Дядя не танцует!

      Рабочие вопросы задержали дольше, чем планировалось, поэтому на организованный по случаю Дня рождения дочери бал семейство Добротворских фатально опаздывало. Отец лишь полчаса как перестал хрипеть после утренней потасовки и нацепить на себя галстук не дал: мол, сегодня его уже душили, хватит. Даже выгнутая мамина бровь не помогла, и машину он вел в красивом костюме, с уложенными волосами, но в вопиюще расстегнутой рубашке. Всегда планировавшая образ до мелочей супруга дулась на заднем сидении, расчесывая Дору, тоже сочтенную пострадавшей: по мнению родительницы, странный дядя, с которым дрался папа, стопроцентно напугал ребенка. Самой Доре папочкины потасовки были настолько привычны, что пугаться она как-то даже и не подумала, но поскольку в качестве компенсации ей разрешили снова надеть любимое платье с земляничками, она не особо спешила этой новостью делиться. В конце концов, мамина любовь к более сдержанным и взрослым вещам понятна, но как можно отказаться от красного плащика на плечи? А от белых перчаточек? А от любимых красных туфелек? В земляничном платье шестилетняя Пандора чувствовала себя самой настоящей принцессой и очень-очень хотела поскорее на бал. На балах всегда было здорово. Куча вкусных пирожных, танцы, взрослые разговоры и можно допоздна не ложиться. Почаще бы так!       Добравшись наконец до сверкавшего всеми огнями заведения и упершись в частокол охраны вокруг, Кирилл вылез из роллс-ройса, помог выйти своим дамам и, ободряюще хлопнув по крыше машины, велел той ждать на парковке. Буцефал не оценил хозяйского желания покрасоваться и не стал включать автопилот, так что владельцу самого передового в мире автомобиля пришлось понуро отдать парковщику ключи и поймать на себе пару недоуменных взглядов. Не день Бекхэма, определенно.       Стоило только войти в длинный холл, как жену перехватила плеяда инвесторов, сопредседателей и прочих носителей странных должностей и непонятного функционала. Поначалу Маргаритифера пыталась отвечать на ходу, продолжая держать под руку мужа, но постепенно семейство всё больше и больше увязало в очередных вопросах «на минуточку», и их путь превратился чуть ли не в процессию. Марго грустно улыбнулась — работа, сам понимаешь, — и Кириллу ничего не оставалось, кроме как поцеловать супругу в щеку, взять Пандору на руки и быстро шмыгнуть в приветственно открытые двери бальной залы. Света было ровно столько, чтобы дать гостям возможность насладиться богатым убранством, но в то же время оставить некоторую приватность. В конце концов, Семейные балы Добротворских слыли практически единственным местом, которое нечисть могла не таясь посещать в своей истинной личине, и далеко не все привыкли быть самими собой на виду у других.       Повертев головой в поисках старика Радаманта или хотя бы Димки с целью сдать им на какое-то время дочку, Кирилл так никого из родных и не увидел. Но стоило всего на секунду отпустить ребенка на землю, как раздался быстрый топоток детских ножек, мгновенно перешедший в прыжок и протяжный счастливый крик:       — Дядя Мууу!       — Принцесса!       Огромный бугай с бычьей головой подхватил Пандору, несколько раз крутанул в воздухе и посадил себе на загривок. Кирилл с некоторой оторопью смотрел, как его дочь катается на одном из опаснейших существ города. То, что Морковка вила веревки из него самого, он понимал. Но Максима-то как угораздило?       — У меня красивое платье, дядя Му?       — Самое красивое!       Дора победно заулыбалась, осматриваясь вокруг и явно слезать не намереваясь. Тяжело вздохнув, Кирилл подошел к ним и, повторяя подвиг сапера, попытался хоть как-то сгладить ситуацию:       — Ты же уже большая, почему дядя Му? Как правильно зовут дядю?       — Сэр Бык? — предположила дочка.       