История Аяме

Погружение в "Корень", как любезно разъяснил мне один в маске, мероприятием было не таким уж прозаичным. Я знала, что мужик в повязках человек довольно непростой, но не предполагала, что настолько. Люди в его подчинении не то чтобы чудные, как и все вокруг, они словно бы вообще другие. С виду вроде такие же, как и те же люди в масках. Но это только с виду. Они словно закодированы. У них есть правило, которому они негласно следуют, и не дай бог его нарушить. Находясь долгое время в заточении у этого человека, я тоже слегка прониклась этим настроением. Но даже если б могла не поддаться ему, не смогла бы все равно ничего противопоставить всей системе. Этот человек представился как Данзо и сказал, что главная задача "Корня" — обеспечить Конохе безопасность, а как: любыми средствами. Из чего я поняла, что Данзо хоть и чудной старик, но абсолютно беспринципный. А я то дареному коню в зубки не смотрела, и повернуть назад для меня уже немного поздно. Позже до меня дошло, что старик так то и посмеивался надо мной и моей святой наивностью. Как, впрочем, и я сама. Надо было не соглашаться, но он так ровно пел и мягко стелил, что вмиг меня обезоружил. А теперь смотрел с ухмылкой на то, как ко мне подсоединяют проводки, чтоб сделать что-то, чему я боюсь не дать название. Но все это могло быть лишь моей фантазией. На деле мне просто приказали не шевелиться, а он ухмылялся за окном лаборатории, наблюдая за моей реакцией. Сознание, пока я в ответ смотрела на него, начало ускользать и я уснула. После того, как пришла в себя, вдруг обнаружила, что смотрю на свое тело как будто бы издалека; откуда только, не могла понять. Молодая похудевшая Аяме лежала неподвижно на медицинской койке и не подавала признаков жизни... и находилась вне меня. Точнее, я находилась вне ее. Мое сознание снова помутнело и в тот же миг я открыла глаза уже на своей койке. Ощущения были неприятными и какими-то расползающимися, от этого не знала, тошнит меня или схватывают спазмы. Особенно неприятными были мысли, пытавшиеся осознать то, что сейчас происходило. Меня - меня саму - вынули из тела, и этой маленькой мысли хватало на то, чтобы усомниться в реальности происходящего. Я не могла вынести ее, меня размазывало по всей лаборатории, я находилась одновременно везде и нигде, и обволакивала находившихся в лаборатории ученых. А Данзо все так же наблюдал из окна, когда вокруг меня столпились врачи и что-то оживленно обсуждали. Я их не очень понимала и мне было все равно. Задней мыслью я подумала, что жизнь у меня дерьмовая и лучше бы ее вообще такой вот не было. Моего плеча кто-то касался и легонько тряс, я повернула к нему голову и отозвалась нечленораздельно. Передо мной поводили пальцами и я проследила за ними, не до конца осознавая в этот момент, что делаю. За спинами врачей кто-то что-то притащил, мое сознание выхватило какую-то странную большую капсулу, в которой мог бы свободно поместиться целый взрослый человек. Возможно, там уже был кто-то, но я не могла больше фокусировать взгляд. Внезапно послышался знакомый голос и, кажется, он принадлежал доктору Куротсучи. Он пришел не один. Послышалась еще пара знакомых голосов. Отличить и распознавать их я уже не могла, сознание снова утекало. В следующий момент, как включенная лампочка, я всей кожей ощутила какую-то жидкость вокруг себя. Глаза открывать не хотелось, зато другие органы чувств неожиданно стали очень и очень чувствительными. Внутренним взором я осмысливала комнату и присутствующих в ней ученых, безошибочно определила знакомых мне доктора Куротсучи, Данзо, Хокаге и Морино Ибики. Перед последним стояли еще двое незнакомых стариков. Вместе с Хокаге они выглядели обеспокоенными и немного недовольными, а Данзо выжидательно в меня всматривался. Но взгляд доктора Куротсучи был прикован не ко мне, а к лежащей на койке. Стала закрадываться мысль о том, что на самом деле этому человеку была интересна только Аяме. Но я ошиблась в своем суждении — вскоре он вперил такой же внимательный взгляд в мою сторону. И черт бы побрал меня, если бы я вдруг не поняла, что он чувствует мой взгляд. Его глаза заискрились и на него тут же обратили