Я боюсь, посиди со мной

Это случилось темной прохладной ночью, когда почти все обитатели додзе Тендо ушли на Рождественскую вечеринку в поместье Куно. В додзе остались только подхватившая грипп накануне Акане и Ранма, которому Соун и Генма велели составлять Акане компанию. На момент ухода любимых домочадцев девушка сидела в гостиной, смотрела телевизор и пила чай, предусмотрительно заваренный Касуми; Ранма, не пожелавший пялиться в экран, лениво лежал на крыше, скользя взглядом по лунным бликам в пруду. Сегодня у него был напряженный день. Гиперактивная Шаньпу весь день увивалась вокруг него. Конечно, как правило, такое внимание льстит шестнадцатилетним парням, но Ранма пресытился этим настолько же, насколько Акане пресытилась вниманием парней, отбиваясь от бесконечного их количества каждое утро. Ранма расслабленно слушал приглушенные звуки, доносящиеся с улиц и из дома: чьи-то торопливые шаги, шум телевизора и тихий кашель Акане. Все эти звуки в целом были не громче привычного потрескивания костра. Ранма уже почти задремал, как умиротворенный шум ветра прорезал пронзительный девичий крик, заставивший все фоновые звуки шокированно заглохнуть. Чуть не навернувшись от неожиданности с крыши, Ранма помчался на всех парах в гостиную. Этот крик он узнает из тысячи и, судя по проценту страха и отчаяния в нем, с его невестой действительно творилось нечто ужасное. Саотоме похолодел и вихрем влетел в комнату: — Акане! – завопил он, оглядывая гостиную. С того же места, где девушка была оставлена, а именно – у стола, напротив телевизора, на жениха со страхом смотрела Акане, которую била мелкая дрожь. Ранма схватил ее за плечи: — Что случилось? Кто-то проник в дом? Он мысленно ударил себя по голове: как он мог не заметить? Акане хлопала расширившимися от ужаса глазами и пыталась изобразить что-то, активно жестикулируя и указывая на телевизор. Ранма нахмурился. Что она показывает? Кто-то прыгнул в яму? Пытался есть ложкой? Стрелял по кроликам? Акане скользнула взглядом по экрану телевизора, сдавленно пискнула и спрятала лицо на плече Ранмы, крепко вцепившись в его руку. Ранма вздрогнул, как от электрического разряда и чуть не растекся по полу с глуповатой улыбкой на лице и щеками, красными настолько, словно его макнули лицом в краску. Уголки его губ счастливо задергались. В этот момент Ранме показалось, что они сидят вот так уже целую вечность, даже несмотря на то, что часы на стене упорно показывали, что не прошло и минуты. Ему понадобились несколько долей секунды, чтобы привести мысли, пустившиеся в пляс по голове, в порядок. Ранма обхватил невесту за плечо и несильно тряхнул ее: — Так что стряслось? Акане выпустила из рук кофту жениха и отвернулась от телевизора. Парень непонимающе изогнул бровь; девушка недоверчиво взглянула в глаза жениха и тяжело вздохнула. — Ранма, — начала она тихим, немного хрипловатым голосом, — я боюсь смотреть это одна! Ранма нахмурился. Что это за «это», на которое она не может смотреть одна? В дом что-то проникло? Какой-нибудь призрак, монстр, демон, маньяк…Хаппосай? — Акане, — осторожно произнес Ранма, — Что «это»? Оно еще здесь? Где? — «Это» — фильм! Я говорила тебе, что он страшный, но ты отказался сидеть со мной и ушел! А я тут одна! В темноте! – бессвязно заговорила она. – И я!.. боюсь. Секунду парень лихорадочно соображал, пытаясь связать между собой обрывочные высказывания невесты, но вдруг хронология событий выстроилась в его голове. Ну, конечно, Акане собиралась смотреть какой-то хоррор и зазывала Ранму составить ей компанию, аргументируя тем, что он страшно интересный (хотя насчет эпитета «интересный» Ранма сомневался); Ранма отказался и оставил ее в гостиной, направившись на крышу; Акане… Ну, надо же… От неожиданного открытия у парня глаза на лоб полезли. — Акане, ты боишься этих девчонок, выползающих из телевизора? – он хрюкнул, пытаясь сдержать смешок и уставился на экран, где, неестественно ломаясь, какая-то девчонка пыталась пролезть сквозь телевизор. Не сквозь телевизор Тендо, разумеется. Девушка послала жениху испепеляющий взгляд и скрестила руки на груди, словно давая понять, что мнение Ранмы на этот счет – последнее, что ее интересует. — Дело не в том, что я их боюсь, — деланно бодрым голосом вещала побледневшая Акане, – а в том, что это действительно ужасающий фильм, способный напугать кого угодно! Акане сощурилась, подозрительно глядя на Ранму. Саотоме замолк. Значит, бесстрашная Акане, которая может выдрать дерево с корнем, если захочет, которая не боится вообще никого и ничего, сейчас дрожит от страха перед глупым фильмом? Его распирало желание подколоть или поддеть вспыльчивую невесту, но сейчас, когда ее трясет от озноба и страха, он решил, что это неуместно. Акане чихнула и налила в чашку еще чая. — Так в чем проблема? Не смотри фильм, — предложил Ранма. — Я не могу прекратить смотреть его сейчас. Мне интересно, чем все закончится, — возразила Акане. Девушка по-прежнему сидела, отвернувшись от экрана и сосредоточенно гоняя чаинки по чашке. — Да, я вижу, — хмыкнул Ранма. – И что ты предлагаешь? — Посиди со мной немножко. Полчаса осталось, — она залилась краской и притихла. Ранма стянул с котатсу одеяло и завернул в него подрагивающую от озноба невесту. Она умиротворенно закуталась в него и повернулась к телевизору, пододвигаясь к Ранме. В здравом уме она ни за что так не поступила бы, подумал Ранма и уставился в экран. Девочка все еще выползала из телевизора. Она делала это столь вяло и неспешно, что это не вызывало ни страха, ни интереса. Саотоме скосил взгляд на Акане; девушка со страхом следила за этим безжизненным действом и сжимала в руках ладонь Ранмы. Он мог бы умилиться или покраснеть, или сделать что-либо еще, но Акане вцепилась в его руку с такой силой, что она уже начала терять чувствительность. «А-агх-х…» — девочка что-то прохрипела и подняла налитые кровью глаза на зрителей. Ранма даже не успел скептически вскинуть брови, Акане сдавленно вскрикнула и уткнулась носом в грудь парня, быстро-быстро дыша и подрагивая от шока. Ранма снова оцепенел, но пришел в себя гораздо быстрее. «И эта девчонка еще смеет что-то говорить мне о нелепых страхах!» – промелькнуло в голове Ранмы. Дурацкий фильм быстро надоел парню. Он был нисколько не пугающий и совсем-совсем не интригующий. Все бегали, кричали, пугались, девочка все так же вылезала из телевизора, что неимоверно утомляло своей монотонностью и полнейшим отсутствием смысла. Он категорически не понимал, чего Акане так упорно страшилась. Единственным плюсом его милостивого согласия посмотреть-таки этот шедевр японской кинематографии был один факт, распирающий его грудь от ехидного чувства превосходства. Через каждые полминуты «немиленькая» Акане очень даже миленько пищала от ужаса и прижималась к Ранме, чем страшно смущала мастера Универсальных боевых искусств. Ради этого странного ощущения, когда что-то внутри внезапно делало сальто-мортале и затихало в сладком предвкушении, он тут и сидел целых полчаса, глазея в призывно светящийся экран. *** По экрану побежали титры. Акане сопела в плечо Ранме, который разрывался между мыслью отнести невесту в комнату и желанием посидеть с ней, сохраняющей это славное безмолвное состояние, а потому казавшейся