О любви немало песен сложено...

- Нина! На его призыв никто не отозвался. Левандовский выглянул в приемную: Нины на месте не было. Ах, да, он же отправил ее в кадры собрать документацию по второму участку. Хорошо, где же договор по электронной площадке? Он подошел к столу Нины и поискал среди бумаг. Документ обнаружить так и не удалось. Зато за его спиной обнаружилась немолодая особа в шляпке с ярким цветком, чем-то неуловимо напомнившая ему Клаву. - Добрый день! Он поприветствовал даму и поинтересовался: - Я могу вам чем-нибудь помочь? Дама окинула его внимательным взглядом и строго отчеканила: - Лучше помогите себе сам! У вас явное переутомление. Но выход есть! – она говорила четким хорошо поставленным голосом театральной актрисы. Ну, вылитая Клава! Только чуть постарше. Порывшись в сумке, дама вытащила какую-то бутылочку и торжествующе воскликнула: - Вот! Левандовский улыбнулся, - она его невероятно забавляла, - и спросил: - Простите, вы – врач? - Нет, я не врач. Но когда вы попадете к врачу, - она взмахнула бутылочкой, - будет уже поздно. Стоит ли до этого доводить? - И она одарила его очаровательной улыбкой. Что за чудная персона! - Подробности обсудим по дороге, а пока прошу вас, окажите любезность! - она затолкала бутылочку в сумку и скомандовала: - Проводите меня к моей дочери. - С удовольствием. А кто она? – поинтересовался Левандовский. Дама воскликнула: - Как?! Вы не знаете мою дочь? – Она снисходительно улыбнулась: - Это Елена Николаевна Сайко. Она здесь самая главная. Ничего себе! Какая, однако, оригинальная у вас матушка, милая Елена Николаевна. Левандовский кивнул со всей возможной серьезностью: - Да, конечно, я в курсе. Готов проводить вас. Пойдемте. Дама поблагодарила его и по дороге к кабинету Елены продолжала щебетать о всеобщем переутомлении как главном биче современности. Он открыл дверь в кабинет первого зама и поклонился своей спутнице: - Вот, мы пришли. Елена Николаевна, это к вам. Елена подняла глаза от бумаг и застыла, ошеломленно глядя на вошедших. Ее матушка обворожительно улыбнулась и спросила: - Так, Леночка, ты уже полностью вступила в свою новую должность? Лена кивнула: - Да, а что? Дама похлопала Левандовского по руке и заявила непререкаемым тоном: - Я хочу, чтобы ты обратила внимание вот на этого молодого человека. Он – очень и очень перспективный, - и она энергично поправила ему узел галстука. – Доверься моему чутью. Елена, принужденно улыбаясь, начала подниматься со стула: - Мамочка, ты, наверное, не понимаешь, но… Дама в два шага пересекла комнату и, положив руку на плечо дочери, заставила ту сесть: - Не спорь со мной! Он далеко пойдет. Поверь мне. - Он уже д-далеко пошел, - Елена улыбнулась, страдая от неловкости. - Куда он пошел? – безапелляционно заявила дама. – Мы еще не договорили - Я - с вашего позволения работать. – Евгений бросил на Елену ироничный взгляд. – У меня очень строгий начальник. Елена без улыбки посмотрела на него извиняющимися глазами. Он развернулся и вышел из кабинета, услышав, как мама Елены тут же начала выговаривать своей дочери: - Леночка, ну надо же быть помягче с людьми. Что ж тебя так все боятся? Уже стемнело, когда Левандовский вышел из спортзала и вдохнул свежий весенний воздух. Забираться в душное нутро автомобиля совсем не хотелось. Хотелось чего-то… чего-то светлого, романтичного, прогулок под луной, взглядов, игр разума в неспешных беседах. Он отпустил водителя и отправился пешком до гостиницы, чтобы проветрить мозги, которые не проветрились ни в бассейне, ни на беговой дорожке, ни в тренажерном