взгляды остальные в комнате за тем окном. Они переговаривались и Данзо взглянул на меня с победным блеском в глазах, тогда как Хокаге и другие старики не на шутку насторожились, тоже на меня взглянув. Глаза открыть я не могла, но мне казалось, что это и не нужно было. Тут что-то тихо и назойливо запищало рядом с моим ухом. Сначала все врачи бросились к Аяме, но та продолжала лежать неподвижно, а после повернули свои головы ко мне. И теперь на меня смотрели абсолютно все. Я тоже не двигалась, но что-то продолжало назойливо пищать совсем совсем рядом. Кто-то из врачей подошел ближе и начал вслух зачитывать неизвестные мне показатели. Его голос звучал глухо, так что я не все разобрала. Среди остальных врачей послышались восторженные возгласы, но Хокаге смотрел недобро, а старики рядом с ним казались мрачнее туч. Данзо, тем не менее, смотрел с триумфом. Врачи что-то сообщили Хокаге и тот мрачно глянул на Данзо, что-то произнес в ответ одному из стариков и покинул помещение. За ним подтянулись старики, один из которых, предположительно женщина, добавил что-то в адрес моего "спасителя", иначе известного как Данзо. Морино Ибики смотрел на меня с большим интересом и не менее большим подозрением. В нем словно боролись две сущности и он не знал, как с ними справиться. Доктор Куротсучи не вышел вслед за стариками и выглядел слегка обеспокоенным. По его лицу я догадалась, что он хотел бы продолжить заниматься моим делом. Но тень сомнения на его лице подсказывала, что вряд ли он сможет это делать. Аяме продолжала лежать без движений, а мое сознание работало как часы, но глаз открыть я не могла, да и вообще как либо двигаться. Это было очень странное ощущение. Очень странное и новое. Я ощущала полноту сил, но при этом не могла пошевелиться. А органы чувств, усиленные словно в десять тысяч раз, давали моему сознанию понять, что я нахожусь в теле вполне человеческом. Абсолютно нагим с подключенными к нему проводками и уходящими вглубь длинными иголками. Боль не ощущалась, поскольку я не двигалась, да и вовсе мне казалось, что мышцы были атрофированы. Возможно, все дело в когнитивных функциях мозга. Когда все ушли, Данзо вошел в комнату, где находились мы с Аяме, и подошел ко мне вплотную. Он пытливо вглядывался в мое лицо. Коснулся рукой, как я теперь понимала, к стеклу, отгораживающим меня от комнаты. Я ощутила странное покалывание, словно кто-то пустил слабый электрический заряд, и мое тело дернулось. Данзо удовлетворенно хмыкнул, без тени улыбки. Чего же он хотел и на что я подписалась? *** Спустя время - дни или часы - я понемногу стала ощущать свое тело, но продолжала оставаться неподвижной. Мои стражники сменяли друг друга и я даже научилась их различать. Приходили ученые с каменными лицами, вели свои учеты и что-то меняли на приборной панели, прикрепленной к моему стеклу. Ни одного из них я не узнавала. Наконец наступил день, в который я стала отчетливо слышать речь и голоса. Но продолжала не подавать никаких признаков жизни. Зато услышала свои прогнозы. - Освоение материи, по нашим прикидкам, идет по 30% за день. Довольно быстро. - Отклонения имеются? - Минимальные. Вот, смотрите, - молодой ученый протянул график пожилому. - На сегодняшний день сознание должно было уже слиться с мозгом тела и управлять когнитивными функциями, но пока оно не может или может, но не до конца. Тем не менее, оно продолжает колонизировать все клетки мозга. Вполне вероятно, что сейчас оно способно воспринимать на слух и вкус, а еще в ближайшее время она научится им управлять, так же, как и телом. - Ее не кормили? Пожилой ученый наверняка имел в виду тело, в которое меня поместили. Как можно кормить разум? - Нет. - Пора бы. Она скоро начнет голодать. Молодой ученый с сомнением воззрился на свой график и начал стрелять глазами в мою сторону. Старший это заметил. - Что такое? - Я думаю, - начал он неуверенно. - А стоит ли? Чего мы хотим от этой особи? Я бы оскорбилась, обладай чуть большим количеством человеческих чувств на тот момент. Но мне было интересно, что скажет парень в продолжении своей гипотезы. - У Данзо-самы не было удачных результатов по этому делу, так что неизвестное сознание