***
День Тсуны начинается с кофе. Заваренного не мамой, не сестрой, а Хром или Гокудерой. Иногда, в редчайших случаях, Нацу. Но сестра редко объявляется в особняке. Она чаще колесит по миру и развлекается на полную катушку на пару с Реборном. Иногда Тсуна думает, за что ему это? Все эти богатства, власть над людьми? Чем он заслужил прекрасных друзей и самого лучшего репетитора? В такие моменты Тсуна улыбается и отгоняет прочь лень, нытьё и занудство, перешедшее к нему от Нацу. После завтрака Тсуна идёт в кабинет и работает. Хром приносит отчёты, которые ей сдали остальные хранители, если это не очень важно. Во всех остальных случаях, как например с Занзасом, такое не прокатывает. После этого, возможно, у него будет пара важных встреч, может быть, приём. И он еле успевает поесть в перерывах между работой. После этого он ложится спать. И это самый лучший расклад. Обычно на него в день случается минимум три нападения. Вария вынесет ему весь мозг, кто-нибудь из хранителей что-нибудь учудит, а ему придётся это разгребать. Но Тсуна не жалуется: так уже продолжается на протяжении десяти лет. Теперь разве что Нацу нет рядом. Нацу встаёт рано. В шесть утра она уже на ногах. В какие-то дни она спокойно готовит на кухне завтрак где-нибудь на Юге, например, в Сицилии. А иногда в это время она ещё не ложилась и убегает от какой-нибудь группировки. Но сейчас она вместе с мужем отдыхает в одном из собственных домиков. Хочет поваляться в постели, тут же вспоминает, что тренировку ещё никто не отменял, и подскакивает с места. — Нет. Сегодня ты до девяти со мной, — Реборн перехватывает её за талию и валит обратно, снова засыпая. Вокруг их дома такая сеть ловушек, что любому желающему проникнуть внутрь необнаруженным было невозможно. Реборн ни капли не сомневался в своей интуиции, и сейчас она говорила досыпать, вместе с женой, а не один на один с соседней подушкой. Лучший киллер современности ловил момент. — До восьми. Устрою себе выходной. Нацу не вырывается почти до девяти, потом упрямство всё же берёт верх над снисходительностью. Кто бы мог подумать, что она променяет Реборна на свой график? В результате Реборну тоже приходится подняться с постели. Зевая, он варит кофе в то время как Нацу уже в спортивном костюме убегала за дверь. — Вот же неугомонная, — и усмехается; другую бы Реборн вряд ли выбрал.***
Нацу никогда не любила от кого-то зависеть. Но в её жизнь ворвалась мафия. Пришёл Реборн. Нацу больше не носит ленты и хвостики. Её волосы длинные-длинные, и теперь Реборн сам заплетает их в косы. У него, наверное, ко всему талант. Нацу выросла и повзрослела. Но, когда Реборн несёт её на руках, не важно куда и зачем, почему — она чувствует, что зависит от него. Раньше, в первое время, это очень сильно напрягало. Затем смущало. Теперь Нацу лишь крепче хватается и тоже ловит момент. Нацу улыбается. Потому что Реборн — убийца, мафиози, невероятно опасный человек — лучшая для неё кандидатура. Не только из-за его педагогического таланта. Просто потому что Реборн вот такой: язвительная сомнамбула по утрам, хлебающая литрами кофе, любящая апельсины и на дух не переносящая мандарины. Он улыбается по-настоящему редко, но так ярко, что кажется, сейчас засветится. За костюмом он следит так щепетильно, что, кажется, Леон его волнует меньше. Он бывает и вот такой, домашний, который никуда не спешит и наслаждается отведёнными спокойными днями. Он идеально себя контролирует. Но с Нацу это, во-первых, невозможно, а, во-вторых, этого делать не хочется. Нацу чем-то похожа на Нану, думает Реборн. Потому что, когда она его видит после долгого отсутствия, то улыбается также тепло, как Нана Емицу. Реборну нравится это выражение лица. Нравится, что она нуждается в нём, что он для неё важен. И замечает каждую поменявшуюся мелочь. Но ей это знать совсем не обязательно.***
Так получилось, что когда проклятье Аркобалено сняли, Реборн увидел, что Нацу — смешная сестра ученика — стала не просто перспективной единицей Семьи, чем-то большим. Он видел, как она развивалась, и ему нравилось, что она быстро всё схватывает. Хотя на неё не действовали те же методы что и с Тсуной. Нацу нужно было захотеть. Заставить её невозможно. Нацу было семнадцать, и Реборн понял, что немного просчитался. Нацу не просто перспективная, она единственная в своём роде. Для него. И предназначалась она только ему. Хотя ему странно было за собой замечать, что он ловит её взгляд, как мальчишка. И тем более, что Нацу ему улыбалась. По-девчачьи искренно и невинно. «Почувствуй себя стариком», — говорил Колонелло. У него-то с Лар всё было хорошо, а вот у Реборна не совсем. Хотя и это прошло, ведь кто он, если не выдающийся человек. И спустя время ни мысль, что он по уши втрескался в сестру своего ученика раза в три младше, ни её положение, ни её мнение на этот счёт больше не смущали. Реборн — загадка, которую Нацу разгадала, но не стала выбрасывать или забывать. Как пазл, сложила и бережно склеила, чтобы не рассыпать. Нацу научилась варить кофе, стрелять из пистолета и профессионально чистить апельсины. Реборн научился любить.