За «быка» Максим обычно размазывал по стенке. Доре же он передал пончик и взлохматил волосы в попытке погладить огромной лапищей крошечную детскую головку:       — Дядя Му тоже хорошо! Первое её слово, как-никак. Не «па», не «ма», а «му»!       — Ну логично, кто с ней сидел-то в основном… — буркнул Кирилл, вспоминая вселенскую несправедливость. Вот так веришь, надеешься, что дочка первым тебя позовет, а в итоге всё счастье достается какому-то минотавру.       — А почему, кстати, опять я крайний? Вроде ж не педагог, да и своих деток пока не нажил…       — Силушку-то Морковкину учитывай, — ответил Кирилл, которому пришлось аж встать на цыпочки, чтобы вытереть крем с лица дочери. — Из моих знакомых ты единственный, кого наша лапушка на тряпочки пустила бы не с полплевка. Готовый к стрессовым условиям на все сто.       Минотавр раскатисто засмеялся, и Дора на его плечах затряслась и захихикала — обожала, когда так делают. Потом он ободряюще хлопнул Кирилла по спине, и мелькнула запоздалая мысль, что сегодня полное комбо: получил и от флоры, и от фауны. Максим же продолжил, не обращая внимания на резко выдохнувшего и потирающего спину отца ребенка:       — Мы с Принцессой тогда погуляем пока? Королеву-то опять окружили поклонники?       — Как обычно, ага. Всё жду, когда самому на прием придется записываться.       Бык задумчиво лизнул кольцо в носу:       — Кстати, там гуси-лебеди в углу мнутся. Впервые у вас, так сказать. Нам их развлечь?       Кирилл бросил оценивающий взгляд.       — Не, они ребята нервные и уж больно Морковкой впечатлившиеся, если ты меня понимаешь. Лучше оставь одних. Пообвыкнут и успокоятся.       — Хорошо. Тогда пойдем покатаемся, да, Принцесса?       — Дааа! — радостно подтвердила девочка.       Показательно громко топоча и фыркая, минотавр направился вглубь залы, а Кирилл, еще раз обведя толпу взглядом, внезапно приметил двух рыжих мужчин — пожилого, но крупного деда и явно нервничающего юношу. Хотя остальные гости тоже в целом были одеты несколько под старину, дедок явно запаздывал глобальнее, чем на пару столетий: на его плечах покоились грубо сшитые шкуры кого-то очень клыкастого и рогатого, а ноги украшали самые что ни на есть настоящие лапти. Чувствуя, как внутри всё закипает, Кирилл постарался улыбнуться и направился прямиком к странной парочке, гадая, за каким чёртом нелегкая их сюда принесла.       Дядя Му с полной самоотдачей катал Дору, а та держалась за его рога и радостно командовала, где поворачивать. Ей очень нравилось на мамулиных балах. В детском саду шалить и шуметь запрещали, но здесь все были очень добрыми и наоборот, глядя на Пандорины проделки, сами начинали веселиться. И маме тоже нравилось — сколько бы она ни ворчала, что организация этого бедлама слишком дорого ей обходится, но Дора-то видела, как та переставала хмуриться и смеялась. И их танцы с папой. Да, когда мама и папа танцевали, казалось, вообще все переставали дышать. Папа говорил, что его единственная задача — не мешать маме, но Дора была абсолютно уверена: он чего-то недоговаривает. Они танцевали слишком красиво и очень по-взрослому. Она когда-нибудь тоже так хотела.       Вынырнув из размышлений, Пандора заметила, что дядя Му застыл на одном месте, почему-то больше не бегая. Оглядевшись, нашла и причину остановки — симпатичную девушку у стены. Та смотрела на них, прикрыв лицо веером, а из глаз у неё сыпались самые настоящие розовые искорки, прямо как малюсенькие фейерверки. Завороженный этой картиной минотавр несколько присмирел и как-то стушевался, а сама Дора следила за огоньками в полном восторге — никогда такого не видела. Развернув рукой к себе ухо своего няня, она громко зашептала:       — Правда тетя очень красивая?       — Да, очень, — как-то заторможенно отозвался дядя Му. Дора помахала ладошкой перед его глазами и, не получив никакой реакции, скомандовала: — Спешиться!       — Есть спешиться, — по привычке отчеканил он, опуская девочку и всё так же не отводя глаз от розового салюта.       Дора стояла, держась за его большую руку, и с интересом пыталась понять, что же случилось. Тетя была прехорошенькая — не такая, как мама, конечно, но тоже ничего. Выглядела словно всамделишная цветочная фея: золотые волосы отдавали то рыжиной, то зеленью, а за маленьким ушком непостижимым образом крепились и не падали огромные розовые цветы. И платье пышное, оранжево-синее, с как будто крылышками. Пандора максимально вежливо пнула ногу своего рогатого извозчика:       — Дядя Му, а эта тетя — фея? Или нимфа?       — Ни то, ни другое. Мне кажется, она — вила.       Девушка смущенно кивнула и присела в легком реверансе, мягко цокнув копытцами по мраморному полу.       — А у кого платье лучше, у меня или у тети? — внезапно прищурилась Пандора.       — У тебя, конечно, — в панике отозвался дядя Му, а вила хихикнула, чуть опустив веер, так что под фейерверком глаз мелькнули покрасневшие щечки.       Дора внимательно посмотрела на своего компаньона. Тот не сводил глаз с девушки, мощно втягивая воздух огромными бычьими ноздрями, и выражение его морды сейчас было точь-в-точь как у папы, когда мама выходила из ванны. В такие минуты хоть на животе прыгай — внимания не обратит. Ох уж эти мальчишки! Чувствуя себя единственным ответственным взрослым, Дора ухватилась покрепче за огромную руку няня и потянула его к виле.       — Здравствуйте! — звонко начала она. — Дядя Максим очень хороший, часто со мной сидит, никогда не ругается и кормит пончиками. Потанцуете с ним? Он заслужил!       Максим так и стоял перед дамой в нерешительности, лишь нервно шевеля ушами. Вила убрала от раскрасневшегося лица веер, нежно улыбнулась и протянула руку:       — А я — Розалина. Очень приятно.       Минотавр совершенно деревянным движением приобнял девушку, положил руку ей на талию и повел в вальсе. Дора поспешила крикнуть парочке вслед:       — Но дядей Му его не называйте! Так только мне можно!       С чувством выполненного долга купидон в земляничном камуфляже подошла к столу и, встав коленями на стул, потянулась к блюду с ванильными профитролями. Взяла один, слезла и начала искать, с кем бы теперь поиграть. Заметила за противоположным столом папиного папу в компании его друзей из пансионата, явно рассказывавшего сейчас педагогические истории. Вообще, все истории дедушки были педагогическими уже потому, что ближе к концу он стабильно осекался под строгим маминым взглядом и добавлял крайне поучительное: «но тебе так нельзя!», нажимая на носик внучки. Брат Доры, в отличие от папы старавшийся выглядеть максимально официально и солидно, определенно скучал в обществе пенсионеров и с тоской поглядывал на сидевшую чуть поодаль Лолу. Та, в свою очередь, показательно его игнорировала, и в итоге парочка как обычно витала в каком-то своем мире полувзглядов, Пандору не замечая. В принципе, если подойти, то Лола обязательно с ней поиграет, а Дима потанцует, но оба всё равно будут немного словно бы и не тут. Девочка вздохнула. Она не помнила точно, на сколько лет у них разница в возрасте, но судя по тому, как Лола задирала нос, не меньше чем в пару жизней. А Диме ведь уже семнадцать, скоро насовсем уйдет из семьи. Очень мало времени даже для того, чтобы попрощаться, а эти двое всё никак подружиться нормально не могут…       Нет, лезть к брату с его взрослыми заморочками совершенно не хотелось, и Пандора продолжила искать знакомых. Наконец-то заметила папу и, задумчиво откусив от профитроля, принялась рассматривать говорившего с ним дядю в темно-синем костюме. Папа возмущенно мотал головой, что-то с жаром объясняя, а рыжий дядя, чуть улыбаясь, ему кивал, но с таким видом… ну, словно кивать-то кивает, а мороженое перед обедом всё равно съест. Папа и сам порой слушал