Плавятся души

Еще одна причина, по которой я выбрал Шаманизм в качестве основной профессии – это Патронус. Воистину, самое мощное заклятие, которое породил мой родной мир. Да, у меня на родине считают, что данные чары отгоняют только дементоров или смеркутов, однако это глубочайшее заблуждение. Какой-то дурачок ляпнул, а за ним и другие потянулись. Может, я и не могу использовать Длань Мардука (потому что Гильдия Магов Воглура затеряла знания о данном ритуале), но я полностью могу на это забить и не переживать по этому поводу, ибо Патронус – это нечто. Что же он такое делает? А я продемонстрирую. Я дождался, пока Лалассу подлетит поближе. Пока эта тварь заметит меня. Архидемон яростно осклабился, увидев мою ауру. Она явно была самой сильной на всю округу, отчего черт захотел мною перекусить. Ну-ну, удачи ему. Чтобы использовать эти чары, нужно вспомнить свое самое светлое и счастливое воспоминание. Это логично обусловлено. Данными действиями с памятью и данным заклятьем, ты используешь свою душу для того, чтобы, в конечном счете, получить огромный сгусток ба-хионь. Светлейшего и чистейшего ба-хионь, которого можно получить вообще. То есть, ты берешь ману, активируешь чары, а потом получаешь сгусток божественной энергии. Чаще всего, он (сгусток) принимает форму животного или существа, у которого пять или шесть уровней души, с которым ассоциирует себя заклинатель. Фактически, это преобразователь маны в ба-хионь, если говорить очень коротко и языком профана. То, что Патронус могут колдовать только светлые маги – заблуждение. Я вот никакой не светлый маг, а заклятье могу удерживать хоть целый день. «Ну, и? Есть у нас ба-хионь в форме животного, что дальше?» — спросит кто-то. А я, опять же, продемонстрирую. Я вспомнил то, как я стал архимагом, а потом и президентом, воспоминания заставили весело улыбнуться. Лалассу подлетел почти вплотную, тут же я направил ладонь прямо на него,а потом заорал:       — Экспекто патронум! Из моей руки вырвался шар света, ослепительно яркого белого света. Сперва он врезался прямо в кривую рожу архидемона, причинив тому адскую боль, а потом шар начал превращаться в огромного оленя. Раньше, когда я был в Хогвартсе, этот олень был обычного размера. Но, потом то ли из-за того, что я архимаг, то ли из-за того, что стал сильнее, но животное увеличилось. Оно было в два раза выше Лалассу, и в три раза выше обычного человека. Я начал направлять существо из ба-хионь на демона. Тот осклабился еще сильнее, начав бить демоническими руками по Патронусу. Это не принесет никакого ущерба заклятью, ибо оно будет работать, пока идет стабильная подача маны и светлых эмоций (или воспоминаний) от заклинателя. Олень встал на дыбы и начал забивать прихвостня Лэнга копытами. Противник отпрыгнул на несколько метров назад.       — У тебя отличная аура, отличная, очень вкусная! — ядовито оскалился Лалассу. — А как тебе моя? Страшно? Я присмотрелся внимательнее, но не заметил ничего такого, с чем бы Патронус и другие противодемонические заклятия не справились. Я опять направил оленя на демона. Животное попыталось наколоть черта рогами, однако ничего не вышло. Каким бы тупым брат Лаларту не был, а рефлексы и боевые навыки у него развиты сильно. Но мне, собственно, и не нужно убивать его Патронусом. Ведь это лишь чары, которые отгоняют демонов, а не уничтожают их. Заминка архидемона с Патронусом дала мне время для зачитывания одного важного заклятья. Я расколдовал оленя, чем мигом воспользовался Лалассу. Он попытался убить меня одним прыжком с высоты, однако я лишь привычно направил на него руку и сказал:       — Прокрустово ложе. Демон замертво упал рядом с моими ногами. Нет, он не умер, его лишь парализовало. Этим чарам я научился во время своего пребывания в Греции. Тамошние маги имели огромный арсенал ритуалов и заклятий, которому позавидовал бы любой шумерский демонолог. Тут явно сказалось то, что древние греки очень много дел имели с олимпийскими богами. А те ребятки, как известно, очень любили позабавиться с простыми смертными. Я имею в виду, что очень много на нашей планете было разных монстров демонического происхождения. Что и сподвигло греков изобретать такие полезные заклятья, как Прокрустово ложе. Оно не только парализует черта на долгое время, но еще и постепенно убивает его изнутри. Конечно, вряд ли оно убьет Лалассу, однако очень ограничит его свободу действий, примерно на двадцать четыре часа. Я уселся возле архидемона, который сейчас безобиден, как маленькая девочка. Я запалил самокрутку, сделанную из проклятой сон-травы и конопли. Многие наркоманы говорят, что данная смесь помогает расслабиться, однако это не так. Проклятая сон-трава известна тем, что если употреблять ее регулярно или в огромных количествах, это приведет к тому, что твоя Пятая Оболочка души (Чувственный дух) начнет разрушаться. Тех, кто подсел на эту дрянь – уже не спасти. Окончательно выев (а именно это проклятая сон-трава и делает) Пятую Оболочку, сон-трава больше никак не будет воздействовать на подсевшего. Подсевший лишится чувств, что сделает из него «бездушного робота». Это растение запрещено почти во всех мирах, где о нем известно. Почти. А конопля – это конопля, ее воздействие