подоспело как раз вовремя. Думаю, он знает, что с ним делать. Главное сейчас для нас сделать все так, чтобы оно прижилось в оболочке. И желательно без нарушений. - Это будет сравнимо с рождением новой жизни. - Так и есть. Молодой ученый был немного восхищен идеей, а старый вдохновленным не выглядел. Я лично сомневалась в том, что жизнь, зачатую в пробирке не совсем естественным путем, могла бы считаться полноценным рождением. Данзо просто повезло, он не хотел упустить шанс. Но нравилось ли это Хокаге? И... сколько из этого знал Генма? *** С тех пор, как я начала осознавать себя и слышать все вокруг, дела мои начали идти слегка быстрее. Медленно, но верно я училась заново владеть новым телом. Поначалу оно ощущалось покалываниями в конечностях, касаниями воды к коже, работой мелкой моторики и мелким тиком. Иногда что-то становилось щекотным или начинало чесаться. Если в лаборатории сидел молодой ученый, он принимался восхищаться и пытался со мной коммуницировать. Потом начали пробуждаться примитивные порывы. Иногда я хотела есть и мне не хватало воздуха. В эти моменты, если кто-то оказывался рядом, то надевал на меня маску, в которую проникал кислород. Таких случаев было немного, но врачи стали чаще оставаться рядом со мной. Дышать под водой становилось труднее, а я именно дышала все то неосознанное время, пока невольно наблюдала за своими экспериментаторами. Мне пришлось непросто, но я справилась. Особенно непросто было, когда сознание привыкало к новому телу. Я не придавала этому значения в полной мере, но пока была в теле Аяме, которое считала своим, то привыкала и к нему. А в этом теле, за отсутствием необходимости ходить, разговаривать и примерять на себя роли, все мое внимание уходило на то, чтобы исследовать каждую мышцу и клетку организма. И вот, что было интересным. Когда я мысленно погружалась, например, в область собственной гортани, я словно там присутствовала и могла ощущать все механизмы, микро-мышцы и кровеносные сосуды. Да что там, я буквально могла заглянуть в каждую клеточку, если это было необходимо. Я не знаю, как мне это удавалось. Но раз попробовав, я не могла остановиться: мне было интересно. А потом я заговорила. *** Это произошло во вторник, пятнадцатого марта. Меня позвал вдруг Куротсучи. - Оками-сан? - прозвучал в глухой тишине его негромкий и вкрадчивый голос. Я хотела открыть глаза и повернуть в его сторону голову, но мне удалось лишь дернуть ею и напрячь свою гортань. В том ли дело, что я в тот момент исследовала ее мысленно, погружаясь глубже в каждую клетку? Я произнесла: - М? Внутренним взором я увидела удивление на его лице и едва скрытую радость. - Как вы себя чувствуете? "Сносно". - Нет ли каких-то неудобств? Я задумалась. Наверное, те редкие порывы что-нибудь поесть или когда воздуха становится мало под водой. Только это. Да? - Вы помните нашу последнюю встречу? Я все же смогла немного повернуть в его сторону голову. Он внимал и все записывал. Теперь мои реакции не казались ему чем-то фантастическим. Возможно, умные ученые это уже давно предугадали. А почему он здесь, кстати говоря? - На одной из последних встреч мы проводили с вами технику. Она простая, не содержит в себе элементов ниндзюцу, зато помогает расслабиться и отпустить непрожитые эмоции. В тот раз мы остановились на том, что вы старались отделить свое сознание от сознания Аяме, - он склонил голову к своим записям и продолжил. - Вам стало плохо на обсуждении шиноби по имени Аоба Ямаширо, - он поднял голову и снова взглянул на меня. - Можете ли вы определить сейчас, как вы реагируете при упоминании этого имени? "Нет", - ответила бы я. Я все еще не могла полноценно управлять своим телом, но доктор очень внимательно меня осматривал и буквально вылавливал любые малейшие изменения. На его лице через пару секунд появилось удовлетворение. - После этого у нас было еще несколько сеансов, за которыми мы разбирали другие ваши непрожитые эмоции, а также успокаивали фон восприятия реальности. На тот момент я назвал ваше состояние стабильным. Но на последнем сеансе нас прервали и с тех пор я больше вас не видел. Прошло довольно много времени, вы пережили разделение