столь милой. Наконец, когда у него затекла рука, которую Акане все еще стискивала с невероятной мощью, он решил поднять невесту в ее комнату. И сюрпризом оказалось даже не то, что снять одеяло для котатсу с Акане не удалось, пусть кутается; и не то, что высвободить руку из ее объятий ему так и не удалось, она только забормотала что-то во сне; а то, что забормотала она имя этой чертовой свиньи, с которой привыкла засыпать! — Пи-и-ча-а-ан, — тихо протянула Акане, потираясь щекой о тыльную сторону ладони жениха. Саотоме-младший вспыхнул. Хотя конечно, причин злиться не было: Акане просто вспомнила своего питомца, но Ранму это совсем не волновало. О биографии Пи-чана он знал куда больше невесты. И ее абсолютно не оправдывает тот факт, что она даже не подозревает, кем свинья является на самом деле! Девушка только улыбнулась во сне и повернулась на другой бок, из-за чего Ранма упал прямиком на ее кровать, про себя костеря одного парня, который свалил на Хоккайдо, а притопал наверняка на Шикоку. «Клятая свинья», — Ранма сжал губы и попытался одернуть руку. Акане нахмурилась и сжала ее еще сильней, хотя сам Ранма предполагал, что сделать это просто невозможно. — Томбойка, чтоб ее, что за хватка для девчонки! – процедил парень и выдернул затекшую конечность из рук невесты, кубарем скатившись к ее ногам. Тендо-младшая приоткрыла глаза, моргнула и недоверчиво поджала ноги. — Что ты здесь делаешь? – она сощурилась. Ранма мужественно поборол желание вскочить и убежать, осознав, что преобразит эту глупую ситуацию в еще более глупую, что не представлялось вероятным. — Я…сижу. — Это я вижу. С какой стати ты сидишь на моей кровати? – Акане воинственно сдвинула брови, словно намереваясь выбить дух из жениха вне зависимости от его дальнейшего ответа. Ранма набычился. Намерение отстоять свою правоту в споре с Акане было принципиальным. Он уселся по-турецки и хмуро зыркнул на невесту. — Ты уснула, когда смотрела фильм, и я отнес тебя сюда. Только и всего. — И все же почему ты в моей кровати? — Я… Черт! — Саотоме-младший залился краской и опустил глаза, сплетая пальцы в странном жесте. — Потому что ты держала меня за руку. — Что? – Акане чуть придвинулась в попытке расслышать. — Ты меня за руку держала и не отпускала, — пробурчал Ранма, как можно неразборчивей. Хотя конечно, в этот раз девушка все услышала. — Что-о-о?! – Акане вспыхнула и вжалась в спинку кровати, подозрительно глядя на жениха. — Да! – рявкнул Ранма, раздухарившись. — И еще звала эту дурную свинью! — Какую еще сви?!.. А, Пи-чана? – девушка расслабленно повела плечом. — Ну, подумаешь, я… к нему очень привязалась. Так сильно, что… Я больше не могу засыпать одна. — Очень интересно, — Ранма сощурился. — А как же ты засыпаешь, когда он отсутствует? — Плохо. — Э? О-о… Ранма закинул руку за голову и спрыгнул с кровати невесты. Вопросы кончились, аргументы исчерпаны, ситуация разъяснилась. Это все безумно трогательно, конечно, но более оставаться в этой комнате Ранма не намерен. Он кинул быстрый взгляд на растерянное лицо Акане и направился к двери. — Постой. Ранма остановился и изогнул бровь в непонимании. — Что? — Ну… — Акане зарделась. — Посиди со мной. — Я уже насиделся, — фыркнул парень. — Я боюсь, — тихо шепнула она, сгорая от стыда. — Что? — Я боюсь, говорю. — Так громче говори! — Я боюсь спать одна после этого фильма! – провозгласила Акане, запуская в жениха подушкой от досады. — Доволен? — Э, да… — Ранма подавил нервный смешок и закинул руку за голову. — Что за выражение лица? – подозрительно нахмурилась Акане. — Я просто подумал… — Избавь меня от своих больных фантазий. Просто… рядом