Поговори со мной...

      Честно говоря, я думала, что сидеть с ним в темноте будет крайне некомфортно. К тому же, меня несколько пугала подобная близость с парнем не самой лучшей репутации. Однако, стоило признать, вел Антон себя очень корректно. В ухо жарко не дышал, облапать не пытался и никаких грязных намеков тоже не делал. Да он, собственно, вообще ничего не делал. Сидел тихо, лишь изредка мелко барабанил пальцами по полу. А я наконец-то смогла как следует унюхать аромат его парфюма, что отдельными нотками прилетал ко мне из-за спины на школьных уроках.       От Антона приятно пахло чем-то терпким, мускусным, с отчетливым привкусом теплых древесных ноток. Приятно настолько, что хотелось удобно устроить голову на его плече и закрыть глаза. Все-таки ночью я конкретно не выспалась. Превозмогая усталость и пытающиеся закрыться в темноте глаза, откинулась на стену лифта, глубоко вздохнув. Что ж, если он хочет помолчать, мешать не буду. Тем более, мне тоже есть что обдумать. Образ Антона, с таким тщанием нарисованный и зафиксированный в моем мозгу, грозил осыпаться мелкими осколками, и я судорожно решала, что с этим делать.       И надо ли что-то делать?        Ведь…       Похоже, пора рисовать новый.       — Ир? — его голос прозвучал настолько близко, что я тотчас поняла, он повернул ко мне голову и пытается угадать, где сейчас находится мое лицо.       — Что?       — Почему ты от меня бегаешь?       Вот так неожиданный вопрос.       — Потому, что ты меня достаешь, а мне это не нравится. По-моему, все логично, Мельницкий.       Чуть помолчал, переваривая полученную информацию.       — И что, сильно достаю?       — До чертиков, если честно, — тихо призналась, отчего-то ощущая дикий дискомфорт в душе.       Не ответил, лишь тяжело вздохнул.       Такое явно показательное ощущение вины тотчас прибавило мне уверенности в том, что все я говорю правильно.       — Вот только не говори сейчас, что не знал, не думал и вообще оно все само…       — Само, — тихо перебил Антон, по ощущениям мерно кивая головой.       — Само? — удивление буквально подкинуло меня вверх, заставив всплеснуть руками.       — Да как так-то?       Кажется, я случайно заехала ему по щеке. Однако Антон лишь тихо рассмеялся и выдал свою коронную фразу:       — А хрен его знает.       — Ну, ты даешь… — потрясенно выдала я.       Я думала, что дальше удивляться уже не куда? Ха! Обломись, бабка!       — Ирк, ты это… типа прости…       Все, я в ауте! Неужели на него так замкнутое пространство действует? Или темнота?       — Мельницкий, тебя не подменили случаем? Если это развод с твоей стороны, то ни черта не смешной. Ты доводил меня всю жизнь, а теперь «типа извини?». Честно, я тебя не понимаю…       — Да, я и сам не понимаю!       Ну, наконец-то! У него эмоции проснулись.       — Просто сижу, а внутри будто шепчет кто-то «извинись, извинись, извинись, извинись…»       — Вау, Мельницкий, походу у кого-то проснулась совесть! Я тебя поздравляю!       Ну зачем, Ира!       Человек, вроде, всерьез прощения просит, а ты язву включила. А затем включила, что этот самый человек свою язву на протяжении пятнадцати лет утихомирить не мог или сколько мы там с ним знакомы. Так что пусть хоть раз помучается.       Во мне не на жизнь, а на смерть сошлись в кровопролитном бою здравый рассудок и, вскинувшая голову из недр организма, стервозность. Хотя, если уж быть совсем честной, то мне просто крайне хотелось вывести Антона из равновесия. Из этого странного, непонятного мне состояния. Чтобы он вновь стал прежним. Огрызающимся, зубоскалящим и доводящим меня день-деньской. Потому, что тот Антон, который сейчас сидел рядом со мной в этом долбаном лифте, интриговал до безумия. До холодных мурашей, маршировавших по телу взад и вперед.       Так, Ира… Ира, соберись! Сейчас он тебе ответит, и магия развеется. Лопнет, как пресловутая Золушкина карета, превращаясь в здоровенную тыкву.       Ну же, давай!       Скажи!       Но нет, Антон молчал. Лишь дышал тяжело. Прерывисто, будто загнанная лошадь, будто пробежавший на скорость стометровку, будто…       — Эй, ты что, боишься? — озарение было настолько сильным, что, откинув голову назад, я чуть было не впечаталась в стенку. Эх, а хороша бы я была с синяком на затылке…       Хотя… какой синяк? О чем это я вообще? Все равно под волосами он был бы не заметен ни разу.       — Боюсь? Я?! Да я…       Ну же, Антон, просыпайся, я знаю, что ты там. Я знаю, что…       — Блядь… а ведь, реально, боюсь…       Что??? Я ослышалась?