Тошии, которое он не сумел побороть даже вопреки запрету Каору, было встречено с таким же равнодушием, так что басисту оставалось только гадать. Впрочем, в конце дня ему все же кое-что перепало. - Так ты серьезно? Насчет девчонки, - искренне удивлялся Хара, сидя на отсыревшем и жутко неудобном диване. Справа от него скромно приютился Шинья, подстелив под свои джинсы кожаную куртку Каору. - Ребят, серьезно, - умоляюще простонал Кё, который уже порядком устал отвечать на этот вопрос, - уймитесь уже. - Ты хоть подумал о том, каково ей будет, когда ты ее бросишь? – как бы между делом пробормотал Терачи, продолжая листать новости в ленте. - Ох, это она меня бросит, - он качнул головой, глядя в свой планшет, - она цветы от поклонников каждый день ведрами выбрасывает. - Так это та, что из кабаре? Из Токио? - Нет блин, бабушка из Фукуоки, - раздраженно цокнул языком Кё, бросив на Дая испепеляющий взгляд. - Еще час без водки с лаймом, и клетки моего мозга начнут распадаться, - пробормотал Шинья. - Да даже если так, - вмешался Тошия, - по-моему это как-то… противно. - Я бы сказал тебе, что противно, но, боюсь, ты потом спать не сможешь. - Уж не сомневаюсь, что ты в этом спец, - хохотнул Хара, и вернулся к своим делам. Серьезность намерений Кё и уровень шока, который они вызывали, всегда были пропорциональны, так что в данном случае лучшим решением казалось оставить всё как есть и купить побольше попкорна. - О чем это вы? – спросил Каору, только что вошедший в комнату, и растерялся, заметив Кё, хотя виду не подал. Тот даже не смотрел на него, целиком поглощенный своим планшетом. - Кё встречается с девчонкой-карликом, - объяснил Дай, на что Кё тут же отреагировал. - Давай обойдемся без категорий. У нее есть имя, и мы со вчера его еще не забыли. - Боже мой, как все серьезно, - покачал головой Шинья. - Вообще-то это вроде как медицинский термин, заболевание так называется, - припомнил Каору между прочим, рыская по захламленным поверхностям в поисках сигарет. Он даже не рассчитывал на то, что его слова кто-то толком расслышит, или как-то на них отреагирует. Однако Кё не смог отказать себе в удовольствии вылить на него ушат негодования. - Не тебе вообще больных людей обсуждать, Каору кун, - произнес он язвительно, вперившись строгим взглядом в гитариста, - честное слово, занимался бы лучше своими делами, без тебя так хорошо разговаривали. Все молча переглянулись, даже Шинья оторвался от экрана, а Дай только и смог выдохнуть: - Ого. - Да, давненько у нас гитары не летали, - философски заметил Терачи и, оправившись от удивления, вернулся к гаджету. Он вообще редко принимал участие в закулисной жизни. - Я и не обсуждаю, - ответил Каору, закуривая, - И не надо воспринимать все на свой счет. Я же сказал, забудь. - Забудешь тут, конечно. Хоть бы объяснил, в чем дело, а то как знать, может я двадцать лет с психом работаю. - Я не псих. - Конечно нет, - усердно кивнул Кё. В этот момент Дай не выдержал и наклонился к Тошии, спрашивая шепотом: - А что случилось-то? – но Хара лишь скривил рот и пожал плечами. - Просто есть вещи, которые нельзя объяснить, - продолжил Каору. - Психические расстройства, например, - согласился вокалист, на что Ниикура собрался уже что-то возразить, но так и не смог найти достойный ответ, - Или есть что-нибудь другое? Гитарист лишь фыркнул от негодования и, выдернув из-под Шиньи свою куртку, вышел из импровизированной гримерки, бросив напоследок раздраженное «я не знаю».