понятно. Итак, смешав эти штуковины, я сделал самокрутку (еще когда готовился к бою). Как бы мне хотелось сказать, что редкое употребление данного вещества полезно, но я просто не хочу врать. Даже одна выкуренная сигарета разрушает Пятую Оболочку. А я довольно много за свою прошлую жизнь употребил. Это печально, ведь если мой Чувственный дух будет уничтожен, то я никогда не смогу вызвать Патронус. Надо прекращать. Эта – последняя. Однако она нужна мне для шаманского ритуала. Я сделал глубокий затяг. Поле боя, на котором сейчас суетливо бегали солдаты и колдуны, пропало, сменившись на что-то другое, что-то космически темное. Тут не было света, не было звуков, вообще ничего. Я осветил «местность» магией. Темнота никуда не пропала, однако я примерно мог ориентироваться в пространстве. Пройдя по черной дорожке, я наткнулся на какую-то дверь. Она была очень увесистой, ее просто так не открыть. Естественно, она заперта. Это была дверь, открыв которую, можно попасть в разум Лалассу. Сам я туда идти не буду. Выбить дверь оказалось не так просто. Я перепробовал множество заклятий, а в итоге, помогла только Бомбарда. Внутри оказалось довольно светло из-за огромного количества огня. Теперь стало ясно, что разум архидемона – ад. Я глядел в самый настоящий ад: везде огонь, лава и крики. Не знаю, чьи это крики, спасать кого-то я не собираюсь, ибо пришел не за этим. Формально, я никуда не ходил, я все еще на поле боя под Симбаларем, сижу возле потерявшего сознание демона. Просто наркотики действуют магическим образом – наши с Лалассу души открыли к друг другу проход. Из кармана я достал мешочек с толченым Сникерсом, серой и сдавленными опарышами. Все эти ингредиенты были пропитаны ртутью. Духи очень любят Сникерс, а, точнее, его состав (орехи, шоколад, сахар), что стало для меня открытием в прошлой жизни. Я кинул смесь в «разум» Лалассу, оставив дверь туда открытой. Сам я поспешил откланяться. Духи, которые проникнут к Лалассу, вскоре станут его смертью. Они сожрут всю энергию из его души быстрее, чем он произнесет «Лаларту чмо». В общем, все, что нужно сделать для легкого убийства демона это: парализовать, открыть канал в его душу (я сделал это через сигарету, которая отправила меня к двери в разум демона), а потом заманить духов, которые и сделают всю грязную работу. На самом деле, если бы Лалассу был в сознании, он бы ни в коем случае не дал мне его убить таким образом. Но, к его сожалению, он никак не ожидал, что я буду действовать коротко и эффективно, не используя на нем какие-то заумные чары. Я мог бы попробовать сам забрать его душу, но не имею при себе адаманта, чтобы пробить его прочное тело. Я вышел из наркотического трипа. Встал с земли и обтряхнул одежду. Посмотрев на Лалассу, я увидел, как его тело начало извиваться в диких судорогах. Значит, духи повелись на приманку, и начали свое дело. Оглянувшись, я поймал на себе удивленные взгляды десятка серых солдат. Некоторые смотрели на меня с ненавистью, а некоторые – со страхом. Почему они не убили меня, пока я был под сон-травой? Тут уже потрудился Метаморфизм. У любого магистра данной магической дисциплины сверхпрочное, сверхбыстрое и сверхсильное тело. Пока я лежал, меня пробовали бить мечами и стрелять в меня из пистолей. Ничего, понятное дело, не происходило. Моя кожа – титан, а кости – алмаз.       — Чего пялитесь, рожденные в инцесте дегенераты? Я просто провел ритуал, который немного убьет вашего демона. Один из солдат не выдержал и напал на меня в приступе ярости. Он замахнулся мечом, но я лишь скучающе сломал ему шею телекинезом.       — Еще есть желающие отомстить за свое умершее божество? — они оставили меня, поняв, что ничего сделать не выйдет. Я осмотрелся. Пока я «спал», на битве многое изменилось. Например, адские духи Лэнга куда-то пропали. Возможно, Креол и его команда справились с этим. Сам бы я с этими демонами сражаться не стал, ибо слишком уж они большие. Да, я легко ликвидировал архидемона, но и он был лишь немного больше меня. А с этими чисто физически трудно биться. Я почувствовал близкое присутствие человека. Это оказался Креол, приземлившийся в паре десятков метров от меня.       — Это то, о чем я думаю? — спросил он.       — Да, это Лалассу.       — У меня есть предложение, — немного подумав, сказал шумер. — Дай мне поглотить его душу.       — Ох, я не думаю, что это хорошая идея. Сейчас в его душе сидят злобные твари, которые сожрут и его душу, и души тех, кто находятся в твоем посохе.       — Это что же за твари такие? — недоверчиво спросил Креол.       — Это души умерших от пресыщения ба-хионь слабых демонов. Они не отправились на реинкарнацию, не попали в свой демонский мир, а лишь деградировали до малых духов и остались скитаться в астральном плане, — я выдержал небольшую паузу. — Но какими бы они слабыми не были, а души сжирать эти мрази умеют.       — Я тебя понял. А как ты это сделал? — спросил он, указав рукой на тело архидемона.       — Есть пару фокусов, — я решил оставить это в секрете.       — Я собираюсь в Промонцери Альбра. Ты со мной? — Креол указал рукой на большое здание, откуда вышли демоны.       — Нет, иди сам. Мне надо выполнить еще кучу работы. Креол ушел, оставив меня одного.