зале. Ты реально стареешь, Левандовский! Какого черта с тобой творится в этой провинции? Он усмехнулся, покачав головой. Нет, с этим надо кончать. Работу свою по расчистке филиала он сделал, остались технические детали. Можно и расслабиться. И заняться, наконец, всерьез Леной. Что там у нас с бэкграундом новоиспеченного первого зама? Перед его мысленным взором всплыло лицо Лены там, в ресторане, после его стихотворных упражнений. При воспоминании об этом эпизоде стая мурашек вновь пробежалась по его спине. Ну, что, ничего необычного, такая интеллектуалка, как Лена, и должна была так отозваться на стихи. Мало ли у него было интеллектуалок. Возникал только один вопрос: а чего это он вдруг так отреагировал на «измененье милого лица»? Что это за юношеские дрожания и пускание слюней? Соберись, Левандовский, это всего лишь провинциальный роман в командировке, легкий и ни к чему не обязывающий. Впереди целое лето на болгарских пляжах, загорелые красотки, вечеринки, разливанное море коктейлей, изощренный секс на прохладных простынях отеля и прочие милые радости курортного городка. Вдруг на одно мгновение он ощутил невероятную скуку от этих заманчивых картин его отдыха. Ладно, об этом он подумает ближе к поездке. А сейчас… А сейчас наша цель – Елена Николаевна, тонкая, умная, интеллигентная барышня. Которая должна клюнуть на его план. Он взбежал на крыльцо гостиницы, забрал ключ на ресепшене и направился в свой номер, намереваясь заняться разработкой этого самого плана покорения вершины под названием «Елена Сайко». Евгений стоял у окна своего кабинета и потягивал кофе, когда на стоянку влетела машина Елены. Опаздываете, барышня, усмехнулся он, наблюдая, как Елена стремительно бежит к входу. Он поставил опустевшую кофейную чашечку на край стола и, порывшись в портфеле, извлек элегантную коробочку с золотым «паркером» внутри – подарок Журавлева на День защитника Отечества. Семен тогда сказал: «Пусть каждый росчерк этого пера служит защите нашего отечества, то есть холдинга». Вот и подарок вам, Елена Прекрасная. Ставьте свои росчерки под легальными документами, потому что под левыми бумагами вы подписываться не станете. Он подошел к дверям ее кабинета, когда она торопливо стягивала пальто. - Позвольте? – он помог ей аккуратно высвободиться из одежды. – Доброе утро, Елена Николаевна. Она зарделась от неожиданности и заулыбалась. - Как вы, понемногу обживаетесь на новой должности? Елена ответила искренне: - Ну да, обживаюсь, – она прошла к своему рабочему месту. – Только чем больше обживаюсь, тем больше думаю, так ли мне повезло. Он усмехнулся: - Ну, это вполне нормальная реакция, - и, вытащив из внутреннего кармана «паркер», протянул ей. Похоже, она не поняла, что он ей такое дал, и, открыв крышку, с облегчением рассмеялась: - А у меня есть чем писать. Он снисходительно пояснил: - Это статусная вещь, привыкайте. Могу присесть? – с этими словами он опустился на стул напротив нее. Елена настороженно глядя на него тоже села. - Скажите, Елена Николаевна, а вы коренная тетюшевка… тетюшенка, как там? - Тетюшанка, - поправила она его. - Прям как парижанка? Здорово! – Да, я родилась здесь. - В таком случае могу я попросить вас показать свой город? А то я здесь кроме ресторана, спортзала и гостиницы больше ничего не видел. Лена пожала плечами: - Хорошо. В субботу или… Он перебил: - Елена Николаевна, где суббота, а где мы? Давайте прямо сейчас! Елена с ошарашенным видом уставилась на него: - К-как? А работа? Ах, Леночка, огорошивать вас сплошное удовольствие. А вы еще говорили, что не