сознания и пересадку оного из тела Аяме в другое, предоставленное вам Данзо-самой. Можете ли вы как либо определить свои ощущения и мысли по этому поводу? Я не знала, как сказать ему о том, что не могу не то что двигаться, но даже говорить. Куротсучи, разглядывая меня, добавил: - Капсула, в которой вы сейчас находитесь, поддерживает базовые жизненные показатели вашего нового тела, но также обладает свойством считывать психоэмоциональный фон вашего сознания. Для того, чтобы я зачитал ваш ответ, мне потребуется от вас только одна вещь. Я проведу опрос и вы должны будете давать четко положительные или четко отрицательные ответы в своей голове. Доктора Уми и Рё настроили компьютер на получение только ваших ответов. Если индикатор зажигается и продолжает гореть, ваш ответ положительный. Если он зажигается и начинает мигать, ваш ответ отрицательный. Модель несовершенна, поскольку мы с вами еще не беседовали таким способом. Пожалуйста, постарайтесь, это и в ваших интересах тоже. Слева от меня зажегся ярко-зеленый свет. Свет горел и окрашивал все помещение. Куротсучи обратил на это внимание и уголки его губ поползли вверх, а лицо смягчилось. Я еле успела уловить, как это делаю и попыталась запомнить: я не то чтобы говорила про себя "да", я скорее поддерживала общий положительный фон. Ха, словно бы соглашалась в глубине своей души. Обмануть такую машину будет очень и очень непросто. Стоит ли пытаться, да и что мне это даст? - Вы чувствуете себя хорошо? Горел зеленый свет. - Ощущаете ли вы какой либо дискомфорт? Свет продолжал гореть. - Этот дискомфорт связан с чувством голода? Свет, на мое собственное удивление, начал мигать. Точнее уж не свет, а лампа с зеленым светом. Так мне думается. - Этот дискомфорт связан с желанием вдохнуть немного кислорода? И снова свет мигал. - С чем же связан этот дискомфорт, - пробормотал себе под нос Куротсучи, хмурясь. "С тем, что я хочу наконец выйти на свободу. Надоело плавать в этой банке", - сказала бы я ворчливым недовольным тоном, но Куротсучи как-то слишком резко повернул голову ко мне с распахнутыми от удивления глазами. - Вы это сказали? "Нет, я ничего не говорила, гений, я же не могу управлять своим телом", - подумала я. - Но я вас отчетливо слышу, - продолжил он убедительным тоном, игнорируя мое, если можно так выразиться, недовольство. "Что?", - не поняла я и начала панически все переосмыслять. Тут где-то за дверью послышалось движение, и в следующую секунду в лабораторию ворвались несколько ученых, а за ними Данзо собственной персоной. Он смотрел на меня так пронзительно и проникновенно, что внутренне я встрепенулась. - Вы слышали что-то в своей голове? - потрясенно и в то же время напряженно спросил молодой ученый, подлетев к доктору Куротсучи. Он кивнул, глядя мне в глаза, словно бы и не обращая внимания на только что вошедших. Мне всегда казалось, что он считывает меня каким-то способом. Все ли дело в том, что он сам обладатель этой чакры? Это моя догадка, конечно. Данзо подошел ко мне вплотную и коснулся ладонью стекла "банки", как в тот раз, когда мое сознание только-только перенесли в это тело. И я вновь ощутила легкое покалывание. Мое тело отреагировало и слегка дернулось, и на его глазах отразился триумф. Ученые мало удивились этому, но сам факт прогресса их обнадежил и порадовал. Данзо, недолго думая, сказал: - Вытаскивайте ее оттуда, скоро она совсем придет в себя. - Но, Данзо-сама, она еще не готова, - начал было молодой ученый, но замолчал, как только Данзо повернулся к нему. Он обернулся вновь ко мне и о чем-то недолго размышлял. - Когда лучше всего ее извлечь? - спросил он. - По нашим расчетам, - начал мужчина в летах с очками в толстой оправе, - после того, как мы проведем анализ организма на реакции. Это будет около недели. Возможно, мы уложимся на два дня раньше. Но я бы не рекомендовал. Могут остаться непредвиденные и незаметные на первый взгляд ошибки, их надо отследить. - Хорошо. Неделя. Данзо отрезал словно катаной и развернулся к выходу. После его ухода ученые воззрились на меня в торжественном молчании. Но я смотрела на Куротсучи, который продолжал записывать свои наблюдения с румянцем на щеках.