мамочку с похожим выражением лица, а потом делал ровно наоборот. Дядя выглядел как-то знакомо, и Дора попыталась вспомнить, где же его встречала. Вроде бы не на балах. Может, у родителей на работе? Вдруг дядя рассмеялся чему-то, и Пандора буквально замерла. Оказывается, он очень красивый. И так здорово улыбается…       Она задумалась. Потанцевать с папочкой, конечно, важно — иначе обидится, что дочка его не любит. Но рыжий дядя определенно был самым симпатичным, и пригласить больше хотелось его. Папуля поймет. Он ведь тоже выбирал только самых-самых — Дору и маму. Не замечая, как начинка щедро капает на подол платья, девочка быстро доела профитроль, натянула обратно перчатки и поспешила к ним.       Пока она шла, дядя переменился в лице. Зачем-то ухватился за нагрудный карман пиджака, скривился и заозирался. Быстро заметил Дору и словно вымученно улыбнулся, совсем не так, как при разговоре с папой. Девочка начала немного волноваться и почувствовала, что краснеет. Подошла, дала папе вытереть себе нос и внимательно уставилась на взрослых.       — Ох, Морковочка, прости! Совсем заболтался. Ну что, хочешь потанцевать?       — Хочу, — кивнула она, краснея еще больше, и добавила, глядя в пол: — Но я хочу с дядей.       Дора застенчиво смотрела на его ботинки, ожидая ответа. И тут сверху раздалось неожиданное:       — Извини, малышка, но потанцуй лучше с папой.       Ошарашенная девочка подняла глаза. Дядя совсем не улыбался, всё так же потирая где-то в районе нагрудного кармана, и выражение на его лице больше напоминало… презрение?       Стыд накрыл с головой. Она слишком маленькая. С пятнами на платье. С дурацкими детскими земляничками. И распущенные волосы совсем-совсем не идут. Всё пропало.       Моментально развернувшись, чувствуя, как слезы буквально застилают глаза, Пандора самонаводящейся ракетой рванула к маме.       И подошла, и расплакалась девочка слишком внезапно. Растерянный Александр смотрел, как источник его проблем убегает в слезах. Боль в груди тут же ушла, а сбоку раздалось не очень-то обнадеживающее:       — Поздравляю тебя, княжич, ты — идиот. Стоишь-то чего? Догоняй.       Пень ринулся было за ребенком, но каким-то неведомым ему способом она, несмотря на толпу, безошибочно и быстро нашла мать. Окружавшие Королеву гости в изумлении расступились — шутка ли, буквально только что хвалили девочку за чрезвычайно легкий нрав, как та торпедой впечаталась в мамины ноги, громко заревев в подол.       — Морковочка, что случилось? — Марго была удивлена не меньше прочих.       Снизу раздалось неразборчивое детское всхлипывание.       — Красивый дядя не танцует? — десятки лиц повернулись к княжичу, но страшнее всех была Королева. Под её взглядом хотелось немного повеситься. — Смотри, дядя передумал, дядя хочет с тобой потанцевать. Прямо ну очень-очень хочет с тобой потанцевать! Пойдешь?       Рев усилился, и где-то в районе колена помотали головой.       — Не хочешь уже? Ничего, малышка, поплачь, а папа пока с дядей поговорит…       Завыло громче.       — Дядя очень извиняется перед тобой, а сейчас извинится еще и перед папой и больше не будет хватать его за горло, так ведь? — Марго прожигала Александра взглядом.       — Приношу свои глубочайшие извинения. Безотлагательно согласен на любые контрибуции, которых потребует от меня ваш супруг, — мгновенно закивал Пень.       Чудище продолжало реветь, но стоявшие кругом гости ни капли его не боялись, лишь смотрели на самого Александра крайне хмуро. Помедлив немного, княжич наклонился к девочке и мягко прошептал:       — Прости, пожалуйста. Я не хотел обидеть. И буду рад потанцевать, если ты всё-таки передумаешь. Хорошо?       В ответ малышка только больше зарылась в мамин подол, не оставляя ни малейших иллюзий относительно того, насколько сильно не хочет сейчас его видеть. На плечо легла рука, и Кирилл, молча указав головой куда-то вбок, увел Пня за собой.       