посиди. — Ладно. — Неужели тебе так удобно? – Акане недоверчиво покосилась на жениха, усевшегося на стол в позе, немыслимой для столь долгого в ней пребывания. Ранма фыркнул и спрыгнул на пол, приземлившись у кровати девушки и уставившись на нее в упор. Акане вжалась в подушку, безрезультатно пытаясь просверлить глазами в голове парня дыру. — Не н-надо на меня так смотреть, — буркнула она, отодвигаясь к стене. Ранма вскинул брови и отклонился от лица Акане. — Если ты так настаиваешь на моем отсутствии в поле твоего зрения, я могу уйти. — Я не настаиваю! – недовольно цыкнула на парня Акане. – Я… Ты просто… О-о! Она вспыхнула и отвернулась, сжавшись в комок, бурча нечто невнятное и, предположительно, нелицеприятное. Ранма фыркнул и отвернулся. Занавески зашелестели от дуновения ветра; дверь тихо скрипнула. Акане вздрогнула и спрятала голову под одеяло. Форточка приоткрылась, тетрадь на столе зашуршала листами. Девушка больше не могла терпеть эти ужасы, валившиеся на ее бедную голову. — Ранма-а-а, — еле слышно протянула она. — М? – мгновенно откликнулся жених, злорадно бдящий за нервными метаниями Акане. — Я… — она призывно взглянула на жениха, словно прося не заставлять ее произносить такие вещи вслух. — Что? – Ранма выжидающе придвинулся. — Я… — Ну? — Просто… — Так что? — Дура-а-ак! – не выдержала девушка, опуская кулак на макушку парня. – Я боюсь! Возьми меня за руку! Пауза. Осознав, что все-таки объявила свои мотивы в лицо жениху, Акане с глухим стоном бухнулась на подушку. Ранма же одеревенел, пустил корни в пол и весь раскраснелся, старательно опуская глаза. Путем титанических усилий парень заставил свою правую руку заползти на кровать невесты и нащупать там ее бледную ладонь. Акане вздохнула и чуть повернула ладонь в безвольной руке жениха, призывая его сжать руку сильнее. Ранма послушно стиснул ладонь и притих, прислушиваясь к выравнивающемуся дыханию невесты. Акане удалось заснуть. Касуми обнаружила этих двоих с утра с невероятно умиротворенными лицами. Акане сложила руки на груди, не отпуская руку жениха, а Ранма сидел у ее кровати, опустив голову на живот невесты. Не будь неожиданной гостьей Касуми, эту трогательную сцену лицезрел бы уже весь дом Тендо и одна панда. Но по своим соображениям Касуми решила, что никто не вправе видеть нечто их личное, когда что-то так неуловимо меняется в выражениях лиц Акане и Ранмы, когда они думают, что их никто-никто не видит. Этот момент принадлежит только им. *** Бывали моменты, когда Рега забывал, какое несчастье — превращаться в черного поросенка. Как это унизительно и недостойно мастера боевых искусств. Как позорно постоянно выслушивать подколки этого Ранмы и натыкаться на доверчивый непонимающий взгляд Акане-сан. Однако все его счастливые воспоминания о времени, проведенном в поросячьей шкурке, связаны с Акане-сан. Свет был уже погашен, Акане зябко куталась в одеяло, прижимая к груди своего милого Пи-чана. Поросенок млел и тихо похрюкивал от бесконечного блаженства. Восторг на лице Акане-сан, когда она встретила пропавшего питомца; разъяренное выражение лица Ранмы, когда тот снова заметил невесту, направляющуюся в кровать со свиньей; теплые руки Акане-сан, обвивающие его тело. Когда-нибудь он наберется смелости и признается Акане-сан в любви. И она будет обнимать Регу в его человеческом облике. И тогда он абсолютно точно станет самым счастливым мужчиной на земле… — Ра-а-анма-а-а… — простонала Акане-сан во сне. Поросенок замер. Секундой позже все члены дома Тендо проснутся от пронзительного поросячьего визга ужаса и обиды, а два его виновника даже не поймут, в чем дело.