любите сюрпризы. Да я вас этими сюрпризами отныне просто завалю всего лишь из удовольствия видеть ваши удивленно распахнутые голубые глаза! Он обворожительно улыбнулся: - А это самая что ни на есть работа. Я как руководитель должен знать город, в котором живут люди, с которыми я работаю. Елена усмехнулась: - Глубокий подход. Он поднялся со стула: - Выезд через шесть минут. Она растерянно сказала в его спину: - Евгений Николаевич, а… Он обернулся в дверях: - И спасибо, что не отказали. Во время прогулки Елена была скованна, рассказ ее был коротким, без излишних красивостей, и ему никак не удавалось ее расшевелить. Проходя по аллее, ведущей к музею, он упрекнул: - Да, Елена Николаевна, вы только не обижайтесь, но экскурсовод из вас не очень. Как и ожидалось, она немедленно обиделась: - Если бы вы предупредили, что вам нужна развернутая экскурсия, я бы подготовилась, а так… Все, что могу. Вот, слева парк, справа – здание бывшего поместья графини Вахромовой, ныне краеведческий музей. Постройка 19 века. - Прекрасно. Вот давайте туда и зайдем, - с этими словами он взял Елену за плечи и развернул по направлению к музею. Она попыталась вывернуться: - Евгений Николаевич, но посещение музея как-то не входило в наши планы. Но от Левандовского не так-то легко было освободиться. - Я вас Очень прошу. Я первый раз в Тетюшеве. Мне так хочется посмотреть краеведческий музей – просто вопрос жизни и смерти. Интересное дело, зря он, что ли, вчера весь вечер шерстил интернет в поисках интересных фактов о Тетюшеве? Ну, уж нет, Леночка, дайте же мне блеснуть эрудицией и вновь увидеть то восхитительное выражение на вашем лице, как в ресторане во время декламации стихов якобы Цветаевой. Они бодрым аллюром прошагали ко входу в музей, где путь им преградил Цербер в лице охранника, стоявшего на верхней ступеньке музейного крыльца. - Музей закрыт, - сообщил он, глядя на них свысока. - Реставрация. Левандовский рассвирепел. Какая еще реставрация? Это что, его так прекрасно подготовленный план летит в пропасть? Ну, нет, не на того напал! - А, может, договоримся? Какова цена вопроса, командир? Дело в том, что я проездом из Москвы. Цербер оттопырил губу и лениво ответил, глядя поверх их голов: - Оно и видно, что из Москвы, сразу деньги! А деньги не все, между прочим, решают. Ах, ты еще и принципиальный? Окей! - Полностью с вами согласен. Могу сбегать за бутылкой, - язвительно предложил Евгений. Охранник надулся и, наконец, посмотрел на них: - А вот обижать не надо. Здесь культурное учреждение, между прочим. Мимо них в дверь музея прошла группа молодых людей в сопровождении мужчины постарше, который обернулся к ним и вдруг воскликнул: - Здравствуйте, Елена Николаевна! Елена расцвела улыбкой и радостно ответила - Ой, Илья Сергеевич, здравствуйте! Илья Сергеевич, значит? Тот самый? Это с твоего свидания я увел Елену тогда в ресторан? А Елена уже представляла их, сияя глазами: - Познакомьтесь, это Илья Сергеевич Полуяров, прекрасный педагог нашего гуманитарного колледжа. Левандовский смерил мужчину с ног до головы изучающим взглядом и, коротко кивнув, протянул руку: - Левандовский Евгений Николаевич. Лена подсказала: - Наш новый генеральный. Полуяров ответил на рукопожатие, тоже пристально разглядывая его, потом обвел глазами сквер: - Гуляете? Елена кивнула, сбивчиво объясняя: - Ну да. Вот, хотели посетить экспозицию, но… Так-так, значит, Виктор остался в прошлом, а теперь нарисовался новый соперник. Нет, ну какой он мне соперник, этот небритый преподаватель. С умным взглядом. Хорошими манерами. С такой