Когда странная парочка вышла на балкон, прочие гости, либо видевшие разыгравшуюся сцену сами либо уже успевшие о ней услышать, в едином порыве постарались очутиться как можно дальше от этого места, и буквально за считанные секунды мужчины остались вдвоем. Кирилл развернулся к озадаченному Александру, тяжело оперся локтями о перила и явно ждал, что собеседник начнет первым. Пень медлил, но решился задать самый главный вопрос:       — По вашему мнению, Королева когда-нибудь благословит этот брак?       Кирилл скривился:       — Немного статистики: за первый день знакомства ты чуть не пришиб её мужа и довел до слёз дочь. Нам определенно придется поработать над подкатами.       — Вы мне поможете? — изумился Александр.       Не готовый смириться с ролью будущего тестя Кирилл тяжело вздохнул:       — Парень, давай начистоту. Это всё-таки и моя дочь тоже. Вариант, что какой-то бессмертный хрыч хочет жениться на Морковке, вызывает скорее внутреннее желание начистить тебе морду. Но…       — Но?       — Но я в жизни не видел, чтобы она так ревела.       — Дети часто плачут по пустякам, — пожал плечами княжич.       — Эй, аллё. Это Маргошина дочка. Если бы ты почаще из леса вылазил, знал бы, что главный плакса в нашей семье — я.       — В смысле? — нахмурился Пень. Иногда ему казалось, что со временем у людей меняется не столько речь, сколько вообще способ мышления.       — В прямом. Морковка плачет, только если ей других жалко. Как утром, когда ты заорал как резаный.       — И не напоминайте, — Александр с досадой поморщился. — До сих пор стыдно. Простите, пожалуйста. Я тогда… я растерялся. Понимаете, ваш ребенок в целом очень фонит, ну и все эти предубеждения, опять же… На какую-то секунду и вправду счел, что вы пытаетесь меня убить.       — Оу, — Кирилл задумчиво потер шею. — Ну, это многое объясняет. Но Маргоше лучше такое не говори. С лестницы спустит.       Еще раз вздохнув, он резко присел на корточки и приглашающе махнул рукой княжичу. Совершенно сбитый с толку Александр сел рядом.       — Ты, конечно, герой и бла-бла-бла, но я предпочел бы автограф взять, а не дочь за тебя выдать. В вашей с Князем затее меня, если кратко, смущает вообще всё. Пандора — не какая-то хренова вакцина или панацея. У вас огроменная разница в возрасте. Про твой образ жизни умолчим. Как и про то, что подобных ей ты веками убивал.       — Не убивал, а выселял.       — Куда? — скептически спросил Кирилл, явно зная ответ.       — В Лес…       — Вот лучше бы убивал, честное слово. Итого: старик слезно просит посмотреть, нельзя ли тебе помочь, — мы соглашаемся. В процессе помощи ты психуешь и чуть меня не того. А потом заявляешься с желанием немедленно жениться, но при этом боишься Морковку до одури. Есть что добавить?       — Вы правы, мне порой несколько… дискомфортно с чудовищами, но я постараюсь привыкнуть.       Кирилл закатил глаза:       — Ах да, ты же у нас белый, пушистый и человечный, совсем не как все эти бяки и буки вокруг.       — Легко ерничать, когда вашей сущности ничего не грозит, — жестко отрезал княжич.       — Издеваешься? Я вот-вот окажусь и без супруги, и без дочери именно из-за того, что никак не могу перестать быть человеком. Пацан, окажись у меня выбор — ни секунды бы не раздумывал.       — Вашу решимость питает любовь. Я тоже надеюсь познать это чувство.       — Это не причина.       — Простите?       — То, что она тебя спасёт, — не причина её любить.       — По словам Князя, моя любовь к ней неизбежна и предрешена.       Кирилл хмыкнул:       — А если старик ошибается?       — Поверьте, этот вопрос беспокоит меня в разы больше вашего. События сегодняшнего дня были полной неожиданностью для всех нас, и мне определенно нужно какое-то время, чтобы их обдумать и свыкнуться со своей участью. К тому же вообще не представляю, как после всего содеянного рассчитывать на её симпатию.       — Не дави, будь рядом, не меняй своих намерений, всегда думай о ней — и шанс есть, — пожал плечами Кирилл.       — И это поможет?       — Ну, с моей проканало. Прокатит ли снова — чёрт его знает, но других рецептов не пробовал, — Кирилл внимательно посмотрел на княжича. — В любом случае начать придется с нас. Убеди, что тебе можно верить. Пока с этим есть некоторые проблемы, как ты понимаешь.       — Понимаю. Спасибо за возможность.       — Да не за что. Слышал, что девочки выбирают мужей, похожих на отцов. Будем честными, умением всё испортить ты пока — моя точная копия.       Когда Дора чуть подутихла, мама отвела её к дедушке. Сидевший неподалеку Дима встрепенулся, кинулся к сестренке, посадил к себе на колени и щекотал-щекотал, пока у той живот не начал болеть. Лола тоже подошла, они вместе корчили рожи, и было очень смешно. В какой-то момент парочка начала говорить друг с другом даже больше, чем с Дорой, и та, совершенно успокоившись, бочком-бочком отошла от них обратно к дедушке. Тот опять рассказывал истории, и, судя по старательно выписываемым руками формам встречавшихся в них тетенек, это было что-то очень педагогическое. Пандора присела рядом, и один из слушателей — огромный рыжий старичок в каких-то шкурах и странной обуви — принялся внимательно её рассматривать. Вот он хитро подмигнул, засунул руку в карман и достал оттуда здоровенную клубнику. Протянул Доре. Та взяла ягоду, с трудом удерживая великаншу двумя ручонками. Пахло вкусно. Попробовав, девочка счастливо засмеялась — сладкая! Старичок прошептал, явно не желая прерывать рассказчика:       — Не серчай на Тыковку моего. Он парень хороший. Тугодум только, но по молодости это дело частое.       — А я — Морковка! — гордо поделилась важным с дедушкой Дора, не особо поняв, о какой тыкве идет речь, если ей дали клубнику.       Тот улыбнулся, глядя, как девочка накинулась на ягоду, и достал из кармана еще одну.       Вечер определенно налаживался.       По пути к машине девочка уплетала уже третью огромную клубнику, подаренную рыжим великаном, и краем уха слушала странный разговор мамы и папы:       — Марго, согласись — в целом-то он парень хороший…       — Издеваешься? — мама практически шипела. — Он тебя лишь каким-то чудом не задушил!       — Ну это уже считай главный признак, что впишется в семью, — пожал плечами отец. — Ты ж меня тоже, помнится, не особо щадила, а про Морковку я вообще молчу.       С этими словами он взял Дору на руки и, потеревшись носом о нос, просюсюкал:       — Кто у меня кучу раз папеньку чуть не угробил? Кто моя умничка? Утю-тю-тю!       Пандора радостно засмеялась. Супруга, наоборот, возмутилась еще больше:       — Кирилл!       — А что Кирилл? Правда же!       — Ребенок всё запоминает!       — На то и надеюсь, — вздохнул папа, поставил Дору обратно и поправил красный бантик в её волосах. — Мало ли что люди с перепугу делают. Парня можно понять — столько лет никакой боли не чувствовал, а тут аж скрутило. Я бы тоже растерялся.       — Растеряться — это одно. А орать на ребенка и чуть не прибить его отца — сильно другое, — отрезала Маргаритифера.       Кирилл внезапно расплылся в хитроватой улыбке:       — Ваше Высочество за меня волновалось?       — Господи, твоё воспитание… — закатила глаза мама.       Улыбка папы стала какой-то уж слишком многозначительной:       — Быть может, сегодня вечером как раз им и займемся? Так сказать, с глазу на глаз.       Жена смерила его оценивающим взглядом и, внезапно вцепившись в пиджак, притянула к себе и крайне двусмысленно прошептала:       — Займемся вплотную. Будешь как шелковый.       Огромная папина ладонь закрыла Доре глаза, и, пока родители целовались, та продолжила самозабвенно жевать клубнику.