теплотой глядящий на Елену. Евгений перевел взгляд на свою спутницу. Так ведь и она, оказывается, тоже смотрит на этого провинциального Песталоцци очень даже с нежностью. На него, Левандовского, она никогда так не смотрела. Ну, может быть тогда только, когда он читал ей стихи. Илья Сергеевич, кивнул, коротко глянув на них, и, развернувшись, зашел внутрь музея. Левандовский вновь подступил к охраннику: - Как-то нелогично получается: почему товарищу можно, а нам нельзя? Цербер снисходительно пояснил: - Потому что у товарища здесь занятия со студентами. Он здесь работает, между прочим. Елена торопливо прервала их перепалку: - Ну, в общем, Евгений Николаевич, не судьба. Левандовский бросил уничтожающий взгляд на охранника и пошел за ней. В этот момент их окликнули: - Елена Николаевна! Илья Сергеевич. Вернулся, значит. А тот приглашающе махал им от дверей: - Проходите! Я договорился с директором. Елена, восторженно ахнув, заторопилась к входу, кажется, даже забыв про него, Левандовского. Ах, вот так вот? Ладно, Илья Сергеевич. Только что ты подписал вашим отношениям смертный приговор. Можешь попрощаться с моей Еленой. Он с воодушевлением поблагодарил Полуярова: - Спасибо вам большое! – и широкими шагами направился к музею. Его встретила экскурсовод, а вот Елена что-то отстала. Он вернулся за ней и услышал, как Его Елена договаривается о свидании с Полуяровым. Значит, завтра в семь в ресторане «Огни»? Раздражение залило его с ног до головы, и он шагнул на крыльцо, нарушив их такой милый тет-а-тет: - Елена Николаевна, нас ждут. Она наскоро попрощалась с Ильей Сергеевичем и зашла в двери, а он усмехнулся, глядя прямо в глаза своему сопернику: - Еще раз спасибо! Они неспешно шли за экскурсоводом, заученным тоном повествующей о городе Тетюшеве и его истории. - А здесь у нас портрет Аполлона Гарского, самого малоизвестного декабриста. Ну, наконец-то! - Это как посмотреть – возразил Левандовский. – Если мне не изменяет память, Аполлон в пятнадцать лет написал поэму «Елена Прекрасная» и посвятил ее своей двенадцатилетней соседке. Как там точно, - он на мгновение задумался и продекламировал. - Хочу Елены я узреть прекрасный лик еще при жизни иль в северной своей отчизне, любви не зная, умереть. Что там еще? – он скрестил руки на груди и тоном завзятого экскурсовода продолжил. - Во время восстания ему было восемнадцать. Он только приехал в Петербург, случайно зашел на заседание кружка и был арестован вместе со всеми. Но своих новых друзей не предал. Отправился в ссылку и в возрасте двадцати одного года умер от горячки. Елена смотрела на него с восхищением, глаза ее сияли. - Ну, Евгений Николаевич, удивили так удивили, – и она тут же со смехом пошутила. – Скажите честно, вас как управленца к нам прислали, или может быть, вы – тайный историк нашего город? Шутки Левандовский не принял и серьезно ответил: - Все очень просто. Мои родители хотели видеть меня историком, а я хотел не изучать историю, а делать ее сам. Елена покивала в ответ: - Ну что же, серьезная задача. Евгений иронично посмотрел на нее и, наклонившись, проговорил бархатным голосом: - А я вообще человек амбициозный. Экскурсовод тоже смотрела теперь на него с почтением и даже предложила продолжить экскурсию вместо нее, но Левандовский отказался. Елена шла рядом с ним и поглядывала на него с задумчивым удивлением, словно видела впервые в жизни. Экскурсия наконец-то закончилась, но им предложили посмотреть выставку местных художников. Они неспешно пошли по галерее. Елена, вдруг оживившись, ускорила шаг и указала на небольшое пейзажное полотно: - Ой, а эта картина здесь уже давно висит. Это наш местный художник, Кондратий Петрович Беляев. «Аленушкина горка». Правда, очень похоже. - А это какое-то конкретное место? - Конечно, у реки. Там очень красиво, - она смущенно заулыбалась. – Туда все наши влюбленные приходят. Ну, такая местная городская традиция. Левандовский перевел на нее взгляд: ее глаза мечтательно распахнулись. Она словно была там, в картине, на берегу реки. Это о ком же вы Елена Николаевна сейчас размечтались? С кем это вы там прогуливались, интересно знать? - А вы там тоже бывали? – ревниво поинтересовался Евгений. - Да, конечно, – она задумалась, вспоминая, а он едва с ума не сошел от ревности, пока она не сказала. – В детстве, с папой. Ах, с папой? Отлично Елена Николаевна. Вы сами подсказали следующий этап вашего обольщения. Он заметил: - Красивое место. Елена кивнула: - Очень. И картина тоже… Красивая. Уже сгустились сумерки, когда они подъехали к дому Елены. Он поблагодарил её за приятную прогулку, она ответила тем же: - Спасибо, так много нового узнала. Не только про наш город, но и про вас. Попрощавшись, она попыталась уйти, но он не отпустил: - Давайте, я вас хоть до подъезда провожу. Они медленно прошли мимо целой стайки кумушек, которые громко поздоровались с Еленой и тут же зашушукались за их спинами. Лена смущенно заметила: - Ну, все, теперь разговоров не оберешься. - А что такое? - поинтересовался Левандовский. – Вас общественное мнение пугает, или вам не нравится, что мужчина провожает вас до дома? Она остановилась у подъезда и честно ответила: - Да нет, просто непривычно. Он пошутил: - Ну, мы же ничего такого не делаем. По подъездам не целуемся. Она смущенно рассмеялась, привычным жестом заправив за ухо непослушную прядку волос: - О, господи, еще не хватало! - А вы что, никогда по подъездам не целовались? Она вдруг стала серьезной и ответила: - Ну, почему? Просто мне уже не восемнадцать лет. - Возраст, он же не в паспорте, а внутри, - заметил с улыбкой Евгений. - Ну, мне и внутри… не восемнадцать. И я этому рада. - Почему? – удивился он. - Глупостей больше не делаю, – с этими словами Лена заторопилась и протянула руку для прощания. Он взял её руку. Но не отпустил, а, бросив короткий взгляд на кумушек у подъезда, притянул ее пальчики к губам и с легким поклоном демонстративно поцеловал. Лена ошеломленно посмотрела на него и, развернувшись, стремительно скрылась в подъезде. Реакция у барышни на него отличная, почему же в душе остается чувство какого-то дискомфорта, недовольства собой? Может, не стоит ничего затевать с этой милой женщиной, которой уже давно не восемнадцать, которая, похоже, сложила свое сердечко под громадный замок и не очень-то хочет делать глупости, как она только что сама призналась ему, старательно пряча горечь за притворной улыбкой. Так, Левандовский, что за благотворительность? Ты и впрямь раскис что-то в этой глуши! Да Елена твоя только счастлива будет, если в жизни у нее появится такой яркий персонаж, как ты. Хватит рефлексировать. И вообще ноги в руки и в музей. Местные работницы отлично поддаются обаянию и, наверняка, уже все приготовили для очередного сюрприза для Елены. А что касается ее чувств… Так я об этом и думаю сейчас – о ее чувствах! В частности о том, как же она удивится утром! И вообще, пока ты тут рефлексируешь, она завтра помчится на свидание к этому Песталоцци от фотографии. Ну нет, этого он допустить не мог, поэтому развернулся на каблуках и стремительно пошел к машине, по пути раскланявшись